Неформальная экономика. Курс лекций - Светлана Барсукова

Поучительна история с кубинцами в Майами. С середины 1960-х годов им стали выдаваться небольшие кредиты на организацию собственного бизнеса под репутацию получателя. Не случайно эти кредиты называли «характерными», тем самым подчеркивая, что получение кредита завязано на характер заемщика, на прозрачность его социальных контактов. Эта система была свернута в 1973 г., когда революционные события на Кубе вызвали массовый приток кубинцев, репутация которых была либо сомнительна, либо неизвестна. Никакие формальные процедуры не могли убедить банкиров давать кредиты кубинским мигрантам, тогда как до этого подобные кредиты под «честное слово» были массовым явлением [Portes, Stepick, 1993].

Впрочем, за подобными примерами не надо ходить так далеко. Легендарное «честное слово» российского купечества в немалой степени держалось на остракизме деловых кругов по отношению к недобросовестным партнерам. Плотная сетевая структура отечественных торгов делала невозможным продолжение бизнеса в статусе аутсайдера. В современной России партнерская необязательность, что было не редкостью в 1990-е годы, восходила к множественности слабо пересекающихся деловых сетей, их изолированности и слабой взаимозависимости, что делало возможным сетевую миграцию безответственных бизнесменов. Возможность легкой смены сетевой идентичности приводила к тому, что выигрыш от нарушения групповых норм субъективно оценивался выше, чем издержки вхождения в новые сети. По мере укрепления рынка и уплотнения деловых сетей, появления каналов взаимообмена информацией между сетями партнерская нечестность стала достоянием широких предпринимательских кругов. Преодоление мозаичности и разобщенности сетей создало основу роста партнерской обязательности.

Сетевые взаимодействия в современной России крайне распространены. Это связано с тем, что официальные социальные институты стали менее надежными, и появились новые возможности, связанные с повышенным риском. Роль сетевых взаимодействий как механизма снижения риска повышается при нестабильном экономическом положении. В этих условиях сети трансформируются в современные структуры стратегического взаимодействия, позволяющие сделать рыночные трансакции менее громоздкими и более дешевыми.

Показательно широкое распространение в современной кадровой политике системы рекомендаций. С формальной точки зрения они призваны удостоверить профессионализм работника, фактически же они являются подтверждением наличия у кандидата знакомых, готовых отвечать своей репутацией за действия работника. Важно не столько содержание рекомендации, сколько личность (должность) того, кто ее дает. В этой ситуации рекомендация является маркером сетевой принадлежности кандидата. В российской кадровой политике явно доминируют не дипломы и сертификаты, а косвенные доказательства профессиональной состоятельности в виде послужного списка и круга личных контактов. Такая ситуация означает стремление фирмы получить не просто работника, а работника, обладающего специфическим капиталом в виде личных знакомств, деловых контактов и неформальных связей, наработанных на прежних позициях. Социальный капитал сетевой природы все более определяет шансы трудоустройства.

От чего зависит, установится ли в рамках сетевого сообщества система вынужденного доверия? Другими словами, при каких условиях эта форма социального капитала имеет шанс на развитие?

Условия формирования сетевого доверия

Важнейшим условием возникновения в группе сетевого доверия является замкнутость контактов ее членов . Это связано с тем, что эффективость коллективных санкций сводится к способности группы отслеживать, контролировать поведение своих членов, выявлять формы и степень отклоняющегося поведения, информировать членов группы о последствиях. Эту идею довольно категорично выразил Дж. Коулман: «Репутация не может возникать в открытой структуре, не могут применяться коллективные санкции, гарантирующие надежность» [Коулман, 2001, с. 131]. Под «замкнутостью социальных организаций» Дж. Коулман понимал фактически то же, что М. Грановеттер под «сильными связями», а именно ситуацию, когда общение субъекта с контрагентами дополняется контактами последних между собой. Графически это выражается в замкнутости контуров социальных связей [40] . Только в этой ситуации может курсировать информация о неблаговидном поведении индивида, что влечет его исключение из сетевого сообщества с соответствующей утратой доступа к сетевым ресурсам. Замкнутость контактов делает возможным объединение ресурсов против оппортунистического поведения.

