Брак по залёту Натаэль Зика (СИ) - Зика Натаэль

Дома дочь повисла на шее — хоть и большая уже, а по-прежнему ласковая, как котенок. Саша внес сумку с вещами, принялся раздеваться.

Вера сглотнула комок в горле, перевела взгляд на мужа, и поняла, что любовь ушла.

Вот так — всю жизнь тянулась, старалась, стучала в закрытую дверь, а потом оказалось, что всё зря. Зря цеплялась за Александра — насильно мил не будешь. Искалечила себе жизнь, могла бы встретить другого, кто полюбил бы её, была бы счастлива, родила бы ему сына или дочку.

— У меня больше не может быть детей, — глядя в стену, сообщила она, уже лёжа в постели.

— У нас уже есть дочь, нам хватит, — ровно ответил Александр.

— Тебе хватит, а мне — нет. Ты вынудил меня сделать аборт, чуть на тот свет не отправил, — продолжала Вера. — Я хочу развестись.

— Что? — муж даже на локте привстал, развернувшись в ее сторону. — С ума сошла, что мы скажем Женьке и твоему отцу? Как жилье поделим и машину с дачей? Раньше надо было думать, а теперь поздняк метаться, полжизни за плечами, и все начинать заново? Не дури. Спи, мне завтра рано вставать.

Вот и поговорили…

Но с того дня её как отрезало — видеть мужа было неприятно, близости не хотелось категорически. Вера превратилась в робота, машинально выполняя работу по дому. Ради дочери они договорились не показывать истинных чувств, продолжая делать вид, что у них всё в порядке. Нет, Саша попытался наладить отношения, попытался склонить жену к сексу, но получил отпор и отстранился. Так и тянули, год за годом, каждый свою лямку. Не семья — соседи, по странному стечению обстоятельств, живущие под одной крышей.

Вера знала, что Александр погуливает, но ей на это было плевать. Она сама два года назад познакомилась на работе с мужчиной, вдовцом. Поначалу это были обычные дружеские отношения, которые незаметно переросли в нечто большее. Петр был полной противоположностью Александра — спокойный, надежный, внимательный. Мужик сказал — мужик сделал. Он трогательно ухаживал, переживая, что они вынуждены скрываться. Не от мужа Веры, от Жени. Для дочери она желала только добра, все силы прикладывала, чтобы Евгения не замечала пропасти, разделяющей её родителей. Когда дочь станет совершеннолетней, когда доучится, когда обзаведется своей семьей, вот тогда мать, наконец, разведется с Александром. Спасибо Пете, который поддерживал её и терпеливо ждал. Именно с ним она получила первый в жизни оргазм и поняла, что и в этом плане была обделена.

И вот дочь вышла замуж, а из Саши полезло всё, что копилось годами. Больше ее ничто не удерживало в ненавистном браке, и Вера не стала тянуть ни с разводом, ни с расставанием.

Но у Женьки всё пошло не так, и с этим надо было что-то делать…

Вера переложила губку для посуды и провела рукой по блестящей поверхности раковины. Мысли в голове прыгали воробьями, дерущимися за рассыпанные крошки.

— Что ты? — Петя появился тихо, она даже вздрогнула.

— Ничего. Переживаю, — тихо ответила женщина, любуясь на мужчину.

Да, наполовину седой, морщины, но всё ещё статный и привлекательный.

И ведь она не сразу обратила на него внимание, Петр Гаврилович был строгим начальником, обычно Вера видела его только издали.

Жену похоронил шесть лет назад, так и жил бобылём. Дочь и сын уже взрослые, у них свои семьи, отдельные квартиры. Есть внук и внучка — уже в школу ходят — вот и всё, что она знала о начальнике.

Но однажды — Вера помнила, что это был промозглый ноябрь — она шла к остановке, вздрагивая под порывами ветра, безуспешно пытаясь спрятаться под зонтом от ледяного дождя — рядом с ней остановилась машина.

— Садитесь, — из приоткрытой дверцы выглядывало лицо Петра Гавриловича. — Садитесь, я подвезу, нам по пути!

Вера, поколебавшись, нырнула в салон, смущенно пробормотав: — Я вам тут всё намочу.

— Ничего, высохнет, — ответил мужчина. — Сейчас печку посильнее сделаю.

Машина тронулась, набирая скорость, по ногам пошел теплый воздух.

Боже, счастье есть!

