Боксер-7: назад в СССР - Валерий Александрович Гуров

разумно сменил тактику и добился того, что его соперник начал заметно выдыхаться и его стало намного проще подловить. В результате наш казах оставил этот поединок за собой с заявленным преимуществом по очкам.

— Ну все! — облегченно выдохнул Сеня. — Теперь-то уж самое тяжелое для нашей команды позади.

— Почему ты так в этом уверен? — спросил я.

— Так ты посмотри, какой у него был соперник! — объяснил мне Сеня. — Уж если мы такого одолели, то остальное вообще как по маслу пойдет! Во всяком случае, я уж не знаю, что может быть еще сложнее!

Однако сложнее всего пришлось Славику Калганову. Он повторил ту же самую ошибку, которую до него совершали многие из боксеров: с первых же секунд открывающего раунда Слава с максимальным усердием включился в бой, и каждое его движение, каждый удар наносился с такой силой, как будто это была последняя его секунда на ринге вообще. Я бы мог понять, если бы это был действительно последний бой перед уходом на заслуженный отдых, но вот так растрачивать свои силы с самого начала было, на мой взгляд, просто неосмотрительно.

Правота моя подтвердилась уже очень скоро, когда в перерыве между вторым и третьим раундами Славик, отойдя в угол к своему тренеру, не смог даже восстановить дыхание. Он откровенно задыхался, и, по-хорошему, сейчас ему требовался не ринг, а диван на несколько часов. Такая растрата сил даром не проходит. Однако спортивные правила суровы, и здесь нет места жалости и сентиментальности. Соперник Славика оказался крепким темповиком с отличным кардио. По всему было видно, что для него провести еще несколько таких же агрессивных раундов было раз плюнуть, в то время как у нашего белоруса уже язык висел на плече.

— Ну, что теперь скажешь? — спросил я Сеню, который был весьма озадачен происходящим.

— Что-то я, кажется, погорячился, — признался он. — Тут, похоже, все еще серьезнее становится…

— В спорте всегда так, — заметил я. — Посмотрим, как наш белорусский товарищ будет выкручиваться.

— Ох, не знаю, как бы я на его месте выкрутился, — покачал головой Сеня. — Думаешь, у него еще есть шанс?

— Шанс-то есть, — подтвердил я, — только для этого потребуется сделать практически невозможное.

Славику и впрямь нужно было срочно что-то предпринимать. По всей видимости, его тренер понимал это не хуже меня, потому что как только Слава подошел к нему после второго раунда, он набросился на него, я бы сказал, с остервенением.

— Слава, так же твою растак! — буквально закричал он на него. — Ты что вообще творишь?

— А что я творю? — флегматично отозвался Славик. — Я работаю…

— «Работаю»! — зло передразнил его тренер. — Пока что твой соперник работает, а ты бестолково размахиваешь руками! Вот на хрена ты так тратишься, скажи мне?

— Так я хотел его силой… — начал было Славик, но тренер его тут же перебил:

— Ну так если ты видишь, что сила не проходит, какого же рожна тогда ты продолжаешь-то? Руки руками, но голова-то твоя где? Уже не работает, что ли? Если ты попробовал одну тактику, видишь, что она не действует, что нужно делать?

— Сменить, — угрюмо проговорил Славик.

— Гляди-ка, оказывается, соображаешь! — усмехнулся тренер. — Осталось теперь связать свою голову со своими же конечностями!

— Я сейчас все сделаю, — все так же пробормотал Слава, прикладываясь к бутылке с водой. — Я не подведу!

— В общем, так, — решительно заявил тренер. — Делай, что хочешь, но сейчас ты просто обязан взять себя в руки. У тебя остался последний раунд. Не знаю уже, как тебе, но мне, например, такие позорные поражения здесь не нужны. Поэтому если ты сейчас не соберешься и не переломишь ситуацию, то я останавливаю бой! Понял меня?

— Понял, — кивнул Славик, и мне показалось, что на его лице появилась даже какая-то сердитость.

Дальнейшие события показали, что я оказался прав. Такая взбучка от тренера пошла нашему Славику на пользу. Только-только выйдя обратно в центр ринга, он моментально сконцентрировался, собрал все свои силы — и перед нами предстал фактически другой боксер! Теперь белорус уже не активничал без конкретной цели. Его удары стали точными и едва ли не математически выверенными. Противник, казалось, не мог понять, что произошло с еще недавно вымотанным Славиком, который теперь напоминал робота, четко просчитывающего каждое свое действие и потому работавшего безошибочно.

— Ничего себе! — изумленно протянул Сеня, наблюдая за боем. — Нашего Славку-то как будто подменили! Чего же ему такого тренер сказал, интересно?

— Он сам себя подменил, — усмехнулся я. — Вот так нужно уметь вовремя вытащить самого себя из болота за волосы, как барон Мюнхгаузен.

Когда было объявлено о победе Славы, мы, не сговариваясь, радостно вскочили со своих мест. Наш белорусский друг вырвал этот бой, что называется, на тонкого, удержавшись буквально на грани провала. И хотя это говорило в первую очередь о том, что к своим выходам ему надо готовиться более тщательно и продуманно, тем не менее такой результат тоже был показателен. Значит, в критический момент Слава мог собраться и выдать нужный результат, перед этим успев сообразить, что для этого нужно сделать. А это тоже весьма ценное качество для любого спортсмена.

В перерыве я собрался было погулять по коридорам дворца спорта, чтобы немного размяться и осмотреться — все предыдущее время мне было как-то не до того. Как вдруг над ухом раздался чей-то знакомый голос, говоривший с небольшим акцентом:

— Ну здравствуй, наш московский друг Михаил!

Обернувшись, я увидел своих кубинских знакомых, которые стояли передо мной с радостными улыбками. Мы обнялись, как будто были давними друзьями и не виделись с добрый десяток лет.

— Рады тебя видеть, — наперебой повторяли кубинцы, похлопывая меня по плечу. — Ты выглядел сегодня очень достойно! А помнишь, как в Москве ходили с тобой драться за каким-то домом на улице?

— Такое разве забудешь, — усмехнулся я. — Вы меня тогда здорово выручили.

— Это все пустяки, — продолжали кубинцы. — Спортсмены, знаешь, это как большая семья. Мы должны выручать друг друга, иначе, как у вас говорят, грош цена такой дружбе.

Наши воспоминания и признания в дружеских чувствах прервал появившийся Григорий Семенович.

— О, наши товарищи из дружественной Кубы! — с улыбкой поприветствовал он кубинцев,