Красные звезды. Ядерный рассвет (сборник) - Федор Березин

Геннадий Гриценко уже освободился от обуви и самой тяжелой одежды, мудро не раздевшись до трусов. Вода, хоть и казалась теплой, могла отнять у него все энергетические запасы, потому предусмотрительность не мешала. С отчаянием смотрел он на происходящее. Он уже клял себя за необдуманное бегство, но, с другой стороны, чем он мог помочь сейчас там, внутри, – лишней суетой? Сколько людей уже плавало вокруг, ища за что зацепиться, с ужасом посматривая на зависший над ними вертолет, почему-то не торопившийся их расстреливать. Наверное, американцы слабо представляли себе масштабы нападения русских, или летчики все же являлись по призванию спасателями, а не охотниками за скальпами, или, в предстартовой спешке, к «Сикорскому» успели подвесить только торпеды, забыв подцепить пулемет «Мичиган».

И вот наконец из нутра лодки подали на воду самонадувающиеся плотики. Поскольку на плотах места было не вдоволь, то чем меньше человечков выберется из пылающего нутра, тем больше шансов у тех, кто уже тут, под шумящими лопастями судьбы. Эксперимент века – имитация искусственного отбора в локальной группе сухопутных существ в условиях враждебной океанской среды.

И Геннадий Павлович Гриценко пожелал участвовать в эксперименте. Возле дома его далекого детства протекала большая река – Нева, и плавать он умел великолепно. Бесшумный выстрел стартового пистолета и условия задания: три резиновых плотика (мореходные качества выше нуля, но это в тихую погоду, так – ниже); до ближайшего берега строго на запад двести миль, строго на восток пятьсот; оба берега вражеские; вокруг американская эскадра; до своих кораблей – на авиалайнере не один час; над плотами вертолет с глубинными бомбами. Делаем ставки! Кто готов?

22. Встречные скорости моря

Думаете, бой был изматывающе долгим? Первое – правильно, второе – нет. Бой сжег большую связку нервов; выпил ванну адреналина, бассейн крови и озеро горючего; стал первопричиной сотен награждений и тысяч мемориальных плит над пустыми могилами, сотен перемещений по служебной лестнице в обе стороны; он показал, кто чего сто#ит в специфических обстоятельствах современной войны; он доказал бесцельность расчетов и торжество случайности; он еще раз напомнил, только жестче, чем всегда, о безразличии судьбы к конкретному человеку. Некоторые после него поверили в помощь молитвы, другие, в основном те, семьям которых вскоре прибыли повестки с соболезнованиями, убедились в бессмысленности костылей религии и веры. Кто-то воочию увидел, как «смелость города берет», а кто-то убедился, что трусость спасает жизнь и делает из человека последнего свидетеля чего-то, а потому бога по отношению к прошлому.

Насколько быстро все произошло? Секундомер в руки!

Скорость агрессоров-русских на малой высоте более тысячи километров в час – грубо более трехсот метров в секунду; скорость ракет примерно такая же, но часто – у самых новых – вдвое больше. Сбрасываясь с дальности девяносто км, ракета преодолевает расстояние за пять, а то и три минуты. Вот и весь бой. Каждый самолет делает один заход и уходит прочь – пятки сверкают в виде извержения сопел и вычитания допплеровской составляющей из радиоотражения на индикаторе. Если «Ту-22» не перехватили на встречном курсе – он уже ушел. Не догнать его никакой ракете, никакому «Фантому». Остаются только декорации – корабли, слишком статичные и неповоротливые в сравнении с «голубями мира». На них возвращаются растратившие в форсаже топливо истребители, с пилотами, ожидающими орденов либо кусающими губы от обиды. Некоторые из декораций уже убраны под сукно, и ровна над ними морская гладь, кое-какие пылают пожарищами и растекаются масляными пятнами по округе, но эти еще живы.

Некоторые думают, что принципы ведения боя с древности изменились коренным образом. Не согласен. Даже древние бои-столкновения фаланг решались в минуты, дальше сбивалось дыхание и дрогнувших сминала наступающая волна, потом было преследование, но это уже не бой – так, захват трофеев и снятие скальпов.

А сейчас снявшие скальпы неслись в неродную провинцию Гуандун, для срочной заправки и убытия на постоянное место дислокации в СССР. Ах да, еще в деле присутствовали торпедоносцы. С теми дело обстояло похуже. Они подбирались к эсминцам ближе, медленнее, потому имели статистически более короткую жизнь. Касательно их эффективности: самоходные мины – торпеды – были изобретены в начале века, и люди, занимающиеся военным ремеслом, очень поднаторели в борьбе с этой неторопливой смертью.

