О доблестном рыцаре Гае Гисборне - Юрий Никитин

— Мне нужен Скальгрим, — потребовал он. — Да и его дружок Сван не помешает.

Одна из крестьянок сказала живо:

— Сейчас позовут, ваша милость! Может быть, хоть воды пока? У нас такой чудный родник…

— Это хорошо бы, — согласился он. — Но сперва — коню.

Она мягко улыбнулась, ну а как же, настоящий мужчина всегда сперва напоит коня и женщину, именно в таком порядке, а потом напьется сам, а Гай посматривал на деревню уже другим взглядом, стараясь увидеть то, в чем нуждаются населяющие ее люди.

Скальгрим явился в самом деле скоро, весь мокрый от пота, со слипшимися волосами.

— Ваша милость, — сказал он и поклонился, — чем можем помочь, только скажите!

— Можешь, — сказал Гай коротко. — Назначаю тебя бейлифом. За мной ездить не надо, будешь представлять власть на месте. За тобой вся эта сотня, следи за порядком. Я буду наезжать иногда, спрашивать, как идут дела. Если что, помогу. Все понял?

Скальгрим проговорил с трудом:

— Ваша милость… Я бы да… но столько работы… Я вообще к такому непривычен…

Гай сказал зло:

— А я, думаешь, родился шерифом? Но когда вернулся и увидел, что по Англии как будто армия сарацин прошлась… надо, Скальгрим! К тому же будешь получать жалованье. А ту работу, что делаешь, тебе станут выполнять за плату.

— Ваша милость!

Гай отмахнулся.

— А где твой дружок Сван?

— Лес корчует, ваша милость.

— Назначаю его коронером, — распорядился Гай. — О каждом умершем насильственной смертью — пусть заводит дело и тщательно расследует!.. А ты ему помогай и поддерживай. Если что-то совсем уж трудное — обращайтесь ко мне. Или к Беннету. Даже Хильд поможет, хоть и не мечом.

Скальгрим ошарашенно разводил руками, Гай видел, что мужик вовсе не обрадовался высокой должности, когда все односельчане вынуждены теперь будут ему кланяться, в первую очередь думает, справится ли, а это самые надежные люди.

— Все, — сказал он нетерпеливо, — надо в каждой сотне назначить бейлифов!.. Начинай работать!

И он унесся, чувствуя на спине озабоченный взгляд Скальгрима, что уже начинает ощущать на себе тяжесть ответственности за село и даже соседние деревни.

Разбойники обычно ограничивались грабежами, чаще всего это оставалось просто как бы незаметной мелочью, но если человека убить или покалечить — за расследование возьмется коронер, выводы доложит бейлифу, а тот либо с помощниками постарается изловить злодея, либо обратится к шерифу графства.

Но сейчас при общей разрухе резко возросли случаи грабежей с убийствами. Разбойники перестали страшиться возмездия, страна в такой разрухе, что убивай не убивай, никто не придет на защиту, и они убивали теперь часто и с удовольствием.

Он прокричал громко:

— По всему графству отменяются ордалии и судебные поединки, будь это на мечах, топорах или простых дубинах! Всяк, прибегнувший к ним, будет покаран, а разрешивший такую дикость — отправлен в Тауэр!.. Отныне и навсегда вводится инквизиционный процесс!

Крестьяне слушали, раскрыв рты, лица тупые, в глазах коровья покорность и тоска, мол, когда же он уедет и перестанет говорить непонятные слова, пусть все идет, как идет, жизнь все равно тяжелая, скорей бы состариться да помереть, в раю переведут дух, а если нет, то и в аду вроде бы легче…

Назначенный им констебль осторожно дернул за сапог.

— Ваша милость…

Гай спросил сердито:

— Чего тебе?

— Объясните…

Гай наклонился к нему с коня.

— Чего?

— Что за инквизиционный… Даже я не понимаю!

Гай выпрямился, крикнул еще громче:

— Инквизиция — это значит расследование! Любое судебное дело расследуется только через суд присяжных! Вы сами выберете самых почтенных и уважаемых, чьим мнением дорожите, а они уже будут выносить приговор. Я все округи буду объезжать раз в год, как и положено, а то и чаще, и горе тем, кто попытается либо по-старому вести дела, либо жульничать.

Он посверкал глазами, показывая, насколько лют и грозен, должны видеть, что лучше выполнять все в точности, чем вызвать его неудержимый гнев.

Один из крестьян робко выступил вперед.

— Ваша милость, — спросил он в недоумении, — а как же… баронский суд? Всегда был баронский…

Гай крикнул:

— Баронскому суду остаются только дела о мелком воровстве и бытовых драках. Все! Остальное — суд присяжных села, сотни или графства.

— А… где будет такой суд?

— Где захотите, — отрезал Гай. — В доме или на улице, на траве или на лавках. Ваш выбор.

Крестьянин пожевал губами, спросил с надеждой:

— А… когда?

Гай сказал сердито:

— Да когда захотите! Лучше прямо сейчас. Сегодня ж и собирайте такой суд, подбирайте людей. Вы сами должны знать, кто дурак, кто чересчур горяч, а кто умный и рассудительный. Все, думайте!.. А у меня дел больше, чем в лесу муравьев…

На объезд графства ушло несколько дней, везде ужасающая нищета, а двенадцать лет назад покидал цветущую страну, богатую и обильную, с сытыми и веселыми людьми, на холмах паслись бесчисленные стада овец, на полях колосилась высокая пшеница, в озерах воды не рассмотреть под обилием гусей и уток…

Сейчас же в каждом селе люди жалуются на непомерные налоги, добавочные поборы по каждому поводу и без повода, на расплодившихся, как жадная саранча, разбойников, что уже не только грабят в лесу и на дорогах, но и обложили своим налогом целые деревни и даже села.

Он стискивал челюсти, решал дела, которые мог решить с ходу, а так во всех сотнях назначал или переназначал бейлифов, напоминая им, что сейчас время почти военное, потому можно и нужно быть жестче, а к буквальному следованию букве закона вернемся потом, когда выжжем всю гниль и заразу, чтобы спасти жизнь Англии.

Раньше бейлифы отвечали перед шерифом за каждую оплошность, вроде того, что не подняли тревогу, когда случилось преступление, или не арестовали подозрительных людей, за порчу королевской дороги или казнь вора без ведома бейлифа или коронера.

Сейчас же Гай объехал округи, именуемые сотнями, в его графстве их пять, на свой страх и риск отменил некоторые формальности, которые необходимы в мирное время, но сейчас оно очень даже не мирное.

— Если вора вешают по решению крестьян, — объяснял он, — то так тому и быть, считать это правильным. Временно!

Обычно все спрашивали опасливо:

— Временно… это до каких пор?

— Пока разбойники не станут редкостью, — говорил он твердо и достаточно уверенным голосом. — А вот тогда будете арестовывать и устраивать долгие и сложные суды с выяснением, чего это он вдруг стал убивать и грабить, родители такие или же приятели подбили…