Тезей и Ариадна. Нить любви - Наталья Павлищева

Вообще-то, прыгали парни, а девушки либо отвлекали быков, либо страховали юношей после прыжков. Но упрямая Перибея пожелала тоже научиться прыгать. Скир был категорически против, не позволяя ей даже пробовать прыжки на животном, но через деревянного быка Перибея прыгала. Тезей и Порфирион страховали.

– Тезей, как у тебя получается оказаться на нужном расстоянии от головы быка?

– Если ты чувствуешь, что хоть немного не дотягиваешь, лучше остановись, – внушал Тезей девушке.

– Так я никогда не научусь, если буду останавливаться. А перед настоящим быком как? Попросить его постоять спокойно, пока я разбегусь?

– Сначала десяток раз остановись, потом научишься выравнивать шаг, и все получится.

Перибея снова и снова разбегалась и действительно останавливалась, потому что оказывалась либо слишком близко, либо далеко от рогов деревянного быка.

– Смотри! – рассмеялся Порфирион, который уже прыгал довольно уверенно.

Он выполнил все почти как надо, но на ногах не удержался, упал.

– Эй, отойди! – Тезей уже мчался следом. Но он не опирался о рога, просто подскакивал и делал сальто в воздухе безо всякой опоры.

– А как ты будешь с живым быком? Он ведь не станет стоять спокойно, – Перибея не могла понять, как юноше удается так здорово кувыркаться в воздухе.

– Это еще легче, он ведь идет навстречу, значит, расстояние в полете над его спиной сокращается.

– А эта что здесь делает? – Перибея остановилась, заслонившись ладонью от солнца и глядя на трибуну.

Тезей обернулся, но увидел не Ариадну, а Федру, которая вовсю махала ему руками:

– Тезей!

– Федра? Тебя отпустили к нам?

– Нет, – девочка сбежала на первый ряд и, перегнувшись вниз, улыбалась новому другу. – Я с Ариадной и этими старыми воронами.

Дворцовые старухи и впрямь расселись на скамьях, словно стая ворон. Если девушки и молодые женщины носят платья, открывающие грудь и утягивающие талию, то старые женщины наоборот стараются закутать одряхлевшее тело, чтобы оно не оскорбляло взоры. И носят преимущественно темное или даже черное.

Тезей поклонился Ариадне, изобразившей в ответ улыбку.

Тренировка остановилась.

– Скир, у нас что, показательные выступления? – фыркнула Перибея.

– Нет, у нас простая тренировка, и если ты все же хочешь научиться прыгать, то перестанешь разглядывать царских дочерей и займешься делом.

– Мне кажется, Ариадна смотрит вовсе не на тебя, – насмешливо заметил Порфирион.

– Вот именно! Она таращится на Тезея!

– Ты ревнуешь?

– Вот еще! Да пусть глазеет сколько ей угодно. Только как бы Тезея это не сбило, не то разобьет коленку или лоб, а ему еще ее братца убивать…

– Тезей позаботится о себе сам. Пойдем заниматься.

Конечно, Перибея ревновала. Девушке очень нравился сын Эгея, но вовсе не потому, что был сыном царя. И Тезею она тоже нравилась, это обоюдное влечение афиняне заметили еще по пути на Крит, но тогда всем было не до любви, они ведь ехали умирать (или выживать благодаря Тезею).

Дружба Тезея и Перибеи окрепла за последние месяцы, но в близость не переросла. Когда Дедал сумел привести на тренировку младшую из царевен, Федру, Перибея даже подружилась с царской дочерью, насколько возможна дружба между рабыней и царевной. Но Федра девчонка, конечно, она без ума от Тезея, сам юноша при этом относится к ней, как к младшей сестренке.

Другое дело Ариадна. Очень красивая, стройная, гордая… в такую влюбиться ничего не стоит, тем более, Тезей живет во дворце.

Было от чего волноваться влюбленному сердечку Перибеи.

А когда она поняла, что Ариадна тоже влюблена в Тезея и всячески старается добиться его расположения, стало совсем плохо.

Между Тезеем и Перибеей дружба, которая зародилась еще там, по пути на Крит и на Тире. Они поддерживали друг друга на тренировках, Тезей помогал подруге учиться прыгать, а она ему – освоить новые трюки. Но девушке так хотелось большего, а мысли юноши заняты кем-то другим. Как ни убеждала себя Перибея, что этот другой – Минотавр, сердце-вещун твердило иное: Тезей тоже влюблен в Ариадну, хотя не желает себе в этом сознаваться.

Это очень больно – видеть, что тот, кого ты любишь, блестит глазами при виде другой. Перибея уже ненавидела Ариадну и, будь ее воля, давно потрепала бы роскошные локоны царевны. Ревность сжигала девушку, заставляя совершать немыслимые поступки. Перибея начала прыгать через быка, как это делали юноши, она стремилась стать лучшей любой ценой.

Порфирион заметил это одним из первых. Попробовал поговорить.

– Перибея, к чему такие жертвы? Даже если Тезей их достоин, любовь не завоюешь ревностью.

– Зачем ему царевна? Ариадну никогда не отдадут афинскому царевичу.

– Разве сердцу прикажешь? Но мне кажется, что Тезей не любит Ариадну, а просто восхищен старшей дочерью Миноса. Это пройдет, поверь. Не ревнуй и будь ему настоящим другом, придет время, и Тезей оценит тебя выше, чем ее. Она чужая и надменная, ты афинянка и добрая. Оставайся самой собой, поверь, это принесет лучшие плоды, чем ревность и попытки свернуть себе шею, чтобы привлечь внимание Тезея.

– Спасибо, – Перибея едва сдерживала слезы. Но усилий хватило ненадолго, она все же разрыдалась, уткнувшись в плечо другу.

Эту картину и застал Тезей.

– Эй, кто тебя обидел? Порфирион, в чем дело?

– Перибея сомневается, что у нее получится прыжок.

– Но от слез он не станет получаться лучше. Пойдем тренироваться. Тебя точно никто не обидел?

– Тезей, – вдруг поинтересовался Порфирион, – что тебя привлекает в царской дочери?

– Она красивая, очень красивая.

– И все?

Тезей немного подумал и кивнул:

– И все.

– Разве этого достаточно? Разве не дороже дружба, верность, доброта? – гнул свое Порфирион.

– Я не знаю, какова Ариадна, но иногда мне кажется, что она очень несчастна.

– С чего бы быть несчастной девушке, у которой есть все? – фыркнула Перибея. – И хватит хвалить царскую дочь, нам пора тренироваться!

Тезею действительно казалось, что Ариадна несчастна, несмотря на красоту и богатство. Так бывает…

– Царь Минос, Верховная жрица просит тебя немедленно прийти в храм. – Сообщившая это жрица склонилась как можно ниже, чтобы Минос не заметил тревожный блеск глаз, но от царя не укрылось ее беспокойство.

– Что-то недоброе?

Жрица усмехнулась:

– А разве в последние месяцы было что-то доброе?

Ее слова поддержала и Верховная жрица.

– Каждый день колеблется земля, уже начали разрушаться самые слабые постройки. Нельзя ждать, чтобы эта же участь постигла и храм, и Лабиринт! Жрицы Тиры сообщают, что у них море покрыто мертвой рыбой, а с неба все чаще сыплется пепел.