Аромат Жасмина (СИ) - Гутовская Ирина

– Да, шесть лет назад уволилась оттуда и ни капли не жалею, – прозвучало категорично и резко.

– Значит, именно там видела вас.

– Регулярно следишь за здоровьем? Или есть проблемы?

– Ребёнка хотела… – с ней могу откровенно поговорить об этом: как доктор и как женщина – поймёт. – Ничего не получилось… у меня бесплодие, не поддающее лечению, – попытки не увенчались успехом.

– А конкретнее? – уточнила она. – У бесплодия много причин.

– Всё и сразу, нарушение репродуктивной функции: двусторонняя трубная непроходимость, гипоплазия матки, отсутствие овуляции вследствие невызревания яйцеклетки и прочее – целый список ужасающих терминов наберётся.

– Гм… – Ульяна Андреевна задумалась. – До сих пор наблюдаешься у тех врачей? – нахмурилась. Как-то странно себя ведёт…

– Раз в год бываю, иногда чаще… – «как по расписанию хожу» – только зачем, спрашивается? Как будто от этого что-то изменится, и вдруг окажусь в положении.

– Послушай, – она дотянулась до моей руки и мягко сжала пальцы, – не навязываю своё мнение и советов не раздаю, опираюсь исключительно на факты… Поэтому хочу обезопасить тебя: больше не стоит туда обращаться за помощью, даже за примитивной консультацией.

– Объясните, пожалуйста, – растерялась от её слов.

– Я уволилась из того центра, потому что там творится бардак и процветает коррупция. Если пациенты состоятельные, то обязательно появится куча несуществующих заболеваний – разумеется, у тех, кому не требуется терапия или есть незначительные отклонения в здоровье, чтобы потом «якобы» зафиксировать положительную динамику. И, как итог – желанная, долгожданная беременность, которую так же контролируют на протяжении всего срока, пугая угрозой выкидыша и другими страшными диагнозами... Хотя, по сути, в большинстве случаев ничего этого нет. У них на поток поставлен такой принцип работы, называется – вытянуть деньги, позабыв об истинном предназначении профессии доктора и клятве Гиппократа. Участвовать в махинациях не стала, на это мне поставили условие и прямо сказали: либо соглашаюсь, либо свободна.

– Вы никуда не жаловались? – «это же преступная схема!».

– Толку-то… – Ульяна Андреевна вздохнула, покачав головой. – Нет, не вижу смысла… Ни к чему мои заявления не привели бы. Думаешь, почему они настолько обнаглели? Связи нужные имеются наверху, кто прикрывает эти «мутные делишки».

Но если проанализировать озвученное ею, то значит…

– Видимо, в моей ситуации, действительно, приговор окончательный, иначе тоже должна была «чудесным» образом исцелиться…

– Возможно, не всё так однозначно, как выглядит на первый взгляд, не редко проблема кроется в мужчинах.

– Вы же в курсе, что я замужем?

– В курсе. И поверь, никто тебя не осуждает, в жизни всякое бывает. А ещё хочу предложить: приходи-ка на приём к нам в клинику? Лично займусь тобой. Обнадёживать и обещать ничего не буду, конечно... — договорить она не успела.

Из холла донёсся взволнованный голос Богдана...

32

Жасмин

– Жасмин! – ЕГО голос, ставший таким родным и любимым, действует как призыв, как магнетическое притяжение невероятной силы, не поддающееся никаким законам, кроме одного, конечно – мы связаны прочными нитями.

Я сорвалась со стула. И побежала к моему мужчине, испытывая острую потребность, сродни одержимой зависимости – укрыться в стальных надёжных объятиях. Только рядом с ним чувствую себя защищённой.

Сердце бешено колотится, готово выскочить из груди... Соскучилась по Богдану за весь день, истосковалась до одури и обросла безумной тревогой, ломающей изнутри и выворачивающей душу наизнанку до противного хруста костей – хоть кожу сдирай живьём от этого разъедающего ощущения, словно под кислотным ливнем находилась долгое время, а сейчас выглянуло спасительное ласковое солнце.

А вот и он… ОН и есть моё солнце! Мои крылья! Мой воздух!

Нетерпеливо спешим навстречу друг другу.

– Наконец-то, приехал… – прижалась к нему всем телом и потёрлась щекой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Как ты? – приподняв моё лицо за подбородок, посмотрел с беспокойством.

