Бывший-босс (СИ) - Салах Алайна

— Ой, у тебя снова эрекция. — Порозовев, Маша ласково проводит ладонью по моему члену, словно гладит хомяка.

— А что дальше… — откашлявшись, я делаю тон серьезным. — В смысле, что было после того, как ты купила все эти смазки и вибраторы?

— Я практиковалась вечерами перед сном. Выясняла, где внутри меня располагаются более чувствительные точки и насколько глубокое проникновение мне нравится.

— И как? — хрипло переспрашиваю я, ощущая легкое головокружение от того, что вся кровь устремилась к паху. — Тебе нравится глубоко или не очень?

— Не очень, — увлеченно продолжает Маша. — Весь секрет оказался в правильном наклоне и определенном повторяющемся давлении. Мой первый оргазм был таким сокрушительным, что я долго не могла прийти в себя. Чуть сознание не потеряла.

— И ты всегда … э-эм… раскрывала свои границы только с вибраторами, или были еще какие-то варианты?

— Ты имеешь в виду при помощи рук? Да, мануально я тоже пробовала. Мне нравится ласкать клитор пальцами, используя смазку с разогревающим эффектом. Но делать это стоит очень аккуратно, чтобы продлить удовольствие. Все же это высокочувствительная зона. Кстати, ты знал, что у клитора всего одно назначение? Он отвечает за женское удовольствие.

— Нет, не знал. — Нетерпеливо навалившись на Машу сверху, я, дрожа от возбуждения, расталкиваю ее ноги. Не знаю, под правильным ли углом я вхожу, потому что, если честно, соображаю в этот момент плохо. Ее вагинальные мемуары поразили мое воображение до такой степени, что есть все шансы во второй раз утвердиться в звании скорострела.

— Ох, Тимур… — Глаза Маши широко распахиваются, а рот округляется. — Ты с первого раза попал в точку Джи. Кажется, мы с тобой действительно родственные души.

Я не решаюсь оспаривать это утверждение, хотя и уверен, что весь секрет заключается в размерах моего члена. Таким банально невозможно промахнуться. Но ее слова о повторяющемся давлении я запомнил и принял к сведению. Переводя на мужской язык: надо долбить, не меняя темпа.

— Я так чувствую тебя, — эротично нашептывает Маша. — А ты меня?

— Черт… — Мои глаза едва не вылезают из орбит от того, что мой член сдавливает изнутри. — Ты так ему и шею свернешь.

— Извини. Я так заигрываю.

Погладив ее по волосам, я наклоняюсь к ее рту и целую.

— Заигрывать можешь немного позже, а сейчас расслабься. Теперь я тебя трахаю, так что наслаждайся.

Glava 41

— Я так хочу есть, что мог бы съесть штук десять бургеров.

Ворочать языком получается с трудом. Во-первых, потому что нет сил, во-вторых, из-за тотального обезвоживания. Заниматься сексом четыре часа подряд в состоянии жутчайшего похмелья — та еще гонка на выживание.

— И запить все это ледяной кока-колой, — добавляю я. — Это было идеальное окончание дня.

— И началом ужасной ночи, — незамедлительно сообщает Маша, которая, в отличие от меня, выглядит бодрой и полной сил. — Ты даже представить не можешь, какую нагрузку испытает твоя поджелудочная после съеденного. А кока-кола простимулирует мощнейший выброс инсулина в кровь, что губительно скажется…

Накрыв ладонью ее рот, я качаю головой:

— Т-с-с. Я буду проживать мой счастливый день так, как я хочу, и плевать, как там себя будет чувствовать моя поджелудочная. Она знавала времена и похуже.

Убедившись, что Маша приняла мои слова к сведению, я убираю руку.

— А знаешь, что бы я съела?

— Что-нибудь глубоко безглютеновое?

— Наоборот. — Маша начинает мечтательно улыбаться. — Я бы хотела чебурек. Жирный-прежирный. Чтобы после него пальцы блестели.

— Секс с таким некошерным типом, как я, пошел тебе на пользу. Ну, раз такое дело, поднимайся. — Преодолев легкое головокружение, я сажусь. — Выйдем в разведку и найдем тебе самый жирный, самый сочный чебурек.

— А еще знаешь, чего хочется? — начинает тараторить Маша, входя в раж. —Бекона. Жареного, с хрустящей корочкой по краям.

— Женщина, хватит меня заводить. — Я прикрываю рукой жирафа. — Еще один стояк и гипогликемическая кома мне гарантирована.

