Космический извозчик. Адаптация (СИ) - Дронт Николай

Вы ничего не видите странного? Я получил сертификат Техника, затем изучил большую и сложную базу, лишь ради того, чтобы сделать одно движение железякой и отдать команду? Нет слов! Могу воскликнуть только на русско-французском: «А на фруа⁈» Есть такое блюдо? Зачем тратить столько времени и денег, если всё делается без тебя? Нет! Конечно, я в подробностях понимаю, что будут делать паучки под управлением панели. Наверняка медленнее, но легко смог бы сам вводить команды и переставлять отключаемые модули. Так мне и того не доверили!

Единственное объяснение, которое смог придумать — деньги. Столь высокий порог входа на рынок ремонта наручных искинов, нужен лишь для устранения конкурентов. А то так не интересно! Любой сможет — ткнул и пересчитывай деньги клиента. Демпинг! Никакого уважения к профессии! Чем тогда наладка искина будет отличаться от починки кухонной утвари⁈

База подсказала — при исправлении бытовой техники придётся самому значительно больше работать руками, и даже головой — не выпускаются ремонтные системы дешёвого массового ширпотреба. Действительно, сколько можно слупить с нищеброда, который не хочет выбросить дешманскую стиралку и купить новую? Какие искины и роботы⁈ Тут бы окупить амортизацию молотка с отвёрткой!

Я понимаю, что роботы-паучки всё сделают лучше меня, а искин надёжнее проверит работоспособность собранной системы, но жаба, она такая жаба! Хорошо хоть хомяк утешил: «На халяву же получил! Чего расстраиваешься?»

На голографической панели высвечивается время до окончания ремонта — чуть больше 8 часов. Из них предварительное тестирование и копирование данных системы — 2 часа, окончательное — столько же, в промежутке каждая операция предваряется и завершается автономным тестированием. Смотреть за этим неинтересно — ничего интересного не происходит, а потому решил завалиться спать. Первый раз за последние дни я смог уйти на полноценный отдых.

Утром проснулся и обнаружил на столе идеальный порядок. Даже коробочки стоят, как и раньше, только со старыми, заменёнными блоками. В центре стола лежит обновлённый искин на немного более широком, чем ранее, браслете. Пристраиваю его на руку, и на меня обрушивается вал восторженных славословий обновлённого работника умственного труда.

Вроде ничего особого он не получил, но увеличил вычислительную мощность, память, скорость обработки информации и количество подключаемых каналов обмена данными.

Первый полёт

Утром, в ангаре меня уже ждали. Массовки, конечно, уже не было, но режиссёр с помощниками и съёмочная группа вполне освоились. Сунули в руки баул с пилотским лётным комбинезоном и велели идти переодеваться.

Лётный комбинезон — это не просто одежда, которую все несущие вахту, обязаны носить. Главная особенность в том, что в него входит, расположенный в воротнике, накидной шлем с маской и специальная обувь. При необходимости, шлем быстро натягивается на голову, ты отсекаешься от внешнего мира и около двадцати минут, пока не разрядится очистная капсула, можешь не заботится о кислороде. Не скафандр, но всё-таки. Кстати, в технический скафандр так влезть проще простого.

Последнее преимущество — лёгкий доступ к нейроразъёмам — не только простое подключение, а при необходимости быстрое перекрытие. Цена, сами понимаете, соответствующая, с обычной одеждой никак не связанная.

При покупке судна, в комплект поставки, среди расходников даются такие комбинезоны, ещё один, флотского образца, я получил у интенданта. Но и отданный рекламистами, с придуманной ими раскраской, лишним не будет. Например, после раскрытия воротника со шлемом комбинезон считается непригодным и полежит утилизации. Приобрести их тоже не проблема, но как греет душу это сладкое слово «халява»!

Переодевшись, вышел к режиссёру, и тут мне на голову стали по очереди пристраивать… шлемы! Зачем⁈ «За надом!» — пояснили мне. На шестом определились, и я остался в какой-то усложнённой мотоциклетной каске с откидывающимся прозрачным забралом. Всякие крутые наушники, микрофоны, визоры оказались нефункциональной бутафорией. Но для зрителя на планете такой прикид, наверное, выглядит круто. Для понимающих, зрелище несколько странноватое.

