Трепанация прошлого - Алексей Макеев

— Андрюша наркоман. Если… — начал Шубин, но Лев Иванович не дал ему договорить:

— Да-да. Взять и подержать в камере! У него начнется ломка, и он за дозу сдаст нам всех, включая родную маму. Но едва мы его тронем, как все остальные исчезнут.

— Все равно нужно пробивать всех работников ЧОПа по всем возможным базам. Мы обязательно что-нибудь найдем, — упрямо заявил Егор.

— Да хоть сто порций! — отмахнулся Гуров и взмолился: — Господи! Да ведь ответ на поверхности лежит! Что ж его никто не видит? Еще раз повторяю проклятый русский вопрос: что делать?

— Разрешите, Лев Иванович? — Лукин встал на цыпочки за спинами остальных, поднял руку, как в школе, и получил кивок Гурова. — Нам нужно просто немного подождать. Когда у нас будет записная книжка Осипова, мы сможем узнать, кому он звонил. Доктор смог по телефону очень быстро выяснить правду о киллерах. Так неужели мы все вместе не сумеем пройти этим же путем? Если люди, которые ему все рассказали, узнают, какое несчастье с ним случилось и почему, они не откажутся дать нам информацию, чтобы мы могли найти преступников.

— Господи! Ты услышал мои молитвы! — сказал Гуров. — Правильно, Алексей. Видимо, под влиянием наркотика Андрюша расхвастался, распустил хвост и наговорил много лишнего. Судя по тому, какими злыми глазами он смотрел вслед Осипову, этот тип спохватился и понял, что наделал. Работай он один, рисковал бы только собой, но Андрюша в команде, то есть подставил всех. Здесь возникает вопрос: попытался ли он сам, один, исправить свою оплошность или покаялся перед коллегами, и они взялись за это сообща? Со временем узнаем. А вот Осипов обдумал все, что ему сказал Андрюша, и решил это перепроверить. Напоминаю, что в записной книжке у него были только телефоны друзей, знакомых и коллег, а вот деловые контакты он держал отдельно. Тот факт, что доктор всего за три дня смог докопаться до истины, говорит о том, что обращался он к людям очень близким, которые ему верили и поэтому охотно помогли. Так что предположение Алексея о том, что друзья Осипова поделятся с нами своими знаниями, чтобы преступник, напавший на него, был наказан, вполне обоснованно.

— Можно добавить? — Лукин снова поднял руку, получил разрешение говорить и сказал: — Я проанализировал все преступления, которые точно были совершены этой группой, и пришел к выводу, что организатор — Краснов. Это само собой. Он принимает заказы, достает оружие и дает задание исполнителям. А вот их, по моему мнению, три человека: снайпер, подрывник и боец-универсал.

— Обоснуйте! — заинтересовался Лев Иванович.

— Подождите, — остановил их Щербаков. — Коля, позвони дежурному и узнай, мне из Истры ничего не привезли? Если еще нет, то пусть, как доставят, несут сюда. — Пока Черкасов звонил, он тихонько спросил у Гурова: — Ну и как тебе команда?

— Команда хорошая, — вынужден был согласиться сыщик и тут же шепотом добавил: — Только вот играющий тренер у нее раздолбай.

Щербаков с трудом сдержался, чтобы не рассмеяться, и так же тихо ответил:

— А играющий тренер — это, между прочим, ты. То, что ты самокритично к себе относишься, конечно, радует, но не стоит так уж увлекаться самобичеванием.

Гуров совсем уже собрался достойно ему ответить, но тут вдруг увидел, что Крячко сидит довольный, как кот, облопавшийся сметаны.

— Ты-то чему радуешься? — возмутился он.

— Тому, что два любящих сердца наконец-то нашли друг друга. Мне, сиротинушке, теперь меньше будет доставаться, — с умильной рожей объяснил тот.

Гуров возмущенно фыркнул и отвернулся.

Владимир Николаевич покачал головой и заявил:

— Прав был Орлов, что ты еще хлеще, чем твой напарник. Тебе палец не то что в рот класть нельзя, а даже издалека показывать опасно.

Неизвестно, что ответил бы на это Крячко.

Черкасов покашлял, чтобы привлечь к себе внимание, и сообщил:

— Владимир Николаевич, пакет из Истры, оказывается, еще полчаса назад привезли. Все это время дежурный звонит вам в кабинет, но ему никто не отвечает, а оперативник отказывается оставлять пакет ему. Так и бодаются до сих пор.

— Ты еще здесь? — возмутился Щербаков. — Оперативника из Истры приведи сюда! — крикнул он вслед Николаю, сорвавшемуся с места.

— Давайте продолжим наши игры, — предложил Гуров. — Алексей, почему вы решили, что исполнителей трое?

