Во всём виноваты «Битлз» - Максим Капитановский

В конце экскурсии Шуфутинский всё-таки спохватился, что уж очень круто взял, и сказал, что жильё очень дорого, поэтому он не может себе позволить в этом миллионерском районе целый дом, а только пятикомнатную квартиру.

Я немного успокоился, а то ведь известно, что на Беверли-Хиллз живут самые богатые звёзды Голливуда и вообще всякие знаменитости.

На Мишиной улице проезжаем мимо одного особняка, перед которым на лужайке дядька чёрный с детьми бегает.

— Знаешь, кто это? — Миша небрежно спрашивает. — Знаменитый Кассиус Клей, он же Мохаммед Али, знаешь?

Я плюнул на все, говорю: «Не-а».

Несколько раз в Штатах в разных городах нас таскали на настоящие приёмы со свечами, бассейнами и слугами-неграми в белых перчатках. Все было очень богато, и я поражался, насколько сильную любовь испытывают к «Машине» простые американские миллионеры.

Правда, потом оказалось, что средства, ассигнованные богатыми людьми па такие приёмы, проходят как благотворительность, и им за это снижают налоги.

Это не значило, конечно, что с таким же успехом можно было выбросить деньги на помойку, ведь гораздо приятнее их пропить с замечательными ребятами из Москвы, чем снабдить пару сотен бродячих собак «долгоиграющими» резиновыми костями.

Американцы всё время улыбаются: неосознанно во сне, дома, на улице, — ходят прямо так и улыбаются, а уж если к американцу обратиться с вопросом или как, тут уж приходится опасаться, как бы он себе челюсть не вывихнул.

Ещё они друг друга хвалят и никогда не жалуются — всегда все о'кей.

Вот он подходит здороваться: «How are you?» (Как поживаешь?). Надо ответить: отлично, шикарно, бесподобно.

А если буркнугь, как у нас принято: «Ничего», — тут он уже подумает, что у тебя кто-то умер.

Часто спрашивают, уловив малейший акцент: «Откуда ты (или вы)?» Говоришь: «Из Советского Союза». Не понимают. Надо отвечать: Россия, Москва.

Так что мы ещё до развала Союза уже отвечали, что русские.

Один только раз очень правильно нас поняли. Был сильный дождь, а автобус не смог подвезти к самым дверям гостиницы. Три часа ночи, несёмся, гремя сапожищами. На втором этаже открывается окно, и заспанный голос спрашивает: «Откуда это вы летите как сумасшедшие?»

— Из Советского Союза, — отвечаю.

— Так я и думал, — и закрыл окно.

Но вообще к нам все очень благожелательны. Даже, кажется, немножко жалеют.

Пригласили как-то на обед в аристократический гольф-клуб. Америка — страна относительно молодая, к аристократии и к своей старине очень трепетно относится. Однажды на экскурсии достопримечательности показывают: вот здание, ему почти тридцать лет, а вот тому — целых пятьдесят.

Ну разве можно быть аристократом с двадцатилетним стажем! Но ничего, оказывается, можно.

В гольф-клубе около ста почётных членов: Рональд Рейган, Майкл Джексон и другие суперзнаменитости. Чтобы получить членство, надо внести 150 тысяч, да и потом ежегодно отстёгивать 50–60, но, как вы понимаете, не в деньгах дело.

Клуб расположен в уже суперфешенебельном месте внутри Беверли-Хиллз, в Бель-Эйр, и славится кухней своего ресторана, чуть ли не лучшей в мире.

Нам показали красивые поля для гольфа, клюшки почётных членов и, наконец, кухню с 15–18 поварами, каждый — мастер какой-либо национальной готовки. Даже двое специалистов по русским делам, наверное варят им щи.

В просторном обеденном зале 5–6 миллионеров в белых рубашках что-то спокойно ели своими клюшками и на нас особого внимания не обратили.

Клуб считался сугубо мужским, женщины не допускались, но для организатора нашего обеда, голливудского продюсера, который пришёл с женой, было сделано исключение.

Мы сели за стол и после первого тоста за нашу даму элегантный седой продюсер, держа бокал с шампанским ($400 бутылка), произнес буквально следующее:

«Друзья! Всем известно, что самая развитая капиталистическая держава в мире — это США. В США самым богатым и процветающим штатом является Калифорния. Самый известный город Калифорнии — Лос-Анджелес. В Лос-Анджелесе самым фешенебельным районом считается Беверли-Хиллз, а в центре его находится Бель-Эйр, где расположен наш гольф-клуб с роскошным рестораном, где мы все сидим.

Друзья! Вы находитесь в самом сердце капитализма, к которому ваша страна, к сожалению, выбрала такой тернистый и извилистый путь».

Наш Директор встал и обратился к продюсеру с краткой ответной речью, где сдержанно похвалил Америку и жратву. И мы выпили, как я понял, за перестройку.

Мне так понравился этот стройный и безупречный американский тост, что я изо всех сил постарался его запомнить, чтобы в случае чего воспроизвести. Недавно такой случай представился: приехали знакомые американцы. Я произнёс тост, слегка подправив его под наши условия: мол, вот мы все здесь, в Москве, в ресторане «Пекин», в европейском зале и т. д.

Американцы кивали, но мне показалось, что тост настоящего искрометного успеха не имел.

Когда поёт А.Б. Градский, я забываю обо всем. Мы знакомы с ранних юношеских лет, репетировали в разных группах в легендарном Доме культуры «Энергетик». Я всегда восхищался его уникальным голосом, даже когда он не поет, а так просто, в разговоре. Еще меня привлекали бескомпромиссность его суждений и очень здоровое чувство юмора.

С тех пор, конечно, прошло много лет. Градский стал известнейшим певцом и композитором, а я всего лишь гениальным звукорежиссёром и писателем, поэтому не могу называть его на бумаге Сашей, в крайнем случае — Александром.

Так вот, в Америке Александр купил себе стекло.

Будучи человеком предусмотрительным, ещё задолго до этой поездки он приобрёл огромный «Бьюик» 72-го или 75-го года и с первых дней пребывания в Штатах искал для этой машины ветровое стекло. Нашёл и купил.

Стекло было очень большое, а ящик для его хранения — так просто огромный, и в нем хотелось жить. Валандались и таскались мы с этим ящиком исключительно из уважения к таланту и личности Александра.

Как-то раз в Сан-Франциско я был дежурным по ящику. Сижу, привалился к нему, как к горе Машук, и за него отвечаю. Присматриваю, как бы в нём бездомные не расселились или океанский контейнеровоз за своего не принял и не уволок незнамо куда.

Покуриваю тайком запрещённые в США сигареты «Родопи». Их ещё президент Линкольн запретил как пустую трату времени, а под категорию марихуаны они подходят разве что по запаху. Я все сидел и размышлял, как этот ящик завтра волочь в другое место, и вспомнил кучу всяких историй о громоздких предметах и их перемещении.

У ансамбля «Верасы» была сильная нужда. Нужда была в двух кофрах для перевозки микрофонных стоек. Кофры должны были быть метра по полтора и сделаны из фанеры. Вот те, кому положено, наваляли чертежи и отправили их на завод или там в мастерские, где заказ должен был быть выполнен точно и в срок.