Впрочем, когда меня нарядили в шлем, многие даже не обратили внимания — что такого? Но вот слова исторгаемые ими в адрес Ияны были громки, затейливы и красноречивы. Девушка умудрилась написать в канал о своём предстоящем возвращении на шаттле! Хорошо, что с неё успели взять разрешение на премодерацию и заблокировали сообщение. Иначе интерес ко времени самого полёта снизился бы процентов на 20, запланированная дискуссия оказалась бы полностью неуместной, а о продвижении рекламной цели пришлось бы вовсе забыть. Виновная уже прибыла и стояла, чуть не плача, под градом упрёков. Впрочем, как только подошёл, режиссёр переключился с разноса на съёмку.

В три дубля уложили встречу девушки у входа в ангар. В два — подход к люку шлюпа. Внутри моей Блохи сняли лишь общий план. Зрителю могло показаться, что там нас только двое, но кроме съёмочной группы подсели пилот-инструктор и два совсем непонятных человека. То есть моё судёнышко было забито полностью.

Инструктор провёл предполётный инструктаж — ничего нового, но положено, выдал полётное задание, я сел в кресло пилота и первый раз подключился пусть к небольшому, но космическому кораблю.

Нейроразъём чуть ниже затылка состыковал меня с судовыми системами, а панель нейроинтегратора первый раз за всё время показала активизацию первого канала из четырёх. Так вот он для чего! Второй — учёба, третий — контроль окружения, четвёртый — медицина, а первый, самый мощный, для подключения к сложным системам.

Ощущения незабываемые! Их не передать! Чувствую любую схему, как часть себя. Люди в салоне — мелочь, белый шум, только отвлекают. Даже посаженная в рубку, на место техника Ияна, мне не интересна. Выполняю предполётный осмотр, сначала — как техник, затем — как пилот. Всё в норме. Отправляю статус диспетчеру и жду отмашки.

«На старт!» — по этой команде силовой луч вытягивает шаттл в огромный туннель, затем меня… Судно ощущаю, как часть себя, так что именно меня транспортируют в выпускной шлюз.

«Вам взлёт!» — меня выталкивают из шлюза, и только сейчас включаются двигатели. Полёт начинается, а я чувствую себя птицей. Если кто-то думает, что я что-то включаю или хоть как-нибудь управляю судном, он очень не прав — полёт выполняет судовой искин. Электронный мозг делает это лучше человека, у него быстрее реакция, опыт многих чужих полётов, в конце концов, он не может растеряться и ошибиться.

Возникает вопрос — зачем я сижу в этом кресле? От взлёта до посадки пилот вроде ничего не делает. Ответ прост — в случае нештатной ситуации именно человек принимает решение и отдаёт команды искину или даже берёт управление на себя. Такое случается крайне редко, так ведь случается!

Меня по плечу хлопает инструктор:

— Ты как, парень? В норме?

— Да! Вполне.

— Отлично! А то у некоторых, по первому разу, от впечатлений крышу сносит. Сейчас зайдём в атмосферу, тебе ещё сложнее придётся — тряска, болтанка, перегрев защиты. Здесь тебе не в симуляторе сидеть.

По просьбе режиссёра, в полётном задании включение защитного щита было отложено до самого последнего момента. На что не пойдёшь ради красивых кадров! Мне в то время казалось, что кожу обдувает очень горячий воздух из фена, хотя на экране, установленном в рубке, была видна раскалённая обшивка. Она и после активации силового поля ещё долго продолжала светиться багрянцем. За несколько десятков секунд прохождения атмосферы без щита ресурс оболочки снизился больше, чем на 20%. Конечно, я это озвучил вслух.

— На обратную дорогу хватит! — отмахнулся инструктор.

Режиссёр понял мысль лучше:

— Не беспокойтесь! Ваша посудина стоит меньше двадцати тысяч. Дешёвка! По возвращении получите новую, эту ремонтировать не станем. Она уже с камерами, её мы сожжём в атмосфере. Пока не знаю, где используем, но кадры получатся великолепные! Кстати, наша трансляция, в моменте, первая в рейтинге просмотров.