Святое дело - Виктор Суворов

Надо думать, что Советский Союз был намерен выдвинуть в Польшу не все свои танки. Что-то должно было остаться и на своей земле, то есть в Советском Союзе летом 1939 года было не 9–10 тысяч танков, а больше.

Надо полагать, что если вожди Советского Союза настойчиво требовали коридоры, то танки, которые они собирались двинуть к германским рубежам, были способны воевать против германской армии. Видимо, они были отремонтированы, водители имели опыт вождения, а командиры – все необходимые средства для управления такими воинскими массами в боях.

По крайней мере ни маршал Ворошилов тогда, ни маршал Жуков через 30 лет после тех событий эти танки не обзывали ни легкими, ни устаревшими и не заявляли о том, что в августе 1939 года танки в подавляющем большинстве требовали ремонта, что водители не имели опыта, а командиры – средств управления. И про обезглавленную армию тоже молчали.

Оба предельно категоричны: Советский Союз был полон решимости обуздать Гитлера прямо в августе 1939 года. Для этого у него были все возможности, силы и средства, в их числе тысячи танков через коридоры в Польше были готовы двинуться к границам Германии по первой команде.

Далее Жуков сообщил, что пакт с Гитлером надо было подписать ради того, чтобы выиграть время и войну оттянуть.

Зачем же, объясните мне, ее оттягивать, если Красная Армия готова вступить в войну немедленно?

После этого Жуков рассказал, что в 1941 году Гитлер бросил против Советского Союза 3712 танков, и объяснил причину разгрома наших войск подавляющим и многократным численным превосходством германской армии, «особенно в танках, авиации и артиллерии».

Перехватим дыхание: а куда же девались те 9–10 тысяч танков, которые в августе 1939 года мы предлагали двинуть через коридоры?

А они, оказывается, вдруг стали легкими. А они устарели. А они требовали ремонта. А они стали пожароопасными. А на них не было радиостанций. А водители разучились танки водить. А командиры растратили умение управлять войсками. И вообще, танков в Красной Армии вдруг стало совсем мало.

У меня вопрос: зачем надо было выигрывать время и оттягивать войну, если за время, которое удалось выиграть, танки Красной Армии вдруг стали легкими и устарели?

7

Если бы военные делегации Великобритании и Франции были укомплектованы более опытными людьми, то им следовало бы подумать над вопросом: а отчего товарищ Сталин так щедр?

Они этого вопроса не задали, поэтому мы его сами себе зададим и над возможными ответами подумаем. Получается какая-то чепуха. Если Гитлер повернет на запад и будет воевать против Великобритании и Франции, то такая война ничего хорошего ему не сулит. Потому как британский флот Гитлеру не одолеть. Нет у него таких сил. И авиации стратегической у него нет. Война в любом случае получится затяжной и потому для Германии крайне невыгодной. Если принять во внимание Америку, которая на все это смотреть равнодушно не будет, то приходится признать, что для Гитлера это будет гибельный вариант. Рано или поздно он эту войну проиграет.

Вопрос: а зачем Сталину при таком раскладе 2 миллиона своих бойцов в чужие края через какие-то коридоры на гибель слать? Зачем на себя обязательства брать? Пусть они там грызутся. Нам-то до этого какое дело?

Позиция Советского Союза в случае развития событий по второму варианту была еще более странной: если Гитлер двинется в Восточном направлении, тогда Советский Союз выставит 4 миллиона бойцов… Тут бы премудрым британским и французским генералам следовало задать вопрос: а отчего же это товарищ Сталин так скуп? Отчего это он выставляет в этой ситуации всего только 4 миллиона?

Если Сталин расценивал возможное нападение Германии на Европу как угрозу Советскому Союзу, то незачем торговаться, незачем заранее обговаривать число дивизий, артиллерии, самолетов и танков, которые будут использованы против Гитлера. Ибо в этом случае следует выставлять всю советскую мощь, а не каких-то 4 миллиона!

У Сталина 170 миллионов населения. Мобилизационный ресурс – 17 миллионов. Поэтому так следовало и заявить: если Гитлер нападет на Польшу, я буду вынужден провести всеобщую мобилизацию и воевать в полную силу до победного конца независимо оттого, что будут делать Великобритания и Франция. И не только Великобритании и Франции это заявить, но и всему миру, в том числе Гитлеру.

Коридоры через Польшу и в этом случае Красной Армии были не нужны. Пусть Гитлер сначала прорвется через Польшу, а мы за это время подготовимся и встретим его как положено.

