Рыцарь курятника - Эрнест Капандю

– Любезный С., я буду просить вас оказать мне услугу. Не откажете?

– Услугу?! – повторил человек в черном. – Можете ли вы употреблять подобное выражение, когда обращаетесь ко мне?

– Вы говорите так же, как Андре!

– Вы сделали для меня больше, чем для него.

– Я сделал то, что должен был сделать.

– И я сделаю то, что должен, слепо повинуясь. Говорите, любезный А. Позвольте мне так называть вас, а вы называйте меня С. Это воспоминание о 30 января.

– 30 января! – повторил Жильбер, задрожав. – Зачем вы говорите это?

– Чтобы показать вам, что принадлежу вам до последней капли крови. Мне ведь известно все – вы это знаете; и если вас предадут, то подозрение скорее всего падет на меня, потому что мне одному известна ваша тайна. Итак, моя жизнь в ваших руках, и за нее мне нечего бояться…

Жильбер наклонился к своему спутнику и сказал:

– Итак, ты мне полностью доверяешь?

– Абсолютно, настолько, что поверю любому вашему слову.

– Ты согласен действовать?

– Да.

– Ты знаешь Бриссо?

– Эту противную гадину, ремесло которой состоит в том, чтобы расставлять сети честным девушкам и бросать их в бездну разврата?

– Да, речь идет о ней.

– Конечно, я ее знаю.

– Где бы ни была сейчас эта женщина, в полночь она должна находиться у Леонарды. Я не исключаю при этом применения силы…

Карета въехала на улицу Бурбон. С. дернул за шнурок, сообщавшийся с кучером. Тотчас раздалось пение петуха. Карета остановилась, и к дверце подошел человек, скверно одетый, с огромной бородой. Жильбер откинулся в угол кареты, прикрыв лицо складками плаща. С. наклонился вперед. Хотя ночь была темна, однако можно было заметить, что у него на лице черная бархатная маска. Тихо и очень быстро он заговорил с бородачом. Тот слушал внимательно. Закончив говорить, С. прибавил громче:

– Ты понял?

– Да, – отвечал человек с бородой.

– В полночь!

– Будет сделано.

– Ступай же!

Карета быстро понеслась. С. обратился к Жильберу.

– Теперь что? – спросил он.

– Отчет о вчерашних ужинах, – сказал Жильбер.

– Он сделан уже час назад на улице Сонри.

– Прекрасно. Где Мохнатый Петух?

– У Самаритянки.

– Во время пожара в доме Шаролэ он был на улице Барбетт с одиннадцатью курицами?

– Да.

– Напротив улицы Субиз?

– Именно.

– Он оставил там двух куриц?

– Да.

– Мне нужно донесение его и других петухов, я должен знать, что происходило прошлой ночью в Париже каждый час, каждую минуту. Я должен знать, кто увез Сабину и кто ранил ее. Мне это необходимо!..

– Вы это узнаете.

– Когда?

– В полночь, у Леонарды.

– Я буду вас ждать.

С. отворил дверцу и, не останавливая кареты, выскочил на улицу. Оставшись один, Жильбер крепко сжал кулаки.

– Горе тому, кто хотел погубить Сабину, – сказал он с глухой яростью, походившей на ворчанье льва. – Он вытерпит столько мук, сколько вынесло мое сердце. Итак, ночь на 30 января навсегда будет для меня траурной! Каждый год в этот час я буду проливать горькие слезы!

Жильбер откинулся назад и приложил руку к сердцу:

– Мать моя, отец мой, Сабина, – вы будете отомщены, а потом я отомщу за себя.

Трудно передать интонацию, с которой он произнес слова «за себя». Чувствовалось, что, говоря это, он рисовал себе картины возмездия, которое ждет его врагов.

Карета доехала до Красного Креста и остановилась.

Жильбер надел бархатную маску, отворил дверцу и, выскочив на мостовую, сделал кучеру знак рукой. Карета укатила так же быстро, как и приехала. Жильбер пересек площадь и постучался в дверь первого дома на улице Фур; дверь тотчас отворили, но она осталась полуоткрытой. Жильбер обернулся и бросил вокруг себя пристальный взгляд, удерживая дверь правой рукой. Убедившись, что ничей нескромный взор не следит за ним, он проскользнул в полуоткрытую дверь, которая закрылась за ним без малейшего шума.

В эту ночь ветер дул с запада; небо было покрыто тучами; не было видно огней в бойницах, пробитых в толстых стенах Бастилии. Площадь, улица и предместье были пусты.

В десять часов на Королевской площади послышался лошадиный топот и появилась группа всадников. Это были мушкетеры, возвращавшиеся в свои казармы; вскоре они исчезли, и шум прекратился.

Прошло полчаса, потом вдали раздался глухой шум, он становился все сильнее – это был стук колес экипажа и топот нескольких лошадей.

Из-за угла улицы Монтрейль выехал почтовый экипаж, запряженный четверкой. Два форейтора в огромных ботфортах хлопали бичами с удивительной ловкостью. На запятках сиде-

ли двое мужчин в меховых шинелях. Экипаж ехал довольно быстро. Как только он поравнялся с Сент-Антуанскими воротами, с обеих сторон улицы к нему вдруг устремились четыре человека; двое бросились к лошадям, крикнув:

– Стой!

– Прочь! – заревел передний форейтор, подняв бич. – Или я поеду на тебя.

– Именем короля, остановитесь, – раздался твердый голос.

Десять всадников в костюмах объездной команды вдруг выехали с пересечения улиц Рокет и Шарантон. Они окружили почтовый экипаж; один из них подъехал к дверце и, вдруг повернув глухой фонарь, осветил внутренность кареты.

Молодой человек, роскошно одетый, в одиночестве дремал в углу. Свет и шум его разбудили; он осмотрелся и произнес несколько слов на иностранном языке. У него были длинные черные волосы, ниспадающие на плечи, и маленькие усики. Бригадир объездной команды внимательно осмотрел карету, чтобы убедиться, что в ней больше никого нет.

– Вы не француз? – спросил он.

Молодой человек, казавшийся чрезвычайно удивленным, произнес несколько слов, которые бригадир не понял. Потушив фонарь, он приказал одному из своих солдат:

– Поднимите шторы на дверцах!

Приказание было выполнено: деревянные шторы подняты так, чтобы никому нельзя было видеть внутреннюю часть кареты. Два всадника поехали впереди, четверо сзади и по двое с каждой стороны кареты. Еще двое сели на козлы, двое других на запятки.

– В отель начальника полиции! – отдал распоряжение форейторам всадник, осмотревший карету. – Именем короля, поезжайте!

Почтовый экипаж под конвоем из десяти всадников въехал во двор отеля в ту минуту, когда пробило одиннадцать часов.

– Не отворяйте дверцы, – сказал бригадир повелительным тоном.

Он соскочил с лошади и исчез под сводом. У двери первой приемной стоял вестовой.

– Мне нужно видеть начальника полиции, – сказал бригадир.

– Войдите, он вас ждет в желтом кабинете, – отвечал вестовой.

Бригадир прошел несколько комнат, слабо освещенных. Раздался звук колокольчика, без сомнения предупреждавший начальника полиции, потому что дверь тотчас отворилась и Фейдо де Марвиль появился на пороге.