Агония обреченных - Анатолий Кулемин

«Запас» оказался в носовой части, в ящике; оттуда Бредли извлек армейский вещевой мешок.

– Что тут у нас… – Бредли развязал узел и заглянул внутрь. – Икра черная, осьминог, тушенка… – рассматривал он этикетки банок. – Коньяк… Дональд, вы словно на пикник собрались плыть, а не на войну!

Все то время пока Бредли «хозяйничал», Роуч безучастно сидел и с безразличием наблюдал. Он был выбит, подавлен. Он был потерян.

– Дональд, сейчас вы похожи на человека, которого завербовал агент иностранных спецслужб, – видя состояние Роуча, проговорил Бредли. – Очнитесь же вы наконец. Ничего же страшного не произошло. Свое задание по «Москиту» вы выполнили с честью, группа к вылету для выполнения задания готова. У кого и какие могут быть к вам вопросы? Что вы переживаете?

Роуч покачал головой и грустно улыбнулся:

– Умеете приободрить. Какие будут дальнейшие указания, шеф?

– Я вам не шеф, – жестко, чеканно проговорил Бредли. Помолчав, смягчил тон. – А указания будут. Точнее, предложение. В Вашингтон я сегодня уже не полечу, это дело я отложу на завтра. А сегодня я предлагаю отпраздновать наше успешное возвращение из залива Свиней, черт бы их побрал! – он кивнул на вещмешок и добавил просительно: – Ну не пропадать же добру, а?

Роуч глубоко вздохнул, словно вынырнул из водоворота и коротко махнул рукой:

– Согласен.

В двухместном гостиничном номере они просидели до утра. Говорили обо всем и ни о чем: о погоде и о коммунистах, о женщинах и о Гитлере, о папе-маме и о Советском Союзе. Особенно – и это удивило Бредли – Роуча интересовала тема полета Гагарина в космос.

– Скажу вам по секрету, – шутливо признался он Бредли, – космос – моя мечта. Как я завидую этому русскому, как бы я хотел оказаться на его месте.

К утру Бредли имел полный портрет, характеризующий Роуча. Позже до Роуча дошло: он рассказал Бредли о себе все, в то время как о нем он не узнал ничего.

– Вылет группы назначен на сегодня на двадцать один час. Из лагеря они уже отплыли, – уже утром, собираясь, затронул Бредли «тему»; ночью они о ней не вспоминали. – Выезжайте на аэродром, осмотрите самолет, сделайте последний инструктаж-напутствие группе, проконтролируйте вылет. Это ваша обязанность, между прочим. Завтра отправляйтесь в Новый Орлеан, оттуда свяжитесь с дядей и доложите, что группа благополучно вылетела. – Бредли поправил перед зеркалом узел галстука и обернулся. – Думаю, скоро вы окажитесь в Вашингтоне.

– Хорошо. В Вашингтоне как я смогу вас найти?

Бредли написал на клочке бумаги номер телефона и показал его Роучу, дождавшись, когда тот кивнет, он клочок сжег.

– Только на пару недель я хочу попросить отпуск. Устал. Как думаете, дадут?

– Ну, это как будете просить, – усмехнулся Роуч.

Уже прощаясь, Бредли спросил:

– Послушайте, Дональд, а почему бы нам не перейти на «ты»?

– Почему бы и нет? – вопросом на вопрос ответил Роуч. Это был как раз тот случай, когда такая форма ответа была согласием и не выглядела невежеством.

Это было воскресенье 16 апреля; флот вторжения на полном ходу шел к берегам Кубы. В залив Кочинос (залив Свиней). До высадки десанта осталось меньше суток.

Глава 14

Весь день воскресенья 16 апреля президент США Джон Кеннеди находился в подавленном состоянии и не находил себе места. То, что прочитал он в утренних газетах, повергло его в сильное смятение и одновременно поставило в тупик.

«Летчики военно-воздушных сил премьер-министра Фиделя Кастро подняли мятеж и нанесли бомбовые и ракетные удары по трем важнейшим авиабазам». Именно такое сообщение Ассошиэйтед Пресс с Кубы опубликовали многие газеты. Осторожничала лишь «Нью-Йорк таймс»; слишком влиятельной была эта газета, чтобы допустить даже неточность в вопросе такого характера и масштаба. В ней была опубликована осторожная статья Теда Шульца, присланная им из Майами, в которой никаких конкретных утверждений не было; в ней ставились лишь вопросы. Но какие это были вопросы!

Откуда «Кубинский революционный совет» мог заранее знать о дезертирстве летчика, если сам летчик, приземлившийся в Майами, заявил, что они весьма поспешно бежали?

Прочитав это, Кеннеди долго сидел, глядя в одну точку, играя при этом желваками. Он вспомнил заявление Кардоны; его опасения подтвердились; то заявление без внимания не осталось. Президент вышел из-за стола и стал расхаживать по своему кабинету в поместье Глен-Ора.

– Ты уже читал? – с порога спросил вошедший Роберт Кеннеди, брат президента.

Джон ответил коротким взглядом и вновь стал неторопливо расхаживать, опустив голову.

– Своим заявлением он подрезал сук, на котором сидит и подставил меня. Подставил всех нас. Его тщеславие слишком дорого обходится Америке. К тому же нам и своего головотяпства хватает, чтобы сносить еще чье-то.

– Ты имеешь в виду – самолет?

– Все вкупе. А самолет… это, совсем уже ни в какие ворота… Скажи, Бобби, так может работать спецслужба такой страны, как Америка? Как можно было готовить такую операцию и не продумать, не проработать детально! вопрос с самолетом?! Это даже вопросом-то назвать нельзя, это… – президент пