Гладиатор - Нина Сергеевна Цуканова

class="p1">Меня просто трясло от ярости. Не помня себя, я подбежал к Константинычу, резко развернул его за плечо с криком "Ах ты, мразь!", выхватил у него телефон, сбросил вызов, и торопливо ткнул в предпоследний номер (как я и думал, это был телефон Гарика). Секьюрити Константиныча тут же бросились ко мне, но я уже бежал прочь.

Как только сняли трубку, я заорал что есть силы:

– Не трожьте заложника! Люди будут завтра к вечеру!..

Один из охранников начал стрелять. Первая пуля прошла мимо, вторая черканула по подошве правого ботинка.

Я, заорав, швырнул телефон на асфальт, и он разлетелся вдребезги. Я нырнул в первый поворот и бросился бежать что есть силы.

От бега я начал задыхаться; но я достал телефон и принялся звонить прямо на бегу.

– Рей, ты что рехнулся? – прошипел в трубку Кру: – Полвторого ночи!..

– Кру! – крикнул я, задыхаясь: – У нас ЧП! Гарика похитили!

– Чт… Как? Когда? – нервно спросил он: – Константиныч в курсе?..

– Это… Кх… Кх… – я откашлялся и вытер кровь с губ: – Это своя тема… Я потом объясню!.. Ничего ему не говорите! Нам надо… Кх! Кх!.. Надо собрать людей… Срочно обзвони, кого сможешь! Давай соберёмся где-нибудь… Я не знаю где… Давай… Давай на *** площади! Я туда бегу…

– Рей… Блин… Чёрт! Ладно, соберёмся! Я лечу, – он положил трубку.

Я, хрипя и кашляя, принялся набирать другой номер. Мне нужно было спешить обзвонить всех, пока этого не сделал Константиныч.

– Фарго, алё! У нас ЧП!..

… Фарго тоже обещал быть и обзвонить, кого сможет.

Я вынужденно перешёл на шаг, но это не помогло, я давился кровью и никак не мог отдышаться. Я остановился совсем, оперевшись руками на колени. Дышать было ещё и дико больно из-за сломанных рёбер.

Мне было страшно останавливаться, я не был уверен, что за мной нет погони. Я, едва отдышавшись, кое-как продолжил путь. Дорогой дозвонился до Дэрила, Сэма, Эйри и Бурана – их номера я нашёл в журнале. Тоже просил всех обзвонить и собрать.

Ещё позвонил Сюифи. Не столько из практических соображений, сколько от волнения и желания поделиться.

А потом мне позвонил Кру.

– Рей, – начал он: – слушай… Я сейчас разговаривал с Константинычем…

– Я же просил ничего ему не говорить!!! – завопил я: – Я же просил, Кру!

– Тихо-тихо, Рей! – попытался успокоить меня он: – Послушай. Константиныч наш директор. Он наш главный. И он не одобрил, Рей. Он сказал…

– Мне плевать, что он сказал!!! Мы не рабы Константинычу!.. Кх! Кх! Кх!.. Мы не обязаны слушать его, если не согласны…

– Рей, пойми… То, что ты делаешь, оно… Оно не оправдано. Оно того не стоит…

Меня трясло, я едва дышал. Его слова меня поражали, я не верил своим ушам…

– Что ты такое говоришь, Кру?.. – прошептал я. – Ты… Ты… не понимаешь! Что значит, не оправданно? Вы… вообще понимаете… что речь идёт о человеческой жизни? А Константиныч… Как он то не понимает!? Да без Гарика даже Армагеддон перестанет быть Армагеддоном!..

– Да нет, Рей, не перестанет, – со вздохом сказал Кру. – Ты так считаешь, потому что ты никогда не видел Армагеддон без Гарика. А я помню ещё Оскара… Ты, должно быть, слышал о нем… Пойми, время от времени что-то меняется. Меняются и люди. Кто-то приходит, кто-то уходит… Ты должен это понять…

Я стоял, глядя пустыми глазами в ночное небо, не веря своим ушам, не веря в то, что это говорит Кру, самый лучший человек и мой самый лучший друг…

– Предатель… – прошептал я, не в силах говорить в голос. И положил трубку.

Мне стало тяжело дышать. В глазах помутилось, а через мгновение по щеке скользнули две тяжелых капли… Возьми себя в руки! Возьми себя в руки!

Мне было тошно представлять Армагеддон без Гарика, без Кру и без всех людей, которые для меня что-то значили, с безликим незнакомым администратором и ещё толпой незнакомых людей… Я ощущал себя опустошённым, выскобленным изнутри…

Возьми себя в руки! Ты же боец! Гладиатор!..

Я набрал номер математика. Я просто не знал, что делать, и мне хотелось поговорить с важным для меня человеком, который мог помочь и поддержать… Поднял трубку он достаточно быстро.

– Добрый вечер, Павел А***ич! Вы… Вы не спите?

– Нет, не сплю, Рей, работал тут над учебными планами… А что случилось?

– У нас тут ЧП! Я сейчас на *** улице… Кх кх… Можно к вам забежать? Мне нужен Ваш совет, Ваша помощь, да и хоть отдышаться чуть-чуть…

– Заходи, конечно! – встревоженно сказал тот: – Только я сейчас в своем частном доме, на *** 5. Ты как? Туда нормально?

– Да, нормально. Огромное спасибо! – с чувством сказал я. Этот адрес был не совсем по пути мне (я, всё же, собирался дойти до площади – вдруг кто-то придёт), но я мог позволить себе такой крюк. Для бешеной собаки… – И простите меня, ради бога, за беспокойство и столь поздний визит!..

– Да ты что, не стоит! – поспешил успокоить меня он: – Заходи, я жду тебя.

Я свернул в сторону частных домов. Дорога отняла у меня около получаса. Наконец, я дошёл (бежать я уже не мог, я и так едва дышал) до дома математика. Там горело одно окошко на первом этаже. Я позвонил в домофон на воротах, он ждал меня и открыл сразу. Я торопливо дошёл до дома, открыл дверь и вошёл в прихожую…

Тяжёлый удар по голове со спины. Я извернулся, как смог, пытаясь отбиться. Ещё двое напали слева, кто-то попытался заломить мне руки, но тоже огрёб. Пока я освобождался, передо мной материализовался четвертый и двинул мне с разворота по челюсти. Кто-то обхватил меня за горло и несколько раз приложил головой о стену. В глазах потемнело, но не померкло, однако, за это время меня уложили на пол и жёстко, до хруста ребер, заломили обе руки.

– От скотина! – бросил кто-то из нападавших: – Чёрта-с-два завалишь…

– Ну, на то он и гладиатор, – раздался надо мной до боли знакомый голос математика. – В погреб его, а я сообщу шефу, что главарь оппозиции у нас.

Мой мир рушился на моих глазах. Мне хотелось выть от отчаяния и бессильной злобы.

Чьи они люди? Это люди Константиныча? Или наоборот? Они знали, видать, что это я перезвонил им, после Константиныча, догадались, что я попытаюсь собрать людей, что-то предпринять…

Два человека заламывая мне руки, поволокли меня вглубь дома.

– Ах ты тварь!!! – заорал я, пытаясь вырваться и достать математика. Он с грустной лицемерной улыбкой