Автострада запредельности - Джон Ченси

– Винни наверняка знает, куда мы движемся, – заметил Джон.

– По крайней мере, нам так кажется, – сказал Роланд, – и, по-моему, нам придется проехать еще пять планет внешних миров, прежде чем мы выедем из этого лабиринта.

– И, честное слово, мы и так были в нем слишком долго, – сказал я. – Иными словами, в этом месте мы снова должны будем проскакивать в неизвестный портал.

– Правильно.

– Шон, эти данные не расходятся с тем, что ты знаешь?

Шон кивнул.

– Похоже, все правильно, хотя описания планет у Винни немного схематичные.

– Неизбежные трудности, – сказала Дарла. – Они всегда попадаются в переводе, если переводить уже с переведенного текста. Поэма написана на языке Винни, который структурно очень отличается от человеческих языков. Я знаю на нем только несколько словесных групп – в нем нет слов отдельно, как таковых, – поэтому Винни помогает мне, переводя на ходу на английский, который она знает хуже, чем испанский, который, в свою очередь, она знает очень плохо. Потом я должна из всего этого сделать какой-нибудь осмысленный текст. – Она глотнула темного пива и смущенно покачала головой. – Я, наверное, все время делаю массу ошибок. По большей части это одни догадки и больше ничего.

– При существующих обстоятельствах ты справляешься просто замечательно,

– сказал Джон.

– Спасибо.

Я протянул руку и похлопал Винни по голове.

– Умница, – сказал я.

Винни схватилась за мою руку, подпрыгнула, перешла по столу и плюхнулась мне на колени. Она сомкнула руки у меня на шее и ухмыльнулась до ушей, крепко зажмурившись.

– Какая она нежная лапочка, правда? – сказала Сьюзен.

– Да, верно, – ответил я. Я зарылся в ее длинное лохматое ухо. А вы когда-нибудь обращали внимание, что она всегда хорошо пахнет? Словно у нее духи такие тонкие.

– Это то, что далеко не всегда скажешь про большинство разумных существ, – сказала Сьюзен.

– Да. Ладно, как бы там ни было, давайте вернемся к теме…

– Послушай, Джейк, – сказал Роланд, – вот галактический пояс – дорога, которая ведет через ответвление Ориона в этой части Галактики. Ты видишь, как тут он перекрещивается с ответвлением Персея? Вот где мы снова оказываемся там, где можем выехать на знакомые дороги.

– А как мы узнаем, что добрались до этого места?

– Ну, тут ты прав – узнать довольно трудно, – Роланд положил карандаш и почесал в затылке, потом снова пригладил свои прямые черные волосы. – Вот что дьявольски трудно во всем этом. Нет никакой возможности близко соотнести карты и поэму Винни. Поэма – просто длинный список инструкций. Проезжай десять километров, потом поверни налево, невозможно ошибиться – и всякое такое. Если мы идем просто за указаниями, нам страшно трудно сориентироваться, где именно на карте мы находимся в настоящий момент. Если только мы не сможем вести астрономические наблюдения.

– Ну ладно, – сказал я, – в трейлере куча всякого астрономического оборудования, если хоть кто-нибудь из нас сможет сообразить, как им пользоваться.

– К сожалению, – ответил Роланд, – мое знание астрономии в основном сводится к теории, – он постучал карандашом по отполированному дереву стола. – И оно только местами правильное.

– Ты что-нибудь обнаружил в ящике с книгами-кассетами?

– Не то чтобы очень много. Они главным образом состоят из монографий и астрономических журналов. Разреженный материал, главным образом, уравнения, целые страницы одних уравнений. Но я обнаружил один неплохой кусок, из которого можно выудить хоть какие-нибудь сведения. Местная группа действительно связана с метагруппой, а млечный путь находится на ее окраине. Ядром является галактическое скопление в созвездии Девы.

– Значит, – сказал я, почесывая шишковатое костяное образование между ушами Винни, что ей всегда очень нравилось, – это может означать, что большая дорога, которая вливается в Андромеду, и есть Космострада красного предела.

– Мне так не кажется, Джейк. Если это так, то местная группа изолирована от остального метаскопления и не имеет никакого доступа к сквозной Космостраде через все скопление. Нет, это должна быть сквозная Космострада, которая ведет на Андромеду.

– Почему бы не спросить Винни и не выяснить наверняка? – сказал я.

– Э?

– Вместо того, чтобы терять время на догадки о том, что могла сказать Винни, почему мы просто ее саму не спросим?

Винни выжидательно посмотрела на меня.

– Винни, – сказал я, – ты можешь поподробнее изобразить нам эту карту?

Я взял лист, где была нарисована местная группа, и положил его перед ней.

– Вот это место. Ты можешь врисовать туда что-то, чего там сейчас нет?

Винни пристально смотрела на карту, потом протянула руку к Роланду. Роланд дал ей карандаш. Неуклюже схватив его, она прорисовала линию, которая входила на рисунок справа и заканчивалась в Большом Магеллановом Облаке. Она посмотрела на рисунок, задумчиво пожевывая кончик карандаша. Потом она продолжила линию через Магелланово Облако и дальше, заканчивая ее как раз там, где «трансгалактическое продолжение» выходило за пределы Млечного Пути.

– Вот сквозная Космострада, – сказал я. – Трансгалактическое продолжение – просто ее часть.

– Почему она не нарисовала ее раньше? – удивился Роланд.

– Неважно, – ответил я. – И, кажется, я начинаю понимать, почему для нее это не было важно. Как сказал в прошлый вечер Джон, это же просто путеводитель для туристов. Мы на краю метаскопления. Мы хотим отсюда уехать, а не проехать в глубину, поэтому нам не понадобится сквозная Космострада. – Я протянул руку и собрал в нее все бумаги. – Все это, вся куча рисунков, вне сомнения, не является атласом вселенной. Они слишком неполные и фрагментарные. Эти карты дают путешественнику просто описание специфической трассы, которой можно доехать до определенного места.

– И где это место? – спросил Джон.

– Винни? – спросил я. – Куда мы едем?

– Домой.

– Ну да, она все время именно это и повторяет. – Роланд нахмурился и скрестил на груди руки. – Что бы это могло на самом деле значить?

Мы уехали на рассвете.

Но прежде я испытал настоящий шок, когда увидел, что именно Шон и Лайем называли «машиной, на которой можно ездить по Космостраде». Лайем вытянул ее трактором из сарая.

Это была крохотная спортивная машина, помятая, забрызганная заплатами эмульсионной краски поверх царапин, и больше всего она была похожа на гигантскую детскую игрушку.

– А где ключик, чтобы ее заводить? – спросил я.

– Очень смешно, – осклабился Шон. – Но не оригинально.

– А это что за цвет?

– Пурпурный.

Я поднял глаза к небу.