Хотела ответить, было, но…

– Почему от тебя пахнет женскими духами? – нет, не так, уточню важный момент: – Твоя рубашка насквозь пропахла Кариниными духами… – этот авторский аромат, созданный парфюмером специально по заказу подруги, ни с чем не перепутаешь — угадаю из сотни вариантов.

«Да, я в курсе, что они по каким-то причинам виделись… и всё-таки непонятно… Как это объединить в общую картину происходящего?» – буйно-развитая фантазия столько всего подкинула…

Попыталась вырваться. Богдан не дал отстраниться, ухватил крепко за плечи, впиваясь пальцами:

– Это не то, чем кажется…

Серьёзно? Отчего тогда выглядит виноватым?

«Сколько же раз я слышала подобные слова – не вспомню примерное количество… до тех пор, пока муж не перестал скрывать свои многочисленные измены, полностью растоптав и убив чувства» – сыта по горло этим, до тошноты… Время не лечит, на собственном опыте убедилась – душевные раны затягиваются, но кто сказал, что рубцы не болят…

– Как в таком случае это называется? – устраивать истерик не собираюсь, тем более – при родителях.

Хотя сомнения одолели, и теперь терзаюсь омрачающими мыслями: кто-кто, а я-то знаю, как расковано ведёт себя Карина, порой, переступая нормы приличий (и ведь уже говорила восхищённо о моём мужчине). И если она допустила вольности по отношению к нему, если он не поставил её на место, если всё подтвердится, то не прощу – ни его, ни подругу… Просто уйду, молча и не прощаясь, не раздумывая – вычеркну их из своей жизни и забуду.

Доверие – хрупкая вещь, тонкая грань между искренностью и предательством. Один неосторожный шаг и можно потерять вмиг – безвозвратно и навсегда. Хватило грязи… Больше не позволю так обращаться и поступать со мной.

Выводы буду делать после объяснений…

– Пойдём, – Богдан взял меня за руку и потащил за собой: двигается слишком быстро, приходится ускоренно перебирать ногами, почти срываясь на бег.

Но не сопротивляюсь.

Ульяна Андреевна вышла из кухни:

– Сынок, привет. Давай, садись за стол, – заботливо предложила.

– Позже, – даже не взглянул на мать, продолжая идти вперёд.

На лестнице столкнулись с Савелием Никитичем:

– Обсудить надо кое-что срочно… – нахмурившись, недовольно рассматривает нас.

– Потом, всё потом, – Богдан отмахнулся от него. Ощутимо напряжён и взволнован – его заметно потряхивает.

– Что случилось? – настаивает отец.

«Тоже хочу выяснить это» – причём не Марат интересует в первую очередь, а произошедшее между Кариной и моим мужчиной. Моим ли теперь? Интуиция вопит, звенит в ушах и висках навязчивым надоедливым гулом, щемит в груди, жрёт червём изнутри, а мерзкий голосок твердит ядовитыми речами – итог разговора не понравится…

Богдан проигнорировал вопрос…

И мы направились дальше.

Завёл в комнату.

Оказавшись наедине, он резко придавил меня своим телом к двери, обнял моё лицо ладонями и стал покрывать жадными, торопливыми, порхающими поцелуями. Такое поведение ещё больше злит: выглядит так, как если старается загладить вину, переключить внимание или вовсе замять возникшую спорную ситуацию…

Вдобавок этот ужасный запах раздражает… Нет, сам по себе аромат очень приятный: насыщенный, глубокий, роскошный, сладковато-терпкий с нотками пряной корицы и горького шоколада, а вот то, кому принадлежит – отвращает в этих обстоятельствах, когда представляю, как мой мужчина точно так же зажимал Карину, целовал, ласкал…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Это причиняет мучения, бьёт точным ударом прямо в сердце…

– Нет! – я оттолкнула Богдана со всей силы, на которую только способна. Вырвалась из тугого хвата, пока в состоянии это сделать.

Отошла от него на безопасное расстояние: если снова приблизится, то попаду под влияние сумасшедшей энергетики окончательно и справиться с собой уже не смогу. Поверю ему. Хочу верить! Я так устала от боли, постоянно живущей во мне, что буду цепляться за любую правду до последнего… если таковая прозвучит...