23. Модель цивилизации будущего

Одинокий, перегруженный надувной плот двигался по теплому морю субтропического пояса и, как ни странно, имел шансы на спасение. Не потому, конечно, что количество продуктов или пресной воды увеличивалось (кстати, и не убывало: опреснители работали, а рыба ловилась). Нет, шансы росли по независимым от них причинам. Во-первых, куда-то сгинул давешний «СН-3». Во-вторых, американский флот, все потрепанное морское соединение, переместился на двести миль в сторону, к Филиппинскому архипелагу, под прикрытие береговой авиации баз острова Лейте. Теперь в освобожденную акваторию внедрялся советский флот, пока отдельными, особо скоростными представителями.

На плоту не было коротковолнового передатчика, как, впрочем, и длинноволнового; туалета, вообще туалета, а не только душа и биде; крупных животных, кроме военнослужащих гомо сапиенс; никаких самок животных, включая последний вид; барометра, ни в стационарном, ни в малогабаритном исполнении; оружия именного и прочего, включая ядерное и химическое (плот был примерной демилитаризированной зоной); двигателей внутреннего сгорания, как, впрочем, и атомных приводов; бензина, нефти, газа и угля (учитывая, что плот был предельно перенаселен, он являл собой модель земной цивилизации второй половины двадцать первого века).

А вот то, что на плоту было, включало столь мизерный список, что и останавливаться на нем не стоит. На борту имелось три весла и двенадцать моряков Краснознаменного Балтийского флота. Старший из них имел звание капитана третьего ранга и должность заместителя командира корабля по политической части. Вторым по званию шел лейтенант Гриценко, сын командующего Тихоокеанским имени Ленинского комсомола соединением флота Советского Союза – адмирала Гриценко.

Будущее этих людей было скрыто пеленой плотного непробиваемого тумана, так же как и у всего остального человечества. Но, кроме этого, они еще не знали и прошлого, например, попали ли их родные крылатые друзья, ради которых они перенесли такие муки, хоть в кого-нибудь, допустим, в захудалый эсминец марки «Гиринг». Среди двенадцати уцелевших не имелось ни одного из восьми операторов или офицеров пуска. Не ведали они и настоящего, например, где теперь находятся два других плота, отошедших от «Тридцать восьмой», когда она клюнула носом и вздернула над водой громаду кормы с мертвыми винтами – недолго ей пришлось вояжировать после встречи со сброшенной «Сикорским» торпедой.

Вообще, особенности плавания на плоту большим коллективом ниже двадцатой широты следующие: очень жарко. В волнах мелькают плавники акул. Люди страдают от бездействия – рабочие места у весел нарасхват; два офицера тоже не прочь погрести, но возможность занять личный состав бесполезной работой перевешивает; замполит часто занимается просветительской деятельностью на почве марксизма-сталинизма, развлекая в основном себя, а лейтенант подолгу смотрит на компас и карту – это заменяет ему медитацию; нередко возникают ссоры, причем без всякого повода.

Однажды кто-то из матросиков-активистов предложил проводить комсомольские собрания. Это просто находка. Слава народной инициативе! Можно проводить их дважды в день, а также внеочередные, по случаю принятия кого-нибудь в кандидаты или члены, а еще можно проводить открытые партийные диспуты (партийных двое – замполит и Гриценко). На открытые, как известно, комсомольцы могут приходить или не приходить, по желанию. Протоколов не ведется – не на чем писать. Только даты и время проведения мероприятий фиксируются на краешке кандидатской книжечки Гриценко.

24. Скальпируем драконов

Американское морское соединение располагало лишь несколькими десятками истребителей-перехватчиков. Да, они были неплохи для своего времени, но их было мало, они не могли противостоять массированному удару русских. Однако, кроме всего прочего, авианосные группы спасал и политико-стратегический фактор: Советы не хотели обрушивать на них сразу всю мощь, нельзя было ставить моряков в абсолютно отчаянное положение, загоняя в угол окончательно. Нельзя было забывать о хранящихся в трюмах левиафанов атомных и водородных бомбах. Сейчас американские моряки не имели спущенных сверху санкций на их применение, но что может случиться при полном подавлении радиосвязи, когда адмиралы были бы вынуждены принимать самостоятельные решения? Поэтому советские моряки предпочли наносить последовательные удары, все время оставляя противнику возможность ускользать, растрачивая какую-то часть мощи. Соединение было отрезано, и мощь не восполнялась.