Зверь из Жеводана - Абель Шевале

Там капитан д'Энневаль сделал небольшой крюк, чтобы повидать мою сестру Жюльену, стоявшую на пороге своего дома. А затем мы побывали в Сен-Прива-дю-Фо и в Ликоне. Итак, мы сделали большой круг и замкнули его. Но каким же все-таки образом Зверь ушел от нас? Как он нас перехитрил? Мы только-только прибыли в Ликоне, как нам сообщили, что Зверя совсем недавно видели по другую сторону гряды, в Жюлианже, а затем – в Прюньере. А мы-то отправились искать его на север! А чудовище в это время появилось в той стороне, где мы его совсем не ждали! Отважный викарий из Прюньера созвал крестьян и повелел им окружить леса в приходе, но никаких результатов сия мера не дала. Последняя попытка д'Энневалей закончилась полным провалом, и стало ясно, что их вскоре сменит кто-то другой. Я готов поклясться, что, покидая наш край, они знали, что Зверь устроил себе логово где-то в Северном Женодане, а вернее, на границе с Овернью.

Я полагаю, что если бы д'Энневалям было позволено осуществлять свою миссию еще хотя бы несколько месяцев, мы узнали бы кое-что новенькое. Они действовали слишком честно, открыто, иногда поспешно, чем восстановили против себя слишком многих. Да, господин д'Энневаль-отец не отличался особой любезностью в обхождении, а его сын был слишком горяч и порой забывал об осторожности, но это были порядочные, благородные люди, а потому против них и был составлен целый заговор. Граф де Моранжье только тем и занимался, что чернил, хулил да поносил их во всеуслышание. Он буквально брызгал слюной от ярости, когда говорил о них. Ходили слухи, что он писал на них доносы интендантам двух провинций, Лангедока и Оверни, министрам и Его Высочеству дофину. А все почему? Да потому, что граф хотел сам возглавить охоту на Зверя и предлагал свои услуги, правда, с тем условием, что ему придадут полк пехоты, чтобы, по его выражению, «прикрывать фланги» во время облав, а вернее, чтобы было кем припугнуть крестьян, если те вздумают бунтовать. Дела у графа, видно, были совсем плохи и ему во что бы то ни стало хотелось заполучить награду, назначенную за уничтожение Зверя. Кстати, господин де Лафон вполне одобрительно отнесся к идее графа де Моранжье и сам лично хлопотал за него. Сохранились документальные свидетельства нечистоплотности графа, например, его письмо к господину де Лафону от 3 мая 1765 года, в котором написано следующее: «Нет, подобное поведение непременно должно быть наказано! Все во мне вопиет о мщении! Бесстыдство и наглость этих нормандцев, кои на людей похожи лишь внешне...»

Приведу еще один отрывок из письма господина Лафона графу де Сен-При от 2 апреля 1765 года: «...Некоторое время тому назад господин де Моранжье отправил памятную записку герцогу де Шуазелю, в коей он предлагал для уничтожения Зверя прибегнуть к военной силе, а потому просил прислать в Жеводан армейский полк численностью от 100 до 1200 человек... Имею честь представить на ваше рассмотрение копию сей памятной записки... Герцог де Шуазель не ответил лично господину графу, но господин Дюбуа, один из самых высокопоставленных чиновников военного ведомства, высказался о ней в весьма одобрительном тоне... Невозможно было бы сделать лучший выбор, поставив во главе присланной в Жеводан воинской части самого господина де Моранжье... Второй способ борьбы с бедствием мог бы состоять в том, что в ЖевоДан следовало бы доставить из арсеналов Сен-Ипполита и Але ружья и раздать их вместе с порохом, пулями и дробью обитателям нашего края...»

А вот еще один отрывок из письма графа де Моранжье господину де Лафону от 3 мая 1765 года: "Эти господа ( имеются в виду д'Энневали ) имеют наглость не платить за себя и своих людей, все их помыслы направлены лишь к наживе, они совершенно не думают об общественном благе. Судьбу нашего несчастного края решают в Мальзие эти авантюристы, вечно сидящие за уставленными яствами и кувшинами с вином столами вместе с самыми гнусными распутниками этого города, населенного безумцами...»

Примерно то же самое писал граф Моранжье и 18 мая 1765 года:«Жалобы господина д'Энневаля, кажется, были продиктованы ему этими сумасшедшими из Мальзие, что все время торчат в кабачке «Большой крест», и записывал он их на столе, сплошь заставленном горшками, тарелками и бутылками... Совершенно очевидно, что он ищет способ нам навредить... а все потому, что я в присутствии этого наглого обманщика, этого нормандца, говорил о любви к моей родине, о моем желании послужить на благо человечества, о прямоте моего характера, о моей правдивости, а также о великой чувствительности и деликатности моей...»

Я полагаю, что именно последнего отрывка и не хватало для того, чтобы сделать полной историю графа де Моранжье, выдающегося мошенника и прохвоста, развратника и сутенера, каким он предстал перед обществом во время знаменитых процессов, в ходе которых его обвиняли в самых гнусных преступлениях (см. книгу Марка Шассена «Процессы графа де Моранжье»). Кстати, желание послужить на благо человечества нисколько не помешало сему господину в конце письма просить примерно наказать членов городского совета Вильфора за неслыханную дерзость, проявленную по отношению к нему, господину де Моранжье. Далее он писал, что если подобная дерзость останется безнаказанной, то тогда в крае будут множиться случаи нарушения общественного порядка и дело может даже дойти до опасного брожения умов, а то и до открытого бунта. Но вернемся к предложению господина де Моранжье самого себя в качестве главнокомандующего, на коего будут возложены обязанности координации действий, направленных на уничтожение Зверя. Итак, граф желал встать во главе пехотного полка и силами солдат изгнать Зло из Жеводана. В одном из своих многочисленных посланий различным высокопоставленным особам он, правда, очевидно, осознав, что полк могут и не прислать, высказал горячее желание возглавить маленькую армию крестьян, если им раздадут мушкеты и боеприпасы. Но все эти прожекты так прожектами и остались.

Я узнал, как и все в нашем крае, каков был конец истории графа де Моранжье. После разоблачения всех грязных и мерзких делишек, которые должны были привести графа в тюрьму, чтобы он там и окончил свои дни, этот ловкий жулик сумел все же каким-то образом вывернуться и возвратился в свой опустевший и обветшавший замок в Сент-Альбане, где этот грубый, грязный, порочный человек влачил нищенское существование долгие годы.

Однако вот что странно: он и тогда остался в прекрасных отношениях с сильными мира сего! Более того, если до Великой Революции его всячески поддерживала практически вся знать графства, то во время Революции он пользовался симпатиями санкюлотов и вообще всякой голытьбы! Всем было известно, что граф давным-давно разорен и беден как церковная мышь, а потому замок его никто и не думал брать штурмом, так что господин де Моранжье нисколько не пострадал ни от погромов, ни от конфискаций имущества. Несмотря на пережитый позор, он до конца Дней не утратил своего безудержного бахвальства и краснобайства, а потому для равных ему по рождению он так и остался Золотым Языком, а для своих гнусных подельников Грязными Руками. Хорошее сочетание прозвищ, нечего сказать! Мне кажется, что между графом де Моранжье и кровавой драмой, разворачивавшейся в Жеводане, существовала гораздо более тесная связь, чем кто-либо когда-либо осмелился заподозрить. Боюсь, он что-то знал о причинах появления чудовища, а быть может, и сам как-то приложил к этому темному делу свою грязную руку... Однако вопрос этот так и остался невыясненным...