Информатор - Тэйлор Стивенс

Она пошла по берегу в южном направлении. Вскоре валуны кончились, уступив место пальмовым островкам. Здесь на песке валялось немало недавно упавших плодов. Она выбрала зеленый кокос, начавший коричневеть по краям, с помощью острого камня осторожно пробила в волокнистой скорлупе два отверстия и выпила содержимое. Она проделывала эту процедуру несколько раз, пока не утолила жажду, а затем разделила плоды на половинки и принялась с жадностью поглощать сочную мякоть.

Насытившись, она направилась дальше вдоль берега, то и дело поглядывая в сторону океана. От передвижения по острым камням подошвы покрылись волдырями и кровоточили. К полудню, когда жара стала нестерпимой, она укрылась в тени и проспала до вечера, после чего продолжила путь.

Примерно через милю она заметила тропинку, уходившую в джунгли. Монро направилась по ней и прошла почти еще одну милю. Густые заросли джунглей сменили неровные ряды низкорослых деревьев, как бы пытавшихся отстоять свое место под солнцем среди древесных гигантов. Их коренастые стволы были покрыты стручками с горькими кокосовыми семенами. Наконец тропинка вывела ее на грунтовку, местами покрытую битумом.

Это и была дорога на Лубу, начинавшаяся у Малабо и огибавшая почти весь остров вдоль берега. Она подводила ко второму по величине городу острова, представлявшему собой глубоководный порт с населением в три тысячи человек. Эта дорога была единственной на западном побережье: по обе ее стороны располагались небольшие селения, соединявшиеся с ней узкими и грязными тропами.

Через дорогу был расчищен участок, на котором был наполовину возведен дом из цементных блоков. Прутья арматуры устремлялись к небу, а цокольный этаж уже покрывался ядовитой зеленью плесени. На стройке стояла тишина, если не считать пения птиц и жужжания насекомых. Время от времени проезжали редкие машины. В такой ситуации оставалось только сидеть и ждать.

Монро достала из потайного пояса африканские франки и переложила их в карман — они понадобятся при расплате за маршрутку, если не подвернется другой оказии. Она села и прислонилась к стволу большого дерева, устроившись так, чтобы ее не было видно с дороги, а она могла заметить приближавшуюся машину. В тени влажный воздух был наполнен запахом сырости, исходящим от рыхлой и плодородной земли.

До сумерек оставалось часа два, и скоро на блокпостах, расставленных через каждые несколько миль, появятся пьяные и скорые на расправу солдаты. И тогда на проезд отважатся лишь самые безрассудные водители. А пока на дороге еще изредка появлялись или маршрутки с вышедшими из строя от непосильного груза амортизаторами, или разбитые грузовики, перевозившие европейских строителей, трудившихся на разбросанных повсюду строительных площадках. Можно было, конечно, попытаться остановить совсем уж редкий и сверкающий краской «лендкрузер» с кондиционером, обслуживавший управленцев нефтяных компаний, но для нее оптимальным вариантом было бы смешаться с толпой и побыстрее в ней затеряться.

Монро рассеянно чертила палкой по земле, размышляя над событиями предыдущего дня. Как на схеме футбольного тренера, готовящего план игры, она выводила на первый взгляд не связанные между собой круги и линии: решительные ровные и зигзагообразные линии обводились окружностями, неизменно возвращая роившиеся в голове мысли к Эмили Бэрбанк.

Одна секунда. Шесть дюймов. В голове вновь и вновь прокручивалась одна и та же картина: появившееся перед лицом дуло пистолета и прыжок в воду. За мгновение до выстрела. Она сжала зубы и принялась водить палкой еще энергичнее. От нее хотели избавиться как от мусора только потому, что она не вняла рекомендации покинуть страну. «Не так ли поступили и с тобой, Эмили Бэрбанк?»

До вчерашнего дня задание было просто работой. Теперь оно обрело и личную составляющую. Кто-то отдал приказ застрелить ее, и она едва избежала гибели. Еще один круг, и новый виток мыслей. Если продолжить столь нежелательные для кого-то поиски, то ответы рано или поздно появятся сами собой, а когда это произойдет, настанет час возмездия, и оно исполнится, даже если виновным окажется сам президент этой чертовой страны.

Брэдфорд. Куда, черт возьми, он подевался? Почему его не было на баркасе? Он не отходил от нее ни на шаг, пока они были в городе. У него был билет на тот же рейс, что и у нее. Неужели его уже успели сбросить за борт?

Она потерла глаза и надавила пальцами на переносицу. Как, черт возьми, он все осложнил! Теперь вместо одного человека ей придется разыскивать двух.

Однако Брэдфорд был способен за себя постоять. Если и его притащили на баркас, то тут уж ничего не поделаешь. В противном случае… она ткнула палкой в землю с такой силой, что та сломалась… Он наверняка ее разыскивает.