Вера какое-то время просто наслаждалась, отогреваясь, прежде чем сообразила, что адрес она не называла.

— Я подвезу вас к дому, — отреагировал Петр Гаврилович, заметив, что женщина встревожено озирается. — Адрес не спрашиваю, так как знаю.

— Откуда? — удивилась Вера.

— Вы же работаете у меня на заводе, — ответил мужчина, не отрывая глаз от дороги.

— Вы знаете адреса всех работников? — тихо спросила женщина. — Поразительно.

— Нет, не всех, а только тех, кто… гм… Мы повернули на Некрасова, сейчас будет «Магнит», вам домой ничего купить не нужно? Я могу подождать. Раз уж мы всё равно едем вместе, глупо не воспользоваться возможностью.

В магазин заскочить ей не помешало бы, но еще больше напрягать начальника не хотелось, и так происходит очевидное-невероятное. Вера отказалась и сбежала в растрёпанных чувствах.

Он подвозил её не часто, но каждый раз именно тогда, когда ей это требовалось больше всего. Как угадывал — непонятно. Незаметно для Веры они стали разговаривать не только в течение этих поездок, но и на работе, когда случайно или неслучайно встречались.

А через полгода женщина поняла, что влюбилась без памяти. Петя оказался именно таким мужчиной, какого она напридумывала себе, бегая за Александром.

Переступить последнюю черту она долго не решалась — изменить мужу? Да, нелюбимому, да, не любящему, но — мужу… Потом, Вера не любила эту сторону жизни — мокро, стыдно, ничего приятного.

Но однажды это случилось — Женя уехала на выходные с подругами к кому-то из них на дачу, Александр свалил с ночевкой на рыбалку — а она согласилась на свидание с Петей. И осталась на ночь.

Это было… это было совершенно не так, как она привыкла. Стыдно? Самую капельку, в начале. Мокро? Она и не заметила. Ничего приятного? О-о-о… Дожив до сорока, она понятия не имела, как приятны могут быть поцелуи, как нежны мужские руки, как чувствительна её кожа и какое наслаждение дарит развернувшаяся пружина!

И, получив своё, Петя не повернулся спиной и не захрапел, как Саша. Он продолжал обнимать её, целуя и шепча ласковые слова, осторожно сжимая продолжающую вздрагивать женщину, которая никак не могла успокоиться, ловя осколки гуляющего по телу удовольствия. Именно после этой ночи Вера поняла, что сохранять брак больше не хочет. Нечего сохранять! Но была дочь, ради неё они с Петром решили потерпеть, не афишировать события.

— Выйдет Женька замуж, сразу разводишься, а потом мы расписываемся, — целуя женщину, говорил Пётр.

— А твои как на это посмотрят? — с детьми любимого Вера уже была знакома, они приняли женщину спокойно. Но одно дело — любовница, другое — жена.

— Мои нормально посмотрят, я их правильно воспитал, — Пётр продолжил поцелуи, скользнув с губ на шею. — Родители — не рабы своих детей, они имеют право на личное счастье. Моя женитьба ни в чём Ваську и Таньку не ущемляет, они давно взрослые, самостоятельные и сами уже родители.

— Не переживай, всё будет хорошо! — голос Петра выдернул Веру из воспоминаний.

— Мне кажется, что надо было поддержать, а не пускать всё на самотёк. Слишком резко, слишком жестоко. Женя ещё так молода…

— Вер, я уже сто раз повторял, — терпеливо ответил Пётр, — у меня, у нас всё под контролем! Никакого самотёка, если что — мы тут же проявимся и подхватим. Но если мы вмешаемся просто так, то они ничего не решат, никакого урока не вынесут и так и будут вяло существовать, терзая друг друга. Посмотри на свой бывший брак — разве такой судьбы ты хочешь дочери?

— Нет, что ты! Нет!

— Вот! Поэтому надо дать детям возможность самим разобраться — кто они друг другу. И сейчас, а не двадцать лет спустя. Испытания сплачивают, обнажают истинные чувства, заставляют думать и принимать решения. Если у них всё поверхностно, если они не любят, а только думали, что любят — они не выдержат и расстанутся. Будет больно, но лучше так, чем по кусочку рубить хвост. Тогда мы Женьку заберём, поддержим, во всём поможем, одну не оставим. А если у них всё серьёзно, то родится новая семья, где оба умеют принимать решения и отвечать за свои поступки, где каждый будет о другом думать больше, чем о себе. Счастливая семья, Вера!