Разорванный круг - Том Эгеланн

Я сбрасываю ботинки, вытягиваюсь на постели и разворачиваю многометровый рулон со сведениями о Майкле Мак-Маллине.

Сначала читаю краткую биографию. Время и место рождения не указаны. Получил стипендию для пребывания в Оксфорде, где стал профессором археологии в 1946 году. Читал лекции в Еврейском университете в Иерусалиме. Один из главных участников работы по переводу и истолкованию «Свитков Мертвого моря», найденных в 1948 году. Президент СИС с того же времени. Почетный профессор Института Вейсмана. Член правления Лондонского географического общества с 1953 года, Исторического общества Израиля с 1959 года. Один из создателей Общества Британского музея в 1968 году. Член правления Лондонского городского клуба финансистов и банкиров с 1969 года.

Дальше я читаю статьи, извлеченные из специализированных журналов и газет. Мак-Маллин участвовал в археологических, теологических и исторических семинарах, конгрессах и симпозиумах во всем мире. Он представлял СИС на крупнейших археологических раскопках. Через СИС финансировал ряд проектов. Когда под Кумраном были найдены «Свитки Мертвого моря», Мак-Маллин был среди первых западных ученых, кого туда пригласили. На протяжении многих лет он был посредником в спорах еврейских и палестинских ученых о праве собственности на фрагменты рукописей, которые были распределены между Еврейским университетом в Иерусалиме и Институтом Шиммера. Еще несколько деталей: с 1953 года является президентом Интернационального клуба почитателей Туринской плащаницы, а с 1956 года — членом правления Института Шиммера.

Я еще раз звоню Каспару и обращаюсь к нему с просьбой. Я прошу рекомендовать меня для стажировки в Институт Шиммера. Эта мысль пришла мне в голову совершенно неожиданно. Но у меня смутное ощущение, что это пригодится. Каспар даже не спрашивает меня, зачем это надо. Обещает послать рекомендации на следующий день.

По телефаксу. С гербовой печатью и штампом Инспекции по охране памятников. И тогда все-все двери и шкафы откроются перед любопытствующим гостем из Норвегии.

— Не так уж и легко мне выглядеть красивым.

Женщины добиваются потрясающих результатов с помощью макияжа. Некрасивые становятся красивыми. Красивые становятся обворожительными. Мужчины же могут причесаться, воспользоваться лосьоном после бритья или же отпустить бороду. Но мою внешность это вряд ли улучшит.

При острой необходимости я компенсирую этот недостаток одеждой.

Сегодня вечером я нарядился в серые боксерские трусы, костюм от Армани, белую сорочку, шелковый галстук, расписанный вручную цветками лотоса, черные носки, кожаные туфли. На рукавах золотые запонки.

Ниже воротничка я выгляжу вполне пристойно.

Прыскаю на щеки лосьон после бритья. Смазываю бриллиантином ежик волос. Когда я был помоложе, я пробовал подкрашивать свои бесцветные брови и ресницы маминой тушью. Но теперь я это бросил.

Иду в прихожую и смотрю на себя в большое зеркало.

Совсем не греческий полубог. Но и не хуже многих.

Я разрываю упаковку Cho-San и вынимаю один презерватив. Я — вечный оптимист. А в брюках кое-кто горит и надеется.

Линда, портье, оглядывает меня, когда я сдаю ей карту-ключ.

— Вы очень элегантны, мистер Болтоу, — одобрительно кивает она. Извращенка, что ли? Или обожает альбиносов? Линда, похотливая лилия. — Я не знала, что вы у себя, — добавляет она. — Я приняла для вас сообщение.

Протягивает мне листок: «Звонил Чарльз де Витт. Немедленно перезвоните, пожалуйста».

— Когда пришло это сообщение? — спрашиваю я.

— Разве я не записала? Ой, извините! Несколько часов назад. Нет, больше. Сразу после того, как я вышла на работу. Около четырех, вероятно, — произносит она кокетливо-извиняющимся тоном и смеется. Должен же я догадаться, что ей поручают дела поважнее, чем прием сообщений для ломаки-альбиноса в гостинице среднего пошиба.

Я смотрю на часы. Половина восьмого.

Поднимаюсь в номер и звоню в Лондонское географическое общество. Отвечает ночной дежурный. Он брюзжит. Видимо, только что проснулся. Он никогда не слышал о Чарльзе де Витте и предлагает перезвонить в рабочее время. Я прошу его на всякий случай просмотреть список местных телефонов. Раздается громкий треск, когда он швыряет трубку на стол. Слышу, как он листает страницы. Вдали звучит истерический голос спортивного комментатора. Он возвращается. Все так, как он сказал, никакого Чарльза де Витта в списке нет, надо перезвонить в рабочее время.