Подобрав другую палку, она начала чертить ею по земле. Эмили Бэрбанк. Монгомо.

Малабо был единственным городом на острове, где можно раздобыть хоть какое-нибудь плавсредство. Малабо, на первый взгляд такое привлекательное и заманчивое место, имело вполне определенные признаки тюрьмы. Город легко перекрывался: аэропорт, отели, банки, все дороги и порт находились под постоянным наблюдением, равно как и офисы нефтяных компаний, а также обособленно расположенные поселки для их сотрудников. Если удастся до них добраться, то появится — правда, призрачный — шанс добраться на вертолете нефтеразработчиков до Камеруна. Однако слишком много «если», слишком многое зависело от административно-бюрократических превратностей и решений других. Нет! Этот путь отпадает! Малабо тоже!

Но если до материка нельзя добраться из столицы, то остается Луба.

Время. Информация. Она ткнулась затылком в ствол дерева. Теперь ей просто необходимо поговорить с кем-то, кто разбирается в местной политической кухне, а также получить доступ к деньгам, ресурсам и современным средствам связи. Она прислушалась к тишине и подняла глаза: над головой сквозь густую листву пробивались редкие лучи солнца.

Монро осмотрела раны на ногах. На подошвах стерлась кожа, а под пальцами образовались и лопнули большие, размером с монету, волдыри. Чтобы порезы и проколы затянулись, потребуется пара недель, пока же придется передвигаться стиснув зубы. Ей нужна обувь, но чтобы достать ее, пришлось бы пройти дюжину миль на север. Искушение было велико, но возвращаться в Малабо она не могла. Ни ради обуви, ни ради Брэдфорда.

Монро сидела и ждала. Дождалась она лишь того, что на открытых участках шеи, рук и ног появились яркие красные пятна — явные признаки обустроившихся там микроскопических кровососов. В тени деревьев оставалось только истекать потом, расчесывать раны и ждать, а отупляющая тишина склоняла ее к традиционному времяпрепровождению местного населения, то есть к пассивной, ничем, в сущности, не мотивированной праздности.

Способствовало такому настроению и отсутствие часов.

Тишину нарушил рев мощного автомобильного двигателя. Монро подползла к обочине дороги и, увидев приближающийся капот трейлера, вышла на середину и подняла руку. Номерные знаки зеленого цвета указывали на принадлежность данного транспортного средства компании, имевшей особый статус.

Грузовик затормозил и остановился, подняв облако пыли. В кабине сидели два человека.

— Здравствуйте! — крикнула Монро. — Вы едете в Лубу?

Дверца открылась, и из кабины вылез загоревший до черноты мужчина в потертых джинсах и истрепанной футболке. Монро машинально бросила взгляд на его ботинки, покрытые пылью и пятнами цемента, и почувствовала, как ее обуревает зависть.

— Мы едем Луба, — подтвердил он на ломаном языке и с сильным акцентом. Он кивнул в сторону машины и спросил: — С нами?

Итальянцы!

Монро кивнула и залезла в кабину, где устроилась посередине. Приятная прохлада работающего кондиционера была настоящим блаженством для иссушенной солнцем кожи.

Водитель бросил взгляд на ее ноги, растрепанную одежду и пятна на руках.

— Что случилось?

Грузовик тронулся, подняв облако пыли. Второй итальянец передал ей бутылку с водой.

— Mi sono perso,[20] — ответила она и выпила, не останавливаясь, всю воду. — Отстала от друзей и потерялась.

Услышав родную речь, итальянцы широко заулыбались, и напряжение в кабине тут же спало.

— Ma tu parli Italiano?[21]

Она улыбнулась в ответ.

— Немного говорю — достаточно, чтобы объясниться.

Язык обладает каким-то странным свойством. Если владение им подразумевается, то он воспринимается как нечто само собой разумеющееся. Но если это является неожиданностью и проявлением дружеских чувств, то, подобно тонкой лести, сразу открывает сердца и располагает к себе, чем Монро не раз с успехом пользовалась.

Пятидесятилетний водитель, которого звали Лука, был уроженцем Бари. Он проработал бригадиром на стройке в Экваториальной Гвинее почти восемь лет. Второй итальянец — Сальваторе — был немного моложе. Покопавшись за спинкой сиденья, он вытащил аптечку. Монро обработала раны на ногах, что на дороге с ухабами оказалось непростым делом, и на вопрос о руке ответила, что просто поцарапалась, и тут же перевела разговор на другую тему, что-то спросив. Они развлекали ее историями из жизни в Экваториальной Гвинее, рассказывали о своих семьях на родине, посещаемой лишь пару месяцев в году.