Полное собрание сочинений в трех томах. Том 3 - Мольер Жан-Батист

Крестьянка. За двадцать дней, сударь, пятнадцать раз.

Первый доктор. Пятнадцать раз?

Крестьянка. Да.

Первый доктор. И он все не выздоравливает?

Крестьянка. Нет.

Первый доктор. Это доказывает, что болезнь не в крови. Мы столько же раз дадим ему слабительное и проверим, не в соках ли она. А если и это не поможет, пропишем ему ванны.

Аптекарь. Вот оно, искусство, вот оно, искусство медицины!

Крестьянка уходит.

ЯВЛЕНИЕ ВОСЬМОЕ

Эраст, аптекарь, первый доктор.

Эраст (доктору). Я, сударь, посылал к вам на днях для переговоров об одном моем родственнике, у которого слегка помутился рассудок. Мне было бы желательно поместить его у вас: так и лечить его будет удобнее и он меньше будет мозолить людям глаза.

Первый доктор. Да, сударь, я уже распорядился и могу ручаться, что уход за ним будет самый тщательный.

Эраст. А вот и он.

Первый доктор. По счастливому стечению обстоятельств у меня сейчас гостит мой старый приятель; мне было бы весьма любопытно посоветоваться с ним по поводу вашего больного.

ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТОЕ

Те же и господин де Пурсоньяк.

Эраст (господину де Пурсоньяку). Мне нужно будет отлучиться по делу (указывая на доктора), но я оставлю вас на попечение этого господина; ради меня он сделает для вас все, что от него зависит.

Первый доктор. Это мой долг. Постараюсь оправдать ваше доверие.

Господин де Пурсоньяк (в сторону). Это его дворецкий. Видно, мой хозяин — человек знатный.

Первый доктор. Да, обещаю вам заботиться о вашем госте методически, по всем правилам нашей науки.

Господин де Пурсоньяк. Ради бога, к чему столько церемоний? Я никому не хочу причинять беспокойство.

Первый доктор. Такая обязанность — для меня одно удовольствие.

Эраст (доктору). Вот вам пока шесть пистолей в счет обещанного.

Господин де Пурсоньяк. Нет-нет, прошу вас! Я не допущу, чтобы вы на меня тратились и посылали за покупками.

Эраст. Ради бога, не беспокойтесь! Деньги я дал совсем не на то.

Господин де Пурсоньяк. Прошу вас, будьте со мной запросто.

Эраст. Я этого и хочу. (Доктору, тихо.) Самое главное, не отпускайте его от себя ни на шаг: временами он порывается бежать.

Первый доктор. Насчет этого не беспокойтесь.

Эраст (господину де Пурсоньяку). Простите, что я так невежлив…

Господин де Пурсоньяк. Помилуйте! Вы и так ко мне слишком внимательны.

Эраст уходит.

ЯВЛЕНИЕ ДЕСЯТОЕ

Аптекарь, первый доктор, господин де Пурсоньяк, второй доктор.

Первый доктор. Это большая честь для меня, сударь, что именно мне поручили за вами ухаживать.

Господин де Пурсоньяк. Очень вам признателен.

Первый доктор. Рекомендую вам моего собрата, ученейшего человека. Я с ним сейчас посоветуюсь, какой нам режим установить для вас.

Господин де Пурсоньяк. Еще раз повторяю: к чему такие церемонии? Я довольствуюсь малым.

Первый доктор. Эй, принесите сюда кресла!

Появляются лакеи, подают кресла и уходят.

Господин де Пурсоньяк. Однако какая мрачная прислуга у такого молодого человека!

Первый доктор. Прошу вас, сударь, садитесь.

Доктора сажают его между собой.

Господин де Пурсоньяк (садится). Очень благодарен.

Доктора щупают ему пульс.

Что это значит?

Первый доктор. Хорошо ли вы кушаете, сударь?

Господин де Пурсоньяк. Да, а пью еще лучше.

Первый доктор. Вот это-то и плохо. Такая сильная потребность в холодном и влажном указывает на внутренний жар и сухость. Хорошо ли вы спите?

Господин де Пурсоньяк. Да, особенно когда поужинаю.

Первый доктор. Видите сны?

Господин де Пурсоньяк. Случается.

Первый доктор. Какого рода?

Господин де Пурсоньяк. Сны как сны… Что это за разговор, черт возьми?

Первый доктор. Каков у вас стул?

Господин де Пурсоньяк. Честное слово, не понимаю, к чему эти вопросы? Лучше бы пропустить стаканчик-другой.

