Дефо - Дмитрий Урнов

«Историческое собрание или свод высказываний различных авторов» – так назывался труд Дефо, и хотя какие высказывания и каких авторов, мы не знаем, но по заглавию видно, что действовал Дефо в духе времени, когда подобные сборники стали распространенными. Благодаря таким фолиантам, составленным тружениками-антикварами, дошли до нас сведения о Шекспире. Их работа сыграла свою важную роль в переходную эпоху, когда происходила решительная переоценка всех ценностей, и если Шекспир для одних был дороже Библии, то, по мнению других, подлежал анафеме и огню. Хотя бы сохранить «связь времен» – цель таких сборников. Не будем фантазировать, какие звенья преемственной цепи хотел укрепить Дефо. Нам важно убедиться, как рано, собственно с самого начала литературного пути, обратился он к «документальности», которая как принцип и приведет его к «истории» моряка, вроде бы «написанной им самим». И другие идеи, приемы, интересы Дефо определяются изначально, исподволь.

Есть в Британском музее и такая реликвия: юношеская записная книжка Дефо со стихами, его собственными, и проповедями, которые слушал он в академии и записывал слово в слово (как видно, помогла ему стенография). Выходит, самыми первыми его опытами были вирши, именно вирши, так называемые «Размышления» (1681), довольно прямолинейные и корявые, какими, впрочем, будут все его стихи.

Впоследствии он писал немало стихов: по количеству больше Мильтона! Хотелось Дефо утвердить себя именно в звании поэта. Толкало его к этому не только литературное честолюбие. Из всей пишущей братии в те времена одни поэты могли рассчитывать на положение особенное, в чем он имел случай убедиться хотя бы на примере Мильтона. И вот после каждого своего заметного успеха, привлекающего к нему внимание, Дефо пытался напомнить публике, что он поэт: переиздает свои старые стихи или же пишет какие-нибудь новые. Как правило, тщетно! Публика ждет, чтобы написал он нечто другое.

Правда, крупнейшим его триумфом была поэма, но дело явно не в стихах, а в злободневной остроте этого рифмованного памфлета. В поэтическом справочнике, который был издан в 1723 году, в разгар популярности «Робинзона Крузо», о «господине Даниеле Де Фо» сказано так:

«Этот автор прежде был галантерейщиком, но со временем сделался он одним из самых предприимчивых памфлетистов, которых только знал наш век. Определенные обстоятельства жизни и склонности привели его к поэзии, в результате чего выдал он в свет два поэтических произведения, многим понравившиеся, а именно:

1. „Чистопородный англичанин“ – злая сатира, разошедшаяся во множестве экземпляров. Однако слог в ней большей частью качества весьма низкого.

2. „Божественное право“ – поэма значительной длины».

Если принять во внимание, что составитель справочника, по его собственным словам, получал сведения от самих авторов, а Дефо при случае на похвалы самому себе не скупился, то сказано немного, прямо надо признать, немного. А уж критика идет, надо думать, от редактора.

И памфлеты писал он с самого начала, причем они сразу поставили его в позицию, которая оставалась за ним всю жизнь.

«Тогда я впервые разошелся с общим мнением, – рассказывал Дефо, вспоминая один из своих трех не дошедших до нас, ранних публицистических опытов. – Хотя я был годами молод и еще моложе как автор, но я восстал против и написал вопреки, на что, честно надо сказать, отклик последовал неважный».

Памфлет этот появился в 1683 году, назывался он «Против турок», и хотя прочесть мы его не можем, но суть его понятна – «против», что, разумеется, еще далеко не означает, будто Дефо в самом деле писал против турок. Против или за кого он – это даже когда перед нами весь текст, не сразу становится понятно, а там ведь ситуация была сложная: турецкий султан, враждуя с католиками, поддерживал протестантов, в частности, венгерских, – поэтому позицию Дефо по данному вопросу стремятся восстановить венгерские историки, чтобы разобраться, какой стороны действительно придерживался Дефо…

Одним словом, в двадцать один – двадцать три года, в обычные для литературного дебюта сроки, заявил Дефо о себе, но как? Мечтал он добиться поэтической славы, а вместо этого заслужил репутацию задиристого журналиста.

Самое важное, что дают нам первые опыты Дефо, и те, которые мы знаем только по названию, и те, которые можем прочесть, – это строки и страницы, попавшие в «Приключения Робинзона». Да, за четверть века до появления знаменитой книги она уже намечается у Дефо. Конечно, путь еще долог, и документальность преобразится под его пером, прежде чем станет производить впечатление «подлинных записок», но все же с первых творческих шагов развивает он заветный замысел… Нам это очень пригодится, когда подойдем мы к «Приключениям Робинзона» вплотную и постараемся понять, как за два месяца могла появиться книга, сохранившаяся на века.

«Робинзон» появился из-под пера Дефо быстро, роман, живущий вот уже третье столетие, написан был наскоро, но замысел вызревал три десятка лет, и образцовая литературная мускулатура была наработана в непрерывной, многолетней и ожесточенной печатной борьбе. Что стоило ему, автору четырехсот одиннадцати названий, настрочить за два месяца книгу в триста страниц! Нужна только небольшая пауза, и вот перо, бумага, минута – и… Минута, подготовленная всей жизнью.

Многому научила Дефо работа в газете. В 1690 году эту газету стал издавать его друг, Джон Дантон, зять доктора Энсли, того самого, чей доблестный характер увековечил Дефо в своей первой поэме.

У доктора Энсли, викария церкви святого Джайлса, из прихода изгнанного законом 1662 года, подрастали три дочери. И было решено, что трое друзей – Весли, Дантон и Дефо – породнятся со своим вдохновителем. Весли и Дантон договор выполнили, Дефо по каким-то причинам уклонился. Но дружба, хотя не без трений и колкостей, между ними сохранилась. Причем на всю жизнь: с Дантоном связано у Дефо не только первое, но и одно из последних его печатных начинаний.

Если описывать Дантона, называя основные его свойства и не называя его имени, то возникнет впечатление: так это Дефо! Да, пра-Дефо, старший современник и друг, сильно на Дефо повлиявший. Только вот учился Дантон не в Ньюингтоне, происходил он из старинной университетски-священнической семьи. По роду деятельности был издатель и литератор и в отличие от Дефо, делившего свое время и энергию между литературой и разнообразным предпринимательством, занимался исключительно книжным делом, которое было для него и призванием, и, в свою очередь, предприятием. Сам писал, сам и печатал, понятно, не только сочинения собственные. Дантон говорил, что им было издано восемьсот книг. Погрузив все свои книги на корабль, отправился в Америку. «Я, – говорил Дантон, – не находил себе покоя, если какая-либо идея, овладевшая мной, тут же не получала воплощения». Проекты, а также литературные мистификации – это его стихия.