Дорогой незнакомец - Стелла Камерон

– Мы, англичане, большие специалисты обсуждать погоду. Мы прибегаем к этой теме при любом удобном случае и даже без всяких удобных случаев. И мы неизменно начинаем интересоваться погодой, когда попадаем в затруднительное положение, которого предпочли бы избежать. Вы подаете большие надежды в этом отношении.

– Вы умеете уязвить мужчину.

– А вы умеете уязвить женщину. – Она с шумом втянула в себя воздух. – Извините, вырвалось. Я так неосторожна на язык.

– Но готов побиться об заклад, что честны.

– Жалость к себе не красит человека.

Как и высокомерие или равнодушие к чувствам других.

– Нам нужно возвращаться. – В эти минуты он сам себя не узнавал.

– Нет, пожалуйста. Идите сами. Мне нужно остаться, хотя бы еще немного.

– Ну тогда и я останусь. – Он готов был остаться с ней где угодно. – То, что я говорил, и то, как я себя с вами держал, – это все от моей неуверенности.

Она бросила на него колкий взгляд:

– От неуверенности? Вашей неуверенности? Вы, конечно, смеетесь?

– В большинстве случаев я бы посчитал себя польщенным, если бы мне сказали, что я решительный человек. Но в ваших устах эта фраза звучит упреком.

– Я не имею права…

– Нет. – Он поднял руку и хотел было дотронуться до нее, но не осмелился. – Нет. Вы имеете право. И вы правы. Я не могу изменить себя, я лишь могу сожалеть, что я не другой. И я был бы так рад, если бы думал… – Его опрометчивость может причинить ему немало вреда.

Лили не стала вытягивать из него слова. Она просто слушала и, когда он прервал свою речь, снова обратила взгляд к звездам.

– Спасибо вам за вашу заботу обо мне, – сказал он ей. – Спасибо, что, рискуя своей репутацией, вы прибежали ко мне в комнату, считая, что я в опасности.

– Вы знаете, что о моей репутации не стоит беспокоиться.

Оливер прищурил глаза. И наконец-то осмелился дотронуться до нее. Он осторожно положил руку ей на спину, чуть пониже тяжелой косы.

– О репутации незамужней женщины всегда стоит беспокоиться.

– Когда я сказала, что направлялась сюда, но потом передумала, я говорила правду. И мои слова о том, что я решила встретиться с вами, – это тоже правда. Но когда я сказала, что пришла только из-за того, что вы как-то упомянули, что хотели бы со мной что-то обсудить, я солгала. Я думала об этом, но только потому, что искала повод для встречи с вами.

Ее кожа, которую он ощущал сквозь тонкую ткань ее пеньюара и рубашки, была холодной, а тело крепким. Он провел рукой вниз до ее талии, а потом обратно вверх, коснувшись пальцами ее затылка.

Лили вздрогнула и опустила плечи.

– Возможно, это и было одной из причин того, что я оказалась в дурацком положении.

– Вы не оказались! Да и как такое вообще могло случиться? Как можно не отдать должное такому чистосердечию? – Он был сам не свой. Эти ее глубокие вздохи, эта переполненность чувствами… Ему следует проводить Лили до ее комнаты и удалиться, пока он не натворил глупостей. – Лили, я должен настоять на том, чтобы благополучно доставить вас обратно. Если кто-нибудь узнает, что мы были наедине в такой ситуации, для вас это будет пагубно.

Чего он никак не ожидал, так это ее внезапного смеха, но тем не менее она рассмеялась – горьким, безрадостным смехом. Он оборвался так же внезапно, как и начался, и Оливер услышал ее полные горечи слова:

– Тут нечего губить. Как вы не понимаете? Вам вовсе ни к чему обо мне беспокоиться. Таким женщинам, как я, не стоит волноваться за свою драгоценную репутацию, потому что никто не считает, что в этом есть какая-то необходимость. По существу, на меня никто не обращает внимания, я – невидимка.

Она просто лишила его дара речи.

– Вы добрый, Оливер. И признаюсь, что у меня были глупые помыслы в отношении вас. Вы очень красивый. Возможно, говорить об этом мужчине непозволительно, но это правда, и мир становится более прекрасным благодаря вам. Ваша доброта вынуждает вас быть вежливым со мной, но я уже опомнилась. Я знаю, что ваше внимание объясняется всего лишь желанием быть в хороших отношениях с хозяевами дома.

– Лили, у меня от вас дух захватывает. – Ее откровенность ошеломила его, вывела из душевного равновесия.

– Не волнуйтесь. Теперь я поняла, какой дурехой я была. Я больше не стану вас смущать. – Она снова повернулась к нему лицом. – Я очень рада, что мой отец нашел вас. Вы для него большая поддержка, я это вижу.

Боже, какой он подлец! Ее отец был бы очень расстроен, узнай он, как больно их затея задела его любимую дочь.

– Пожалуйста, дайте мне сказать. Я никак не могу понять, почему вы считаете себя невидимкой, как вы это говорите. – С этого пути уже невозможно было свернуть, но он, конечно же, мог достигнуть своей цели, не причинив вреда этой девушке. – Уверяю вас, то, что я испытываю по отношению к вам, никак нельзя определить фразой, что вы для меня невидимка. Если бы вы знали, что я сейчас чувствую, вы бы бежали от меня без оглядки.

Ветер разметал пряди ее волос по щекам. По вопросительному выражению ее сумрачно потемневших глаз он увидел, что она не поняла смысла его слов.

– Вы такая тонкая, Лили. Вы знаете, о чем я вам говорю?

Она покачала головой, и ее губы слегка приоткрылись. Он услышал едва различимый звук разлепляющихся влажных губ и легкий вздох.

Он затаил дыхание и, сделав над собой усилие, продолжал:

– Те женщины, которых я знал, были… Вы понимаете, что я подразумеваю под словом «знал», Лили?

– Женщины, которые были… с которыми вы были близки? Таким образом, как обычно мужчина и женщина становятся близки? – Она прижала кончики пальцев к губам. – Я чувствую себя полной идиоткой. Образ моей жизни не позволил мне многого узнать о таких вещах, за исключением того, что я могла прочитать и увидеть. Ну, еще, конечно, сплетни. Но я знаю, отношения какого рода вы имеете в виду.

Он мог смело поклясться жизнью, что она имела об этом самые смутные представления.

– Очень хорошо. Женщины, которых я знал, не похожи на вас.

На этот раз от ее странного смеха все перевернулось у него внутри.

– К несчастью. Для них и для меня, – признался он. – Они были – как бы вам объяснить – весьма незатейливы. Я не могу найти другого слова для того, чтобы определить их. Они занимали и развлекали меня. И, в свою очередь, они наживались на мне. Сказать иначе значило бы покривить душой. Но вы не такая. И вы должны быть рады этому. – Он-то уж точно был рад.

– Вы хороший человек. По-настоящему хороший. Не беспокойтесь о моих переживаниях. Я умею трезво смотреть на вещи, как это умеют делать такие женщины, как я. Мы умеем примириться с тем, что нельзя изменить. У меня нет к себе жалости.

– Да почему она должна быть? – Гнев, нахлынувший на него, был внезапен и неожиданно силен. – Потому что какое-то злобное существо оскорбило вас? Из зависти, поверьте мне. Такие оскорбления можно нанести исключительно из зависти к вашей нежной, неиспорченной красоте.