Такая нежная любовь - Лиз Ивинг

Брюс ее не ждал. С тяжелым сердцем она сразу поднялась в спальню, где нашла его за чтением. Он не отреагировал на ее приход, и Черил обрадовалась, что муж не настолько в плохом настроении, чтобы закрываться от нее.

Он сидел в кровати к ней спиной, с видом полностью погруженного в книгу человека. Даже не сняв обувь, она устроилась с ним рядом и принялась тихонько гладить его по голове. Сначала он не реагировал, но поскольку она продолжала, спускаясь вниз по затылку, то он сделал немного резкое движение, чтобы как бы отстраниться от нее. Не теряя надежды, она слегка коснулась его щеки, при этом прижалась к нему всем телом.

Когда она поцеловала его в шею, он откинул назад голову, принимая наконец ее нежное приглашение. Тем не менее он не обнял ее, а лишь отдался нежности своей жены, которая, касаясь его всем телом, пыталась передать ему свою любовь.

Наконец, больше не выдержав, он внезапно привлек ее к себе и поцеловал с глубоким натужным вздохом, который выражал собой и его пылкое чувство, и состояние облегчения.

Потрясенная, она, не отрываясь от него, начала медленно, как можно более незаметно освобождаться от одежды, но он помешал ей это проделать, предпочитая сам заняться этим.

Прерывисто дыша, она увидела, как он приближался к ней с горящими глазами, и улыбнулась ему, счастливая оттого, что наконец вновь обретала его.

По мере того, как обнажалось его тело, он покрывал ее пылкими поцелуями, которые поднимали в ней целую волну восторга. Она испустила долгий стон и выгнулась всем телом, чтобы как можно сильнее прижать его к себе.

Вот и он улыбнулся ей. Черил почувствовала, что больше, чем наслаждением, наполняется ощущением невыразимого счастья. Чего бы она не дала, лишь бы заполучить эту улыбку!

Трепеща от радости, она бросилась к нему в объятия в порыве страсти и огня, который охватил их и ослаб лишь при первых отсветах зари.

Они уснули, взявшись за руки и не произнеся ни слова.

Созерцая сияющее выражение лица своей подруги, Кэтлин на следующее утро догадалась, что произошло, но со своей привычной щепетильностью поостереглась задавать какие-либо вопросы.

В течение всей недели Кэтлин замечала, как по нарастающей улучшалось настроение Черил, которая беспрерывно показывала ей свои новые произведения, что было свидетельством ее хорошего самочувствия.

Дома она старалась быть к ужину детей, чаще всего именно она ожидала возвращения Брюса, который теперь всегда приходил очень поздно.

Избирательная кампания была в самом разгаре. Если молодая женщина и слышала часто, как говорят о Стефене, то больше не обращала на это почти никакого внимания, единственно надеясь, что он будет избран, к великому счастью ее мужа.

Однажды вечером Брюс прямо из своего агентства сообщил, что сам принесет ужин, заказанный в ресторанчике, и попросил только красиво накрыть стол.

Напрасно она искала причину для празднования. Так и не найдя, решила, что у него, наверное, есть какая-то новость, которую он собирается ей сообщить. Черил тщательно приоделась, выбрав платье из розового атласа, сильно декольтированное и облегающее фигуру; ее волосы свободно ниспадали на плечи. Она добавила к этому розовый же пояс несколько более темного тона и подходящие босоножки на высоком каблуке.

Наконец в девять появился Брюс, держа в руках охапку различных свертков. Она приняла их у него, усадила и предложила стакан сока, который он пил, пока она раскладывала по тарелкам лососину и устанавливала в ведерко бутылку шампанского.

На протяжении всего ужина он был нежным и внимательным, брал несколько раз ее за руку. При золотистом свете глаза Черил сверкали каким-то особым блеском.

За десертом он поднял свой бокал и сообщил:

— Дорогая моя, у меня для тебя подарок, от Стефена.

Она, побледнев, моментально узнала голубой футляр: нитка бриллиантов.

Глава 9

Черил бросила унылый взгляд на своего мужа, который спокойно улыбался.

— Не пойми превратно, дорогая, но это ожерелье — свидетельство любви мужчины, которому не повезло в жизни. Он попросил меня вручить его тебе, и, мне кажется, оно тебе идет.

Обескураженная Черил не знала, что делать, — то ли смеяться, то ли плакать. Совсем как Стефен, муж поднялся, чтобы подойти к ней и надеть ожерелье на шею, на этот раз она, однако, позволила это сделать.

— Я… не понимаю, — произнесла она беззвучным голосом.

— Он рассказал мне, почему вернулся пораньше из Уотертауна и об ужине, который за тем последовал.

— И… ты не рассердился на него за это?

— Почему? Он использовал свой шанс. Результат делает тебе честь, дорогая, тем более что он пустил в ход весомые аргументы.

— Ну послушай, Брюс! Неужели ты думаешь, что я позволила бы себе соблазниться каким-то дурацким ожерельем?

— Которое стоит несколько тысяч долларов. Ладно, оставим это. Лучше посмотри, как оно тебе идет.

— Я знаю это, — призналась она, — я его уже примеряла.

— Ну, теперь я прошу тебя его принять. Стефен сказал мне, что купил его для тебя и не хотел бы видеть на другой женщине.

Она кивнула головой.

— Ты не находишь это несколько неловким?

— Для него — пожалуй; это его забота. Я полагаю, он хотел оказать тебе честь и быть уверенным в том, что на этот раз ты не откажешься от его подарка.

Великолепные драгоценности сверкали у нее на шее таинственным блеском, усиленным мерцающими отсветами свечей.

Она взяла Брюса за руку и поднесла к своим губам. Ей потребовалось призвать на помощь все свое доверие к мужу, чтобы поверить, что он не пытался смутить ее в этот момент. Напротив, ей следовало усматривать в этом жесте искреннюю доброту человека, который мог позволить себе полностью довериться своей жене.

С глазами полными слез она присела на диван.

— О Брюс! — тихонько проговорила она. — Я не смела тебе об этом говорить, я так боялась тебя расстраивать из-за этих пустяков.

Он сел рядом с ней и обнял за плечи.

— Действительно, пустяки, теперь я это знаю. Но должен тебе признаться, что в какой-то момент мне стало страшно.

Она почувствовала, как забилось ее сердце.

— Почему? — спросила она.

— За тебя, за нас, когда Бобби рассказал мне, что однажды вечером видел, как ты отъезжала в белом «ягуаре». Тогда я и задал себе вопрос, что же с нами происходит.

Она прижалась к нему.

— С нами вовсе ничего не происходило, просто я считала себя очень сильной и хитрее всех на свете. И я, не пожелав обижать Стефена своим резким отказом поужинать с ним, потом оскорбила его еще больше.