Императорский отбор, Или его строптивое счастье - 2 - Наталья Самсонова

одно и то же. Он теоретически должен быть медленнее. Ведь ему необходимо взвешивать все на воображаемых весах». Эта мысль немного утешала. Но только немного.

Оправив одежду и влив силу во внутренний щит, Хестер создала маленького, но яркого светлячка. С ее появлением подземелье перестало быть темным, но появившийся гнусный серый свет был почти бесполезен. Так что колдовской шар был необходим, хоть леди Аргеланд и боялась применять магию в этом месте.

«Направо или налево?» Оба пути выглядели абсолютно одинаковыми. Абсолютно. До последней щербинки, что воистину невозможно!

«А значит, направление в мире-в-мире не имеет значения», предположила Хестер.

И, прикрыв глаза, попыталась окунуться в их с Дарреном танец.

Но вспоминалось отчего-то совершенно другое. Будто чужой незримый голос нашептывал.

Приди и узри надежду мою, гордость мою, доверие мое. Приди и одари надежду мою, гордость мою, доверие мое. Приди и прими наследницу мою, пару мою, жену мою. Надежду, гордость и доверие.

А Хестер, если бы кто-то ее спросил, прямо бы ответила, что не желает знакомиться с местным населением.

«Мне нужен только Даррен».

Виски сдавило прохладной тяжестью. На простую мысль пришел неожиданный ответ: голова леди Аргеланд оказалась увенчана малым императорским венцом. И хоть он и оставался холоден, как лед, но в этот раз артефакт не пытался поставить свою носительницу на колени. Напротив, тело как будто наполнилось звенящей легкостью, а разум…

– Хестер?

– Хестер-Хестер-Хестер, – запело эхо.

Обернувшись, леди Аргеланд криво улыбнулась:

– Может быть.

Она не спешила бросаться в объятия любимого. Тем более что Даррен не сказал ни слова про венец.

«Подселенец? Или Даррен? Если это Дар, то почему молчит про венец?! Или только я могу ощущать его?» В голове роились десятки вопросов, а тело… Тело замерло. Звенящая легкость сменилось ватной усталостью – Хестер казалось, что она вот-вот упадет.

– Зачем ты здесь? – Дракон сделал шаг вперед. – Твое место там, в мире живых.

– Как ты оказался у меня за спиной? Коридор был пуст, – сощурилась она, пытаясь отойти.

Даррен сделал еще один шаг.

– Беда этого места в том, что направления не существует. Попробуй пойти в стену, и там появится новый коридор. Бесконечный лабиринт.

Отведя взгляд от Хестер, дракон шагнул к стене, и в ней тут же появился новый проход.

– Видишь?

– Я вижу, что ты не отбрасываешь тень, – хмуро бросила леди Аргеланд и послала светлячка ближе.

Даррен равнодушно обернулся на любимую.

– Как и ты.

– Что?!

В этот момент Хестер допустила ошибку. Отведя взгляд от дракона, она посмотрела себе под ноги и убедилась: тень на месте.

С-с-х-х-шш!

За долю мгновения Даррен обернулся склизкой черной тварью и… разлетелся на ошметки, испачкав и пол, и стены, и саму Хестер.

– Какого Темноземья ты здесь забыла, Хесси?!

Из другого провала вырвался еще один Даррен. Только этот дракон был весьма потрепан, а на висках… На висках проступили чешуйки.

– Это твой подселенец? – дрогнувшим голосом спросила леди Аргеланд.

– Нет, это местная тварюшка. – Дракон, щелкнув пальцами, создал шарик света и направил его к Хестер. – Хочу увидеть твою тень.

– Я… Я понимаю.

Леди Аргеланд боролась с диким желанием броситься на шею Даррену. Обнять его. Поцеловать. Рассказать, как трудно без него было. Но…

«На месте подселенца я поступила бы так же. Спасти жизнь и усыпить бдительность». Она прикусила губу. «Все сложнее, чем казалось».

– Как ты меня называл? Не по имени.

– Колючка. – Дракон нахмурился, потом добавил: – И Заноза.

«Колючка? Я… Я не помню. Почему у меня такая память?!»

– Колючка мне нравилось больше, – бросила она наугад.

Говоря все это, леди Аргеланд осторожно отступала к стене и, добравшись до холодного камня, осторожно сползла на пол.

Даррен расхохотался:

– Ой, вряд ли, ты не слышала, когда я это говорил.

Отсмеявшись, дракон махнул рукой.

– Слабость сейчас пройдет, и нам придется быстро уходить. Подселенец силен, Заноза. Но дело даже не в этом… Связь подселенца и основной личности неразрывна. Тебе нужно уходить.

Он помолчал и, видя, что любимая молчит, хмуро договорил:

– И я с тобой не пойду.

Хестер дернулась было к нему, хотела встряхнуть, накричать, объяснить, что ей удалось найти некроса, но…

– Почему? – только и спросила она.

– Я сказал, что связь с подселенцем неразрывна, – в голосе Даррена зазвенело раздражение. – Ты не услышала?

– Услышала, – леди Аргеланд пожала плечами, – подселенец, кем бы он ни был, не является полноценной душой. Он не сможет поглотить тебя.

Даррен немного дернулся, а после негромко сказал:

– Но могу ли я рисковать тобой? Идем.

– Куда?

– Здесь есть площадка, с которой я слышал твой голос, – дракон криво усмехнулся, – ты была весьма жестока. Быть здесь и знать, что ты рискуешь собой… Я рад, что ты не смогла найти некроса.

«Не смогла? Хм…»

– Как ты дошел до этой мысли? – обтекаемо спросила она.

Эхо тут же унесло вопрос. Даррен же, посмотрев на Хестер, пожал плечами и спокойно объяснил:

– Некросы пробиваются сюда на чистой силе. Им не нужно подгадывать лунный цикл, Хесси. Ты, как я понимаю, связалась с кем-то из старых родов.

– В семи водах омой ноги, – нараспев проговорила леди Аргеланд, – тремя дымами окури волосы. Дважды закапай в глаза сок белой травы. И один-единственный верный шаг приведет тебя туда, где твое сердце.

Дракон невесело рассмеялся:

– Да, тебе не нужно связываться со старой семьей. Ты и есть древняя кровь.

Было совершенно непонятно, доволен он или сердит. Тем более что Даррен не стал ждать, пока Хестер решится ему довериться, и шагнул к стене, в которой немедленно появился проем.

«Выбора у меня как такового и нет», – хмыкнула про себя Хестер и последовала за ним.

Но где-то глубоко в душе она понимала: ее дракон не мог стать настолько холодным к ней.

«Или я не права? Я ведь тоже не бросилась к нему на шею, хоть и хотела». Она прикусила губу.

– Ты можешь спросить у меня что угодно, – не оборачиваясь, бросил Даррен.

– Откуда ты знаешь о подселенце?

– А по какой еще причине я могу забыть, как именно оказался здесь? – невесело рассмеялся Император. – Перепил на балу?

«Эти дни он был здесь один и сражался за жизнь, одновременно понимая, что обречен, – пронеслось