В этом смысле значительную роль играет система внутригруппового оповещения , будь то партийные собрания, религиозные бюллетени, бандитские сходки, предпринимательские ярмарки или этнические массмедиа. Средства коммуникации внутри сообщества становятся действенным средством социального контроля. Такую роль могут выполнять ритуальные встречи единоверцев, выезды партийных боссов на охоту, выпуск этнических газет и телепрограмм и проч., дающие возможность утверждать единую внутригрупповую систему ценностей и оповещать о случаях нарушения предписанных норм и последующих за этим санкциях.

Поскольку соответствие нормам сообщества осуществляется исходя не из моральных, а вполне прагматических соображений, то вероятность возникновения сетевого доверия зависит от того, в какой мере данное сообщество является единственным (или одним из немногих) источником благ, получаемых его членами . Если индивид может получить доступ к ресурсам, необходимым для социального утверждения или предпринимательского старта, из «внешнего мира», т.е. за счет формально предписанных процедур институционально-правовой среды, то значимость сети неформальных контактов как источника ресурсов ослабевает. Например, если предприниматель может работать с опорой на закон, то роль сетевых структур, включающих представителей властных и силовых структур, снижается. И наоборот, когда внешняя среда блокирует все шансы на успех, ожидание помощи со стороны «своих» резко возрастает; соответственно, возрастает и готовность подчиняться нормам сети как платы за доступ к ее ресурсам. Именно поэтому сетевая сплоченность предполагает взращивание претензий к социальному окружению. Так, упования на некомфортность институциональной среды российского бизнеса служит одновременно основой, стимулом и оправданием сетевого конструирования, когда в единую сеть входят предприниматель, чиновник, политик, бандит и милиционер.

Отсюда вывод: вынужденное доверие внутри сетевой коммуникации (этническое сообщество, религиозная община, криминальная группировка, клан, партия, творческий коллектив и т.д.) зависит от того, в какой мере социальное окружение создает ресурсный дефицит для ее членов. Вместе с тем благоприятные возможности, предоставляемые внешней средой для социального утверждения и экономического успеха, размывают внутригрупповые нормы, подрывая готовность индивида подчиняться правилам замкнутого сообщества.

Не менее важную роль играет ресурсная обеспеченность сообщества. Уникальность и масштабность его ресурсов повышают привлекательность группового членства. Наоборот, низкий ресурсный потенциал сети элиминирует сетевое притяжение. Так, коммунистическая партия в годы российской перестройки потеряла львиную долю своих членов не в силу развенчания идей коммунизма или разочарования ходом истории. Выход из партии начался по мере сокращения ее значимости как ресурса в построении карьеры, ослабления ее роли в восходящей вертикальной мобильности индивида. Эту же логику демонстрирует и российское чиновничество, теряющее внутригрупповой корпоративизм по мере утраты привилегий. При этом можно наблюдать пример высочайшей групповой сплоченности партий, властных и силовых группировок, которые на волне публичного реформирования общества сумели сохранить и преумножить свои ресурсные возможности. Не менее показательный пример – этнические сообщества. Лишь те из них удерживают своих членов в орбите национальной культуры, традиций и этнического бизнеса, которые способны предложить ресурсы социального восхождения. Только экономически успешное и политически состоятельное этническое сообщество может успешно конкурировать с возможностями, предоставляемыми внешней средой. Таким образом, помимо внешних проблем, создающих ресурсный дефицит, не менее важен ресурсный потенциал сети. Их счастливое сочетание создает весомые стимулы для подчинения нормам сетевого мира [41] .

Отсюда вывод: чем теснее контакты членов сети, чем более развиты внутригрупповые средства коммуникации, чем больше способность сообщества предоставлять уникальные ресурсы своим членам, тем выше шансы формирования доверия в рамках таких сетей.