Центавры - Андрэ Лихтенбергер

Задолго до того времени, когда лучи солнца меркнут, тройственная раса животных-царей вся постепенно собирается на берегу. Клеворак и Пирип вызывают по имени каждого из своих братьев. Но несколько центавров не отвечают на их зов. Особенно же безмолвствуют фавны. Были случаи, некоторых из них волны вырывали из объятий тритонов. Их тела безжизненно погрузились на дно моря и никто не увидит их больше. Другие же безжизненные покоятся на новой земле, которой никогда не коснутся их лишенные силы ноги. Пирип печально смотрит на маленьких фавнов. Клеворак же понимает, что никогда больше не увидит ни Крепса, ни Сихадды, ни многих других.

Но что значит жизнь нескольких, когда дело касается всего племени! Пусть некоторые погибнут зато раса спасена! Каждая победа покупается ценою крови Животные-цари победили.

Когда Клеворак приказывает Хурико спеть победную песнь, то сердца всех трепещут от восторга, и головы горделиво поднимаются.

Но первый раз в жизни старая центавриха не отзывается на приказание вождя. Удивленная Кадильда подходит к ней. Она лежит все в том же положении, как положили ее сюда тритоны: повернувшись на бок, с вытянутыми ногами, с выступающими над облысевшими боками ребрами и худым телом. Она лежит, стиснув зубы, со стеклянными глазами и разметавшимися по камням волосами. Девушка поспешно касается ее своей рукой и испускает отчаянный крик. Хурико умерла. Она не будет больше воспевать ни мертвых, ни живых.

Сильно расстроенные благородные животные приближаются ближе друг к другу, желая согреть себя взаимным прикосновением. Центавры, фавны и тритоны – всеe ложатся в перемешку и составляют один народ. Скоро дружное дыхание тройственной расы слышится на завоеванной земле, среди тишины этой первой ночи. Иногда то здесь, то там огромные облака, раскрываются и сквозь чернеющие отверстия блестит несколько звездочек.

ЧАСТЬ V

Уже много раз один сезон сменялся другим. Центавры утвердили свое господство на западе, точно так же, как и на востоке. Тревожное время забыто. Полные доверчивости, гордости и уверенности в своих силах, они снова наслаждаются жизнью.

Гургунд не солгал. Омываемая со всех сторон новая земля, к которой он привел своих братьев, была для них очень удобна. На востоке и на юге виднелись крутые вершины, над которыми возвышалась огнедышащая гора; боясь освещающего ее иногда огня, центавры не смеют приближаться к ее склонам, подземный огонь согревает воздух и ее склоны преграждают путь восточным ветрам. Остальная же часть острова представляет из себя не что иное, как то тенистую, то освещенную солнцем рощу, где величественная растительность леса сменяется то роскошными плодовыми деревьями, то зеленеющими лугами.

Весной запах цветущего миндаля, апельсинов и оливок так силен, что из-за него центавры не могут различить следа фавна или хорька в пятидесяти шагах. Благодаря массе цветов, листвы и разнообразным деревьям, остров представляет из себя не что иное, как благоухающий сад. Летом, когда степи и скалы раскалены, великолепные леса каштанов и дубов скрывают центавров под своей тенью.

Осенью роскошь плодов неописуема. Апельсиновые деревья склоняются под их бременем. Оливки отягчают ветки, виноградные лозы вьются с одного искривленного ствола на другой и огромные кисти висят на нем. Земля одевается в такую душистую зелень, что только по прилету певчих птиц центавры узнают, когда кончается осень и начинается весна.

Некоторое время они блуждают по острову, придя в себя только благодаря окружающему их великолепию. Они располагаются, наконец, на самой западной точке. Ночи здесь так теплы, что они не ищут пещер и спят под открытым небом. Они отдыхают в лавровой чаще, под тенью старых оливок. Поблизости от них, среди мастиковых, тамариндовых деревьев живут фавны Пережитая опасность сблизила все три племени. Тритоны тоже устроили свой лагерь у самого устья реки – около тихих берегов, покрытых водорослями и кувшинками. В летние вечера центавры приходят сюда освежиться.

Животные-цари скоро обучили зверей законам Клеворака. На этой благословенной земле хищники попадаются редко. Они без труда покорились предписанному правилу Мир царствует среди живущих над лазурными небесами.

Прелести чудесного острова не только прогнали все воспоминания о страхе но возвратили им радость и доверие Среди роскоши окружающей их жизни животные- цари чувствуют, что огонь зажигается в их жилах, здесь они лучше узнали прелести любви; чрева самок трепетали под оплодотворяющими ласками самцов. Потешные маленькие тритоны копошились на берегу. Целая дюжина вновь появившихся на свет фавнят кувыркается среди терновника. У центавров тоже пополнение, на свет появилось два маленьких центавра. Клеворак стареет, наблюдая с радостью за размножением своего народа. Почти каждый вечер три племени собираются вместе на морском берегу Все предаются играм, созерцая заходящее солнце.

Никто из них уже не спрашивает себя о том, куда уйдут они, если неизвестная судьба будет снова угрожать им холодом. Только Кадильда однажды шопотом спросила об этом отца. Положив свою руку на ее голову, старый вождь ответил ей серьезно:

– Безумец тот, кто хочет соединить в своем уме прошедший страх, страх за будущее и страдания настоящего. Сегодня мой день принадлежит тебе, дочь моя. Твоя душа сотворена для настоящего.

Поняв мудрость старика, Кадильда умолкла. Несмотря на это, мысли ее часто возвращаются к прошедшему или направляются к завтрашнему дню.

Много раз с нежностью она мысленно возвращалась к тем местам, где она когда-то жила. Те времена, когда она видела «убийц» и среди них Нарама, никогда не исчезнут из ее памяти. Кадильда до сих пор сохранила любовь к одиноким прогулкам. Поэтому она часто ускользает из шумного общества своих братьев и бродит по благоухающему острову. Так как, благодаря теплому климату, ей нечего бояться холодных ночей, то она покидает орду на два, а то и на три дня. После нескольких попыток перейти остров, она натыкается на тот мрачный берег, где центавры вступили на землю. На мелком каменистом откосе она видит белеющие кости Хурико и остальные принадлежности тел фавнов, которые погибли при переходе. Ветер понемногу рассеял их и покрыл песком.

Невзирая на это, Кадильда часто возвращается сюда. Она взбирается на прибрежные высокие скалы и созерцает хорошо знакомые ей силуэты гор, темную массу лесов и какие-то пятна, благодаря расстоянию, затянутые какой-то серой дымкой. Это красные утесы. Ужасные темные тучи висят на горизонте и ледяной ветер дует в лицо центаврихи. Не обращая внимания на это, она целые часы стоит неподвижно, вперив взоры в синеющую даль. Вместе со сладкими воспоминаниями целый рой печальных мыслей толпится в ее уме. Покинутая земля была когда-то более цветуща, чем этот счастливый остров. Что будет с центаврами, если все уничтожающий ливень застигнет их здесь? Содрогаясь от ужаса, Кадильда вспоминает о том горизонте, за которым исчезает ежедневно пылающее светило. Но слова Клеворака приходят на ум, тогда она прогоняет от себя эти ужасные образы и, встряхнувшись, согревается в бешенном галопе, забывая все заботы среди улыбающихся и благоухающих рощь.