Поместье Лок-Даун - Бет Коуэн-Эрскин

– Про ссору в географическом зале? Ему об этом известно, миледи.

– Нет, не про ту. Чуть позже они ругались на хозяйственном дворе.

– Что? Впервые слышу. – «Почему я об этом ничего не знаю? – удивилась экономка. – Ах да, я няней занималась. Бедная няня».

– Чаепитие закончилось рано, и я пошла в комнату для обуви, как вдруг услышала крики; что-то про бизнес-план. Я выглянула на улицу и увидела Хэмиша с Фергюсом. Они стояли нос к носу. Фергюс в бешенстве умчался прочь, а я выскользнула из дома через кухню и забыла об этом. Но, когда возвращалась, услышала крики в лесу. Подумала, что они все еще ругаются. А инспектору ничего не сказала, потому как меня рядом с запрудой не было и я точно не знаю, откуда доносились те крики.

– А о чем кричали, вы слышали?

– Нет, я находилась слишком далеко. Думаете, следовало сообщить об этом инспектору? Просто он не внушает доверия. И мне не хотелось бы, что он сделал неверные выводы.

– К каким неверным выводам, по-вашему, мог бы прийти инспектор?

Элспет принялась раздраженно теребить свой браслет, избегая взгляда миссис Макбейн.

– Я точно не скажу, в какой стороне кричали и кто именно. Может, и Хэмиш, а может, кто-то из лесничих или садовников. Одно знаю наверняка: где-то в лесу кричали. Но если б инспектор сопоставил ссоры в географическом зале и на хозяйственном дворе… это могло бы быстро обратиться против Фергюса.

Женщины озабоченно смотрели друг на друга.

– Фергюс мухи не обидит. – В лице Элспет отразилось беспокойство. – У него нежная душа. Знаете, он плакал несколько дней кряду, когда завалил своего первого оленя. Ангус безжалостно над ним насмехался. Ему, бедняжке, тогда было всего одиннадцать лет. После он долгие годы вообще не ходил на охоту. Хэмиш его перестал уважать. На мой взгляд, совершенно несправедливо. – Элспет помолчала, оглядывая комнату. – Нет, Фергюс не смог бы сотворить зло, а потом вести себя как ни в чем не бывало. – Видимо приняв какое-то решение, она встала. – Я правильно поступила, что не обратила на это внимание инспектора. Он свалил бы все в одну кучу и сделал бы неверное заключение. Спасибо, миссис Макбейн, благодарю за совет.

Элспет вышла из комнаты. Экономка проводила ее взглядом и повернулась к камину. Несколько минут она смотрела на разгорающийся огонь, размышляя. Значит, она оказалась права: Хэмиш был у запруды не один. Он отверг план Фергюса, чем сильно рассердил сына. Очевидно, из-за этого они ругались в географическом зале. Но потом устроить ссору на глазах у прислуги… Должно быть, Фергюс сильно разозлился. Куда он отправился после скандала на хозяйственном дворе? Как бы это выяснить?

На следующий день наконец-то пришел врач. Ему удалось незамеченным побывать в Драммонд-Хаусе и затем пройти в кабинет миссис Макбейн. Впрочем, это было не так уж сложно, ведь Инверкиллены не проявляли интереса к тому, что не касалось их лично.

Увиденное в Драммонд-Хаусе сильно его встревожило. На чердаке теснились на раскладушках одиннадцать человек с высокой температурой. Естественно, никто из них до конца не выздоравливал. Там было холодно и сыро – совершенно не подходящее для больных место. Следовало прийти сразу же, как Локридж сообщил ему о повальном заражении, корил себя врач. А он списал все на истерию. Но теперь, когда он осмотрел больных, как это ни горько, приходилось признать, что их всех подкосила та самая непонятная болезнь, о которой писали газеты. Но как они ею заразились? Поместье никто не покидал. Разве что на бал ездили, с которого няня вернулась больной. Проклятье! Как он это пропустил? И каким образом деревенские сплетницы догадались об этом раньше его? Няня скончалась не от старости. Он был ослеплен собственной гордыней.

Хорошо, что миссис Макбейн никогда не теряла бдительности и предусмотрительно изолировала заболевших во вдовьем доме. Но это было небезопасно и для них, и для леди Джорджины. Больных слуг следовало переместить в более благоприятные условия, а леди Джорджину переселить. Однако никто не хотел объяснять это госпоже.

– Лично я не намерен сообщать ей о том, что вы сделали! Это не моя обязанность! – Доктор был в ужасе. Он ни за что не станет навлекать на себя гнев леди Джорджины.

– Но вас за это не уволят, а нас – могут! – вскричала миссис Бернсайд, жалея, что у нее в руках нет грозного оружия – мясницкого ножа, например. Поэтому она лишь наградила его свирепым взглядом. На лакеев обычно это действовало.

– Но туда их перенесли вы, а не я. И правильно сделали, но решение было ваше, значит, вам и сообщать, – настаивал доктор.

Локридж стоял в дверях, преграждая путь к выходу, – на тот случай, если врач подумывает сбежать.

– Нам не дозволено даже кровати двигать, прежде не получив на то разрешения хозяев. Как вы думаете, что нам будет за то, что мы заняли целый этаж? – Жаль, он не взял с собой что-нибудь угрожающее – например, монтировку.

Миссис Макбейн попыталась сыграть на тщеславии врача.

– Они вас уважают, доктор. Вы пользуетесь авторитетом, которого у нас просто нет. Если это скажете им вы, они будут раздосадованы, но, честно говоря, их почти все раздражает. К вам они прислушаются.

– Как бы то ни было, – доктор приосанился, и миссис Макбейн поняла, что выбрала правильный путь, – будь это мое решение – а оно было не мое, – я поместил бы их в больницу, а не на чердак. Как вы предлагаете это объяснить?

– Сомневаюсь, что это им вообще в голову придет, – пробормотал Маккей.

– Главное – не дать им задавать вопросы. Сообщить новость, затем сказать, что у вас срочное дело, и ретироваться. – «Что тут сложного? – подумала миссис Бернсайд. – Но он же абсолютно бесхребетный».

В итоге было достигнуто соглашение – по крайней мере, между слугами, – что неприятную новость семейству сообщит доктор. Хадсон проводил протестующего врача в библиотеку. Инверкиллены удивились его приходу, но предложили выпить чаю.

– Нет, спасибо, я здесь по долгу службы, – отказался доктор, переступая с ноги на ногу. – Я только что был во вдовьем доме.

– В самом деле? Должно быть, мы с вами разминулись, – озадаченно промолвила леди Джорджина.

– Меня вызвали к Арчи, – продолжал доктор. Все недоуменно смотрели на него.

– Это ваш лакей. Он заболел в тот вечер, когда умерла няня. Боюсь, он подхватил вирулентную респираторную инфекцию. – Семья смотрела на него пустыми взглядами. – Так называется болезнь, о которой пишут в газетах.

– О боже! И не произнесешь, – заметила