— Хорошо, не буду. — Натянув на себя одеяло, Маша нащупывает на полу телефон. — О, как раз дед Игорь звонит. Привет, дедуль! Да, конечно проснулась и уже давно. Мы с Тимуром даже успели четыре раза заняться сексом…

Если до этого момента я хоть как-то мог ворочать языком, то теперь он намертво прилипает к небу. Все, что я могу — это таращиться на расхаживающую по комнате Машу и слушать свое грохочущее сердцебиение.

— Это шутка! — с милой улыбкой заявляет она, демонстрируя мне выключенный экран. — Ты, что, поверил?

Брак с Машей безусловно прекрасная идея с учетом отсутствующих у меня амбиций дожить до преклонных лет. Ее великолепное чувство юмора уже дважды чуть не заставило меня обделаться, так что имеются все шансы к тридцати скопытиться от инфаркта.

— Немного. — Язык со скрипом отклеивается от неба, заставив меня экстренно устремиться к минибару в поисках какой угодно жидкости.

— Тогда я пойду к себе в номер, чтоб принять душ и переодеться. — Запахнув одеяло поплотнее, Маша берется за дверную ручку. — Встретимся в вестибюле.

— Ты так пойдешь? — Жадно припав к банке ледяной колы, я оглядываю ее ног до головы.

— Ага, — радостно кивает она. — Давно хотела это сделать. У нас в Америке это называется Walk of shame, то есть путь позора.

— Понял, — говорю я, хотя на деле не понял ни хрена.

— Мне нужно на сборы около получаса. Надеюсь, по пути в номер я встречу кого-нибудь, кто осуждающе на меня посмотрит. — Маша застенчиво улыбается. — Walk of shame действителен только при этом условии.

С этими словами она исчезает.

Я машинально нахожу свое отражение в зеркальном шкафу-купе и вижу, что по-дебильному улыбаюсь. И это я еще до конца не осознал, что между нами произошло. На то, чтобы объять факт крышесносного секса с Машей,потребуются не одни сутки. Но даже сейчас это состояние чистейшего кайфа, которое не заменят горы белого порошка.

— Что голову повесил? — Я постукиваю пальцем по жирафьему затылку. —Правда, она офигенная? А какой делает захват. Чуть голову тебе не свернула.

Жираф в диалог не вступает. Как висел — так и висит. Видимо, слишком устал.

____

— Классно выглядишь, — Не удержавшись, шепчу я Маше, когда мы входим в ресторан, разрекламированный интернетом.

Выглядит она действительно потрясно, в особенности для той, кто потратил на сборы не больше двадцати минут. Пахнущие шампунем волосы распущены и струятся по плечам, глаза сияют. Одета она просто, но со вкусом: объемная голубая рубашка, заправленная в светлые брюки, на ногах тряпичные мокасины.

— Спасибо. Это рубашка Роба, кстати.

Я непроизвольно кисну. Ну, приехали. Какого черта я снова слышу имя этого идиота? И что у него за размер такой, если его вещи на Маше так идеально сидят?

— Ну, хоть в чем-то от него был прок, — говорю я вслух.

— Еще я ношу его джинсы, — безжалостно добивает она.

— Надеюсь, ты ему пару своих юбок взамен пожертвовала. У вас вроде модно мужикам щеголять в женских тряпках.

Нахмурившись, я прошу у подошедшего официанта меню. Настроение стремительно катится вниз.

— Тимур. — Маша кладет мне руки на плечи. — Не ревнуй, пожалуйста. Если тебе так сильно не нравится то, что в моем гардеробе есть вещи бывшего парня, я могу от них избавиться. Правда, эти джинсы винтажные Гуччи, существующие в единственном экземпляре. А рубашка сшита покойной бабушкой Роба перед самой смертью. Она к тому времени ослепла и пуговицы пришивала наощупь целую неделю.

Я вздыхаю. У Маши вечно находится какая-то жалостливая история. То про одноглазую змею, пострадавшую от крыс, теперь вот про ослепшую ткачиху-бабушку.

— Ладно, давай лучше что-нибудь закажем, — примирительно предлагаю я. — Пока оба в голодный обморок не упали.

— Я по-прежнему хочу чебурек, — Маша переводит воодушевленный взгляд с меня на ожидающего официанта.

— Чебурек есть у вас? — спрашиваю я у парня по-русски, но с хреновым британским акцентом. — Очень надо.