Дочь снегов. Сила сильных - Джек Лондон

— Я… я ужасно огорчена, — неуверенно начала она. И сейчас же, как бы желая оправдаться, добавила: — Поймите… я никак не ожидала… именно теперь.

— Иначе вы предупредили бы меня? — с горечью спросил Вэнс.

— Да, наверное. Я не хотела причинять вам боль…

— Значит, вы все-таки ждали этого?

— Да, и боялась. Но я надеялась… Я… Вэнс, я приехала в Клондайк совсем не для того, чтобы выходить замуж. Вы понравились мне с первого раза и нравились все больше и больше, а сегодня — сильнее, чем когда-либо. Но…

— Но вы никогда не смотрели на меня как на будущего мужа. Так, не правда ли?

Говоря это, Вэнс пристально смотрел на нее сбоку, и, когда глаза Фроны с обычной искренностью встретили его взгляд, мысль о том, что он может потерять ее, повергла его в отчаяние.

— Нет, вы ошибаетесь, — ответила она, — я пробовала смотреть на вас и с этой точки зрения, только это выходило как-то неубедительно, сама не знаю почему. Странно, ведь я всегда находила в вас так много хорошего, так много.

Он попробовал остановить ее протестующим жестом, но она продолжала:

— Так много достойного восхищения. Я чувствовала к вам горячую дружескую привязанность, наши товарищеские отношения все укреплялись. Я не желала большего, но если бы оно появилось, я бы с радостью приветствовала его.

— Как встречают незваного гостя!

— Почему вы не хотите помочь мне, Вэнс, и еще больше обостряете положение? Я понимаю, что вам тяжело, но ведь и мне нелегко! Мне больно прежде всего потому, что заставляю страдать вас, кроме того, я знаю, что, отвергая вашу любовь, отталкиваю от себя близкого друга. А я нелегко расстаюсь с друзьями.

— Понимаю, вдвойне банкрот: как друг и как возлюбленный. Но их легко заменить. Мне думается, что игра была наполовину проиграна еще до того, как я заговорил. Если бы я промолчал, результат получился бы тот же самый. Время все сглаживает, новые знакомства, новые мысли и лица, люди с необычайными приключениями…

Она резко оборвала его.

— Это бесполезно, Вэнс. Что бы вы ни говорили, я не стану с вами ссориться: я понимаю ваше состояние.

— Значит, по-вашему, я ищу ссоры? Что же? Если так, нам лучше распрощаться сейчас же.

Он вдруг остановился, но Фрона тоже остановилась рядом.

— Вот идет Дэв Харней. Он проводит вас домой. Это в двух шагах.

— Вы делаете больно и себе, и мне. — Она говорила решительно и твердо. — Я не хочу думать, что это конец. Сейчас все еще слишком свежо, чтобы мы могли здраво отнестись к происшедшему. Вы должны прийти ко мне, когда мы оба немного успокоимся. Я не заслужила такого отношения. Не будьте ребенком, Вэнс! Приходите! Пусть все останется по-старому.

Он покачал головой.

— Здравствуйте! — Дэв Харней поднес руку к шапке, приближаясь к ним своей развинченной походкой. — Жаль, что вы не вошли со мною в долю. Со вчерашнего дня цена на собак поднялась и взлетит еще выше. Здравствуйте, мисс Фрона и мистер Корлис! Нам по дороге?

— Да, с мисс Уэлз. — Корлис дотронулся до козырька своей шапки и сделал полуоборот.

— Куда вы? — осведомился Дэв.

— Деловое свидание, — солгал он.

— Не забудьте, — крикнула ему вслед Фрона. — Вы должны зайти ко мне.

— Не обещаю. Я, к сожалению, очень занят сейчас. До свиданья! Всего хорошего!

— Черт побери! — заметил Дэв, уставившись ему вслед. — Ну и делец! Вечно занят, и все крупными делами. Странно, как это он прозевал собак.

Глава XV

Но Корлис еще в этот день зашел к Фроне. После непродолжительного горького раздумья он понял всю ребячливость своего поведения. Боль утраты достаточно сильно давала себя чувствовать, но мысль, что с этой минуты они станут совершенно чужими друг другу и что она сохранит от их последней встречи неприятное воспоминание, мучила его ничуть не меньше, а в одном отношении даже больше. К тому же, помимо всего прочего, ему просто было стыдно: он говорил себе, что должен был мужественнее встретить это разочарование. Ведь, собственно говоря, он никогда не чувствовал в этом отношении твердой почвы под ногами. Поэтому он зашел к Фроне и проводил ее до казарм, стараясь по дороге смягчить неловкость, которую вызвал между ними утренний разговор. Девушка охотно помогала ему в этом. Он говорил кротко и рассудительно и выразил даже желание извиниться, но Фрона энергично воспротивилась.