Все великие полководцы ставили в первый эшелон легкие силы для завязки боя. По мере движения противника вперед сопротивление не ослабевало, а, наоборот, нарастало, так как во втором эшелоне находились тяжеловооруженные воины и в гораздо большем числе.

В 1939 году сама судьба определила Войску Польскому роль передового отряда, а Красной Армии – роль главных сил. Казалось бы: пусть поляки гибнут в первом эшелоне, а Красная Армия будет стоять во втором. Сталину что, поляков стало жалко? Так пусть же поляки примут на себя первый, самый страшный удар, пусть немцы растратят силы, пусть растянут свои коммуникации, а тогда пусть без всякой паузы встретятся с главными силами Красной Армии вдали от германских границ и баз снабжения.

Но Сталину почему-то хотелось выдвинуть лучшую, самую боеспособную часть Красной Армии в первый эшелон. Для этого он требовал коридоры через Польшу, через которые намеревался вывести миллионы своих бойцов, армады самолетов, тяжелых орудий и танков на запад, чуть ли не на тысячу километров от своих границ к самому Одеру и начать войну прямо на польско-германской границе.

Какой ему от этого толк? Какая от этого выгода? Зачем подставлять себя под первый удар, если Польша полна решимости принять его на себя? Зачем Красной Армии рваться в первый эшелон, если ее туда не пускают?

Позиция эта становится еще более смешной, если принять во внимание, что кремлевская пропаганда нам в голову вдалбливает мысль о полной небоеспособности Красной Армии и о диком страхе Сталина перед надвигающейся угрозой с запада.

Если боишься, то прячься за спину Польши, зачем в первый ряд лезешь?

Сдается мне, что удивительная щедрость Сталина в первой ситуации и столь же удивительная скупость во второй объясняются тем, что никто в Кремле ни к первой, ни ко второй ситуациям всерьез не относился и возлагаемых на себя обязательств выполнять не собирался. Надо было только продемонстрировать решимость дать отпор агрессору при любом раскладе… И потребовать коридоры через Польшу… И получить отказ…

После этого можно было положить чистую руку на горячее сердце и сокрушенно заявить: мы-то рвались вас защищать, да вы не согласились… После отказа Польши можно было вывешивать красный флаг со свастикой в московском аэропорту и доставать из холодильников бутылки для встречи Риббентропа.

Глава 11

А как вы эти коридоры представляете?

Планы не могли быть более благородными, гуманными и свободолюбивыми, чем их инициаторы. Мир уже тогда стоял перед зловещим соперничеством Освенцима и Майданека с Катынью, Куропатами, Колымой.

1

Когда речь заходит о требовании маршала Ворошилова пропустить войска Красной Армии через польскую территорию, т.е. о коридорах через Польшу, я терпеливо выслушиваю аргументы маститых академиков, потом, потупив взор, вопрошаю: а как вы себе эти коридоры представляете?

Позвольте объяснить смысл вопроса. Для этого разрешите зайти издалека. Из 1812 года.

Ситуация для государства Российского сложилась аховая, Бонапарт ведет огромную армию на Москву. Кутузов со своей армией отходит. Царь, элита общества и весь народ требуют генерального сражения. Кутузов один понимает, что генеральное сражение может погубить и армию, и Россию. Это вам все-таки Бонапарт. Главная его сила как раз в том и заключается, чтобы противника сокрушить в генеральном сражении. Равных ему в ведении генерального сражения нет. Он такие сражения пока не проигрывал.

Мысль, конечно, правильная: сразиться с Бонапартом, но можно крепко нарваться. Потому Кутузов от генерального сражения уклонялся сколько мог.

Но одноглазая лиса понимала, что крикуны, которые в смысл происходящего не вникают, тоже правы по-своему. Не каждому ведь даны мозги великого полководца.

Общество роптало. Да и армия злилась. Ворчали старики: что ж мы, на зимние квартиры? Слухи пошли. Кутузова обвиняли и трусости. Это могло завершиться отстранением от должности. Вместо Кутузова государь мог поставить храбреца, который, несомненно, бросился бы в бой и в том бою сломал бы шею не только себе, но и всей армии. Поэтому, дабы отвести обвинения в нерешительности и трусости, Кутузов у ворот Москвы дал сражение. Место он выбрал у села Бородино, на речке с необычным, странным и жутким именем – Война.