В телефонной книге я нахожу только одного человека по фамилии де Витт, это женщина — Джоселина, с Протероу-роуд. Я набираю номер.

— Резиденция де Виттов, — подходит к телефону женщина, скорее всего негритянка.

Я называю себя и спрашиваю, говорю ли я с Джоселиной де Витт. Нет, не с ней. Миссис Джоселины нет дома, у телефона домоправительница.

— Может быть, вы мне поможете. Здесь, случайно, живут не родственники некоего Чарльза де Витта?

Наступает тишина. Потом она отвечает:

— Да, это семья Чарльза де Витта. Но вам надо поговорить с миссис Джоселиной.

— Когда она вернется?

— Миссис Джоселина провела несколько дней у своей сестры в Йоркшире. Она возвращается завтра.

— А мистер де Витт?

Молчание.

— Я уже сказала, что это вам надо обсудить с миссис Джоселиной.

— Только один вопрос: Чарльз де Витт — ее муж?

После паузы:

— Если хотите, я могу сообщить миссис Джоселине, что вы звонили.

Я называю свое имя и номер телефона гостиницы.

Диана ждет меня у стола, имеющего форму бочки, в самой глубине паба. В табачном дыму я долго не могу найти ее. И только когда она начинает махать мне рукой, я замечаю ее.

Пленительная мысль о том, что есть души-двойняшки, что охота за великой любовью — это погоня за потерянной половинкой, кажется мне самой романтичной идеей метафизики. Одним словом, чистым вздором. Тем не менее это очень заманчивая идея. Нельзя полностью отвергать предположение, что Диана и есть вторая половина нашей общей души-двойняшки. Хотя я думаю так обо всех, в кого влюбляюсь.

Мужчины вокруг Дианы следят за ее взглядом. Увидев меня, они вновь обращают внимание на нее. Может быть, хотят убедиться в том, что она близорука или слабоумна. Или в том, что мы просто деловые знакомые, которые решили разочек гульнуть. Или же я заказал по телефону эту элегантную женщину в качестве эскорта.

Я прошу извинения у всех подряд, пробираясь, сквозь орущую массу людей, и втискиваюсь между Дианой и немцем, распевающим пьяные песни. В Лондоне более семи тысяч пабов. Во многие из них приходят только туристы. Британцы предпочитают свои хорошо запрятанные любимые заведения. Я их понимаю. Мы подзываем к столу официанта, размахивая меню. Диана заказывает два светлых пива. Мы их тут же выпиваем.

Транспорт проносится мимо нас металлическим потоком. Световые фонтаны неоновых реклам преломляются в стеклах очков. Я чувствую себя потерянным. Попавшим на другую планету. Диана здесь как дома. Она взяла меня под руку и о чем-то болтает без конца. Благодаря долгим часам, проведенным перед зеркалом, она полна уверенности в себе. На ней нейлоновые чулки, черная юбка и красная блузка под коротким бархатным жакетом. Я могу только фантазировать по поводу того, какое на ней белье. На ремешке, который обрисовывает грудь, маленькая сумочка. Волосы она собрала в конский хвост.

— Я не забыла поговорить с Люси. Разве я не хорошая девочка?

— Люси?

— Из библиотеки Британского музея. Она с очень большим удовольствием поможет тебе.

— Очень большим?

Диана фыркает:

— Люси интересуется всеми моими знакомыми мужчинами.

Пока Диана рассказывает о веселой Люси, я размышляю, попал ли я в разряд «ее знакомых мужчин».

Я предпочитаю тихих женщин. Немного смущенных, задумчивых. А не тех, кто бегает за мужчинами по барам. Я люблю женщин, полных сокровенных мыслей и чувств, а не тех, кто делится ими с первым встречным. Я не знаю, к каким женщинам принадлежит Диана. Не знаю, почему меня к ней тянет. Еще меньше я понимаю, что она нашла во мне.

На Гаррик-стрит расположен французский вегетарианский ресторан, который славится фантастическим картофельным меню и безбожными ценами. Если кто-то хочет предложить красивой женщине вегетарианский ужин, то в большинстве случаев его ждет полный крах.

Я уговариваю Диану попробовать фасолевую кашу под сыром. Сам я заказываю баклажанную запеканку и неразрезанную спаржу с винегретом. В качестве закуски мы оба берем шпинат и шампиньоны, которые нам неохотно порекомендовал шепелявый официант с прищуренными глазами. Одним из главных преимуществ вегетарианских ресторанов является то, что у официантов нет предрассудков. Поэтому они относятся к альбиносу абсолютно с тем же презрением, что и ко всем остальным посетителям.