— Вы не заслужили ни малейшего упрека, — сказала она. — Я на вашем месте, наверное, сделала бы то же самое и, пожалуй, в еще более резкой форме. Потому что вы вели себя довольно резко, знаете?

— Если бы мы поменялись местами, — ответил Корлис, пытаясь шутить, — в этом не было бы надобности.

Она улыбнулась, радуясь тому, что он стал легче относиться к происшедшему.

— Но, к несчастью, наша общественная мудрость не допускает такой перестановки, — добавил он, чтобы сказать что-нибудь.

Фрона засмеялась.

— Вот тут-то мое иезуитство и выступает на сцену. Я могла бы подняться над общественной мудростью.

— Неужели вы хотите сказать, что…

— О, вы, кажется, опять шокированы? Нет, я не решилась бы высказаться прямо, но пустила бы в ход finesse, как говорят в висте. В результате я достигла бы той же цели, только с большей осторожностью. В сущности, это сводится к одному.

— И вы, действительно, смогли бы?

— Совершенно уверена в этом. Я не принадлежу к тем, кто без борьбы уступает свое счастье. Это бывает только в романах, — добавила она задумчиво, — и с людьми сентиментальными. Я же, как утверждает мой отец, принадлежу к породе борцов, и за то, что покажется мне великим и священным, я буду бороться, невзирая ни на какие громы небесные…

— Вы доставили мне большую радость, Вэнс, — сказала она, прощаясь с ним у ворот казармы, — и я надеюсь, что все между нами останется по-старому. Имейте в виду, что мы должны встречаться так же часто, как встречались до сих пор, пожалуй, даже много чаще.

Но Корлис после нескольких мимолетных визитов перестал бывать в доме Джекоба Уэлза и с неистовым рвением зарылся в работу. По временам у него хватало лицемерия поздравлять себя с избавлением от опасности, и он принимался рисовать картины мрачного будущего, ожидавшего их обоих, если бы Фрона приняла его предложение. Но это случалось довольно редко. Обычно же мысль о девушке будила в Корлисе мучительный голод, очень похожий на голод физический. Только упорный, безустанный труд помогал ему заглушить это чувство. Но, борясь с любовной тоской, в пути ли, дома ли, на стоянках или во время работы, он побеждал ее только в часы бодрствования. Во сне борьба оказывалась не под силу Вэнсу, и Дэл Бишоп, почти не разлучавшийся с ним, наблюдал по ночам, как его товарищ тревожно метался по постели, бормоча бессвязные слова.

Твердо помня, что дважды два всегда четыре, Дэл сделал безукоризненный вывод из различных мелочей, которые ему удалось подметить. Впрочем, большой проницательности тут и не требовалось. Одно уже то, что Корлис перестал ходить к Фроне, ясно говорило, что он потерпел неудачу; но Дэл не остановился на этом и вскоре пришел к новому заключению, а именно, что всему виной Сэн Винсент. Он несколько раз встречал журналиста с Фроной, и это страшно раздражало и злило золотоискателя.

— Дождется он у меня, — пробормотал он однажды вечером на стоянке за Золотой Лощиной.

— Кто это? — спросил Корлис.

— Кто? Да этот стрекулист паршивый, вот кто!

— За что?

— А так… из принципа. Эх, и дернуло же вас помешать мне в тот вечер расправиться с ним!

Это воспоминание заставило Корлиса расхохотаться.

— А почему вы ударили его, Дэл?

— Из принципа, — сердито буркнул Дэл и умолк.

Но Дэл Бишоп, несмотря на столь грозные намерения, не упускал из виду своей главной задачи, и когда они на обратном пути добрались до скрещения дорог в Эльдорадо и Бонанцу, он выразил желание сделать привал.

— Послушайте, Корлис, — начал он вдруг. — Знаете вы, что такое золотой горб? — Хозяин его утвердительно кивнул головой. — Ну, вот я и попал на такой горб. Я никогда ни о чем не просил вас до сих пор, но на этот раз хочу, чтобы мы простояли здесь до утра. Кажется мне, будто я начинаю различать вдали фруктовую ферму. Разрази меня Бог, если в воздухе не носится запах зреющих апельсинов.

— Ладно, — согласился Корлис, — но еще лучше будет, если я отправлюсь в Даусон, а вы вернетесь туда, когда окончите свои изыскания.

— Еще чего, — возразил Дэл, — говорю вам, что я нащупал горб и хочу, чтобы вы приложились к этому делу. Вы малый славный и превзошли чертову пропасть всякой книжной премудрости. Что говорить! Насчет лаборатории и прочего такого вы собаку съели. Ну а ваш покорный слуга зато умеет читать книгу природы без очков. Я, знаете ли, составил себе теорию…

Корлис с притворным ужасом воздел руки, и Дэл рассердился.