— А я, Лев Иванович, график составил, и вот что у меня получилось. Сейчас я вам покажу.

— Ты еще список сотрудников ЧОПа мне дай, — попросил Гуров.

Лукин на минуту исчез за спинами товарищей, потом опять появился с несколькими листками бумаги.

— Нет, в такой обстановке невозможно работать! — возмутился Лев Иванович, забрал документы и сварливо потребовал: — Проскользните уж как-нибудь ко мне поближе!

Пока Лукин и остальные парни играли в пятнашки, чтобы дать возможность Алексею пробраться к Гурову, тот изучал список сотрудников ЧОПа.

Когда в результате нескольких трудоемких манипуляций Лукин наконец-то оказался перед ним, сыщик недовольно пробормотал:

— Вы бы еще в чехарду поиграли. Алексей, объясняйте, что у вас получилось.

— Лев Иванович, естественно, у меня не было возможности ознакомиться с самими делами, поэтому я взял за основу информационное письмо министерства и систематизировал все преступления по нескольким признакам, — начал тот.

Он объяснял, и не только Гуров, но и все остальные, включая Щербакова, внимательно слушали.

Когда парень закончил, Лев Иванович согласился с ним:

— Да, вы правы. Исполнителей трое, и квалификация у них именно такая, как вы сказали. А теперь давайте думать, какие первоочередные задачи перед нами стоят.

Не успел он это произнести, как в дверях появился Черкасов. С ним был молодой опер из Истры, уже знакомый Гурову и Крячко. Он прижимал к себе большой толстый пакет.

Парень увидел их, явно обрадовался знакомым лицам и обратился к обоим сразу:

— Товарищи полковники, вы меня, может быть, помните? Я лейтенант Прохоров из Истры. Мы с вами вчера утром в Березках вместе были.

— Помним мы тебя, — сказал Крячко. — Ты чего хотел?

— Капитан Леонидов поручил мне срочно отвезти генерал-лейтенанту Щербакову пакет, а в его кабинете телефон не отвечает. Он, наверное, уже домой уехал. Может быть, вы у меня его примете, раз начальства нет? А то мне придется нашу машину отпустить и до утра на вокзале у транспортников сидеть, а там мало ли что с пакетом случиться может.

— Я генерал-лейтенант Щербаков, — сказал Владимир Николаевич.

Парнишка уставился на него во все глаза, причем с большим недоверием. В его голове как-то не укладывалось, что в этой маленькой комнатке, где сгрудилось столько людей, может находиться сам начальник главка. Щербаков понял это, усмехнулся, достал удостоверение, развернул и показал ему. На парнишку стало больно смотреть.

Он вытянулся по стойке «смирно» и отчеканил:

— Товарищ генерал-лейтенант, разрешите доложить?

— Ты уже все доложил. Давай пакет, — потребовал Щербаков, взял его, стал открывать и спросил: — Знаешь, что в нем?

— Так точно, товарищ генерал-лейтенант! Документы, которые мы изъяли из дома потерпевшего Осипова с соблюдением всех…

— С соблюдением чего? — перебил его Лев Иванович и попросил: — Вот с этого места, пожалуйста, поподробнее.

— Норм уголовно-процессуального права, — несколько растерянно ответил парнишка. — Мы…

— Мы — это кто именно? — напряженным голосом уточнил Гуров.

— Мы — это капитан Леонидов и я, — объяснил Прохоров. — Мы приехали, в присутствии понятых, под протокол, изъяли визитные карточки, записную книжку и вообще все бумаги, которые нашли. Потом меня отвезли на станцию, но на последнюю электричку я, конечно, опоздал и был доставлен сюда на нашей служебной машине.

Гурова трясло от бешенства. Щербаков со своим стремлением натаскать молодых работников практически завалил все дело.

— Сигарет ни у кого нет? — спросил сыщик сдавленным от ярости голосом.

Он даже не видел, кто ему протянул пачку и зажигалку, просто взял их, забыл даже поблагодарить и вышел из комнаты.

— Чаю мальчишке налейте и дайте чего-нибудь поесть, а то на него смотреть больно, — сказал Щербаков у него за спиной.

Глава 9

Выходить на улицу Гурову не хотелось, поэтому он зашел в туалет и закурил. Вообще-то новыми правилами это было запрещено, да только кто их выполняет, особенно ночью? Он стоял возле окна и смотрел в темноту. На языке у него вертелись такие выражения, что самому было противно.

Он услышал, как открылась дверь, раздались чьи-то шаги, но не повернулся. Это мог быть только Щербаков, а вот видеть его сейчас Льву Ивановичу хотелось меньше всего.

— Сигарету дай, — услышал он голос Владимира Николаевича, но не обернулся, а просто бросил пачку и зажигалку на подоконник.