Конан и Два талисмана - Ник Харрис

Из расщелины — этого жуткого провала в бездну — доносились странные звуки. Казалось, нечто, шурша и царапая когтями стены, поднимается наверх.

Сморщенный человек простер руку, и воин пал перед ним на колени. Затем, завывая, как бездомный пес, отполз в сторону и затих, свернувшись у стены. Никто не должен мешать великому таинству пробуждения Спящего.

Мраава подошел к связанной женщине.

— Тебе будет оказана великая честь! Ты станешь невестой самого Ктулху!

Распростертая на алтаре жертва испуганно смотрела на мерзкого, сморщенного человечка. Кляп во рту мешал не только говорить, но и дышать. От недостатка кислорода кружилась голова, и все происходящее казалось просто жутким сном.

Еще недавно она была женой самого богатого человека в стране. Он, правда, стал жутко ревнивым, и его пришлось обезглавить, но это мелочи. Вместе с самым неутомимым любовником она собиралась вернуться в Ксутал, собрать несметные сокровища покойного мужа и выехать с караваном на север.

Но любовник попал под влияние черного колдуна — и вот она, обнаженная и беспомощная, лежит на алтаре в недрах горы. Как переменчива судьба! Как зло она шутит над людьми…

Мраава подошел к расщелине и прислушался. Царапание приближалось. Из глубины ужасного провала потянуло запахом тления. Послышался далекий, тусклый вой.

— Это еще не он… это его слуги… — бормотал колдун, вслушиваясь в доносящиеся звуки.

И обернувшись к женщине, уже громко продолжал:

— Сейчас тебя заберут в Р'лиех! И когда великий Ктулху проснется и познает твое тело, выпьет кровь и пожрет плоть, он сумеет выбраться на поверхность и восстановить власть, утраченную в битве со Старшими Владыками!

Мраава захихикал и потер сухие шершавые руки.

Безумный воин вдруг вскочил и быстрым движением обнажил меч, с которым не расставался даже во время сна. В пещеру быстрым шагом вошел Конан. За ним — Эскиламп и Хепат.

— Убей его! — крикнул Мраава безумному слуге, указывая на Конана.

Воин с рычанием бросился в атаку. Сумасшествие придавало ему силы, и некоторое время киммериец едва успевал отбивать удары, наносимые с неимоверной быстротой.

«Это лучший воин из телохранителей Гассана», — вспомнил Конан.

Он успел заметить связанную Итилию на алтаре и все понял. Телохранитель стал слугой черного колдуна и предал любимую женщину.

Эскиламп и Мраава стояли друг против друга, как каменные изваяния. Каждый держался рукой за свой талисман, и оба древних артефакта вибрировали, испуская силовые волны.

Хепат подбежал к Итилии и поспешно разрезал веревки. Женщина, рыдая, обняла гнома, не в силах вымолвить ни слова. А из расщелины доносились звуки приближающихся неведомых существ. Сильнее потянуло затхлым смрадом.

Злобный вой теперь слышался отчетливо. Казалось, вот-вот из бездонной трещины вынырнут ужасные твари.

Конан, наконец, отбив очередной выпад противника, левой рукой нанес ему удар в подбородок. Бывший телохранитель опрокинулся на спину, вскочил, как кошка, готовясь к новой атаке, но меч Конана уже вошел ему в средину груди. Безумец испуганно глянул в синие глаза убившего его человека, затем, уже осмысленным, просветлевшим взором окинул пещеру, заметил Итилию, Хепата, Эскилампа. С ненавистью долго смотрел на застывшего черного колдуна, а затем улыбнулся и сказал Конану:

— Убейте колдуна… Убейте тех, кто сейчас появится… Спасите женщину… Спасите мир…

С трудом вынул Конан меч из грудины умершего, одним прыжком достиг места, где застыли в невидимой схватке маги, и быстрым ударом снес с плеч Мраавы его сморщенную голову.

— Скорее, — крикнул Эскиламп, — разбей талисман!

Плоский черный камень с веревкой, продетой в небольшое отверстие, лежал рядом с обезглавленным телом колдуна.

— Скорее! — повторил Эскиламп. — Не касайся его руками! Разбей ударом меча!

Конан медлил. Камень был таким красивым! Камень хотел служить ему, великому воину, Конану, сделать его властителем всех цивилизованных стран, сделать его королем, волшебником… Камень принесет удачу, богатство, славу! Камень поможет достичь истинного величия…

Резкий удар меча — и наваждение исчезло. Одна половинка потускневшего камня лежала у алтаря, другая — отлетела к трупу несчастного телохранителя.

— Я уж боялся, что он зачарует тебя, — улыбнулся Эскиламп. — Это был очень сильный талисман. Пожалуй, даже сильнее моего… — И он любовно погладил лезвие кинжала.

— Да, этот камень сулил… много чего… — буркнул Конан и повернулся к Итилии. — Зачем ты убила…

Оглушающий вой раздался в пещере. Распространяя ужасное зловоние, из расщелины выскочили две чешуйчатые твари. Словно ожившие вдруг горгульи они заковыляли к алтарю, поводя налитыми кровью глазами.

— Это самые низшие существа, они почти не имеют разума, — пояснил Эскиламп. — У них задание — доставить приготовленную жертву.

Твари в недоумении остановились у алтаря.

— Может, подбросить им тело великого колдуна, лишившегося головы и талисмана? — Конан с усмешкой повернулся к Эскилампу.

— Не стоит злить попусту Древних… Тем более, самого Ктулху… Подождем, эти твари сейчас уберутся…

Итилия подошла к Конану и, вздрагивая, скользнула в его объятия. Киммериец удивленно посмотрел на женщину — он вовсе не был склонен обнимать ее после всего, что она натворила…

«Горгульи» тупо оглянулись, увидели расщелину, быстро засеменили к ней и с воем бросились вниз, оставив после себя ужасный запах гниющих трупов.

Конану удалось, наконец, оторвать от себя испуганную, обнаженную женщину.

— Зачем ты убила Гассана? — повторил он вопрос.

— Он ревновал, как… как идиот! И собирался отрубить мне голову… Кажется, собирался…

Эскиламп мягко коснулся плеча Конана и вкрадчиво произнес:

— Купец Гассан погиб в битве с силами тьмы! Мы все это знаем… Итилия, его верная жена, а теперь вдова, наследует дворец и все, что принадлежало покойному. Я думаю, она щедро заплатит всем, кто спас ее от смерти!

— Пусть заплатит наемникам — кто остался в живых — и вдовам погибших ополченцев! — пробурчал Конан, направляясь к выходу из пещеры.

Хепат с факелом поспешил следом. Итилия с благодарностью глянула в смеющиеся глаза Эскилампа.

— А тебе, великий волшебник, я заплачу столько, сколько скажешь! Особенно если ты уговоришь Конана хоть несколько дней попировать у меня во дворце…