Космонавт № 34. От лучины до пришельцев - Георгий Гречко

На заводе была строгая пропускная система. И вот нам объявили, что приедет Гагарин, что митинг пройдет на самой большой площади. Внутри предприятия – сразу за проходной. В городе никто не должен был об этом знать. Но когда настало время митинга – по ту сторону ворот собралось полгорода. Это не удивительно: в КБ и на нашем заводе работало полгорода. Слава Богу, что охрана поступила мудро – и ворота открыли. Митинг расширился, из закрытого превратился в открытый. Полгорода оказалось на территории секретного «ящика» – дело по тем временам неслыханное.

Что такое был Гагарин для русских людей и для всего мира – сейчас трудно объяснить. Трудно было сдерживать эмоции. Одна из наших работниц приготовила для Гагарина букет цветов. И она с такой скоростью к нему рванула с букетом, что он невольно отшатнулся. Потом быстро сориентировался и принял букет.

Тут же родился первый анекдот о полете Гагарина: самый страшный момент полета – когда на меня стремительно бросилась женщина с букетом. Встреча с Гагариным была для всех нас счастьем. Такое было отношение к первым космонавтам. Это не простые смертные, не мы. Супермены!

Я снова встретился и на этот раз познакомился с Гагариным, когда сам был принят в группу гражданских космонавтов и был направлен на подготовку в ЦПК (Центр подготовки космонавтов). Гагарин был заместителем командира по летной части. Гагарин был для нас даже не вторым после Бога, а первым. И в то же время это был наш человек. У него не было крыльев и нимба, он искренне и добросовестно беспокоился за подготовку. Вникал во все. Ему шли навстречу. Под его руководством подготовка шла максимально хорошо.

Мы видели, как он к своим товарищам из первого отряда относился без зазнайства, помогал даже в личной жизни. И мы пришли к выводу, что он с честью прошел не только огонь и воду, но и медные трубы. То, что Гагарин прошел огонь и воду – это понятно, так как любого космонавта готовят по этой программе. А вот то, что он прошел через такие медные трубы, которые выпали на его долю, – это бы не каждый выдержал! Королев его выбрал и не ошибся!

Хотя многим из нас, сотрудников Королева, тогда казалось, что первым должен был быть Герман Титов. Он был очень интеллигентным, начитанным, образованным: как-никак, из учительской семьи. Играл на скрипке, читал наизусть Лермонтова во время испытаний в сурдокамере, сам писал стихи… В общем, мы были не согласны с выбором Королева, а оказалось, что правы не мы, а Королев. Гагарин выдержал все. Хотя он возвысился по популярности выше небес, он оставался с друзьями и товарищами равным. Королев сказал, что Гагарин был очень способным, ярким человеком и, если бы он получил соответствующее образование, то мог бы стать большим ученым. В любой области он оказался бы среди лидеров.

Тогда на Земле не было равного ему по известности человека.

В то утро по весне Земля узнала,Что Сын Ее на старте в корабле.– До скорого! – она ему сказала;– Поехали! – ответил он Земле!

Никто не слышал грохота сильнее:В нем содрогнулся весь Двадцатый Век!За триста километров в апогееПоднялся в Космос первый человек!

Улыбчивый простой обыкновенный…Он за один космический витокОдин был на один со всей ВселеннойНа корабле по имени «Восток»!

Мы – кандидаты в космонавты – инженеры конструкторского бюро С. П. Королева, научились в Коломенском аэроклубе летать на Як-18 самостоятельно, без инструктора. Тогда это было бесплатно

Когда мы уходили домой с работы, его продолжали эксплуатировать в пользу страны и партии. Если не по-черному, то по-белому уж точно. Каждый день он участвовал в форумах, конференциях, митингах. Он был лицом нашей страны. И он достойно справлялся с нелегким грузом общественных забот и поручений. Оставался самим собой, был ли среди рабочих, комсомольцев или на приемах у королей. За него, за его слова или поведение никогда не было стыдно. Для укрепления авторитета Советского Союза в мире в то время он сделал так много, как никто другой. Вся планета была озарена гагаринской улыбкой.

Когда он погиб, остался его мемориальный кабинет в том виде, как был при нем. На столе можно увидеть приглашение на концерт, приглашение на встречу с трудовым коллективом. И на перекидном календаре, который открыт на 27 марта, записаны все его многочисленные обязанности и, в частности, – договориться с Серпуховским аэроклубом о полете гражданских.

Это про нас гражданских космонавтов. Я и мои товарищи были недовольны, что в Звездном городке мы летали только с инструкторами. Ведь в полете с инструктором можно просто сидеть и спать. Только зад отсидишь. Управлять можешь шаляй-валяй: знаешь, что ты прикрыт инструктором. В случае любой опасности он возьмет на себя инициативу. Я говорил: это мало что дает, просто трата времени. Мы хотели летать самостоятельно, но нам не разрешали.

Я до прихода в ЦПК уже летал сам на планерах и самолетах Як-18, прыгал с парашютом. Я просил: раз у вас нельзя – давайте договоримся о занятиях в аэроклубах. Там можно летать самостоятельно. Там ты не будешь спать в кабине, там никто тебя спасать не будет. Это заставляет лучше изучать технику, тренировать выходы из различных ситуаций, быть к ним готовым морально.

Управлять космическим кораблем и самолетом – совершенно разные вещи. И некоторые гражданские космонавты говорили: «А зачем нам летать на самолете? Военные летают лучше нас. Мы с ними никогда не сравняемся. Опыт пилотирования в космосе не нужен». В самолете нужно принимать решения очень быстро, там доли секунды могут решить проблему или усугубить. А в космосе наоборот, нужно очень крепко подумать, прежде чем отреагировать.

А я говорил: «Нужно уметь держать жизнь в своих руках, верить своим рукам и глазам. Чтобы в сложной обстановке полета можно было ориентироваться по многочисленным приборам в облаках, на скорости, во время исполнения фигур высшего пилотажа». Вот если ты это можешь делать в полете, ты достоин места в самолете и корабле. Гагарин это понимал и помогал нам. Он мог сослаться на устав и отказать, это легче всего. Но он подошел неформально, хотел помочь. Он был военным человеком. Но не просто дисциплинированным, а с сознательной дисциплиной.

А еще он был хорошим русским парнем. Не вундеркинд и не выскочка. Молодой, но уже квалифицированный военный летчик, сформировавшийся как личность, со своими убеждениями и опытом достаточно трудной, небогатой жизни. С ремесленным училищем за плечами, школой рабочей молодежи.