Первый доктор. Немного терпения! Мы при вас же обсудим, как с вами быть, а чтобы вы нас поняли, будем говорить не по-латыни.

Господин де Пурсоньяк. Да какие же особые обсуждения требуются для того, чтобы закусить?

Первый доктор. Поелику известно, что нельзя вылечить болезнь, не изучив ее досконально, а досконально изучить ее невозможно, в точности не определив, на основании диагностических и прогностических данных, ее особой идеи и подлинной сущности, то позвольте мне, наш уважаемый старейшина, войти в рассмотрение оной болезни, а затем уже коснуться терапии и лечебных средств, к коим нам должно будет прибегнуть для совершенного ее излечения. Итак, милостивый государь, с вашего позволения я утверждаю, что пациент наш, здесь присутствующий, имеет несчастье быть пораженным, одержимым, охваченным, измученным тем видом умственного расстройства, каковой мы весьма удачно именуем ипохондрическою меланхолией, формой помешательства весьма тяжелой, для излечения которой требуется такой эскулап, как вы, непревзойденный мастер, поседевший, как говорится, в боях, через руки коего прошло великое множество всякого рода больных. Сей недуг именуется мною ипохондрической меланхолией, в отличие от двух других его форм, поелику достославный Гален научным, как это ему свойственно, способом установил три вида сего недуга, каковой мы именуем меланхолией и именуемый подобным образом не только римлянами, но и греками, что в сем случае особое имеет значение. Первый вид его зависит от болезни мозга как таковой; второй зависит от общей порчи крови, наполнившейся и пропитавшейся желчью; третий же, именуемый ипохондрическим, каковой мы в сем случае и наблюдаем, происходит от расстройства в нижней части внутренностей, главным образом селезенки, коей воспаление засоряет мозг нашего больного изрядным количеством густой и грязной копоти, испарения каковой, черные и зловредные, нарушают функции важнейшей нашей способности, чем и вызывается, по нашему разумению, данный недуг, коим наш больной столь явно поражен и терзаем. Дабы удостовериться в безошибочности диагноза, мною поставленного, достаточно взглянуть на это сосредоточенное выражение лица, заметить на этом лице печаль в сочетании со страхом и подозрительностью, заметить признаки патогномонические[24] и индивидуальные, столь точно указанные божественным старцем Гиппократом, обратить внимание на эту физиономию, на эти глаза, красные и блуждающие, на эти длинные усы, на сложение этого тела, хилого, тщедушного, смуглого и волосатого, каковые признаки свидетельствуют о крайней пораженности оного субъекта сим недугом, от ипохондрического расстройства происходящим, каковой недуг, с течением времени укрепившись, укоренившись, угнездившись, обретя, так сказать, права гражданства, легко может перейти в манию, в чахотку, в апоплексию, даже в буйное помешательство. Исходя из этого, поелику правильно распознанный недуг уже наполовину исцелен, ибо ignoti nulla est curatio morbi,[25] вам нетрудно будет со мной согласиться касательно врачебных мер, которые к больному применить должно. Во-первых, дабы сие чрезмерное полнокровие и вместе с тем худосочие, по всему телу распространившееся, остановить, предлагаю подвергнуть больного усиленной флеботомии,[26] иными словами — кровопусканиям частым и обильным, сперва из плечевой вены, засим из головной и даже, буде болезнь окажется упорной, вскрыть лобную вену с широким отверстием в оной, дабы сгустившаяся кровь могла выйти наружу. В то же время необходимо очистить, освободить и опорожнить его внутренности надлежащими и соответственными слабительными, колагогическими, меланогогическими[27] и прочими. А поелику истинной причиной всякого недуга являются загрязненные и замутненные соки, иначе говоря — черные, плотные испарения, затемняющие, заражающие и отравляющие животные силы, то я почитаю за благо на будущее время назначить больному ванну из чистой и свежей воды с большим количеством сыворотки, дабы вода изгнала муть из соков, а сыворотка рассеяла черноту испарений. Но прежде всего я почитаю необходимым развлечь больного приятною беседою, пением и игрой на музыкальных инструментах, к коим я не почел бы неуместным добавить и пляску, дабы танцоры движениями своими, легкостью и проворством оживили больного и вывели его из оцепенения, вызванного застоем в крови, а застой в крови и есть источник его недуга. Таковы предлагаемые мною меры, к которым наш старейший и ученейший собрат благодаря своему опыту, мудрости и познаниям, кои он приобрел в нашей науке, волен присовокупить другие, более действительные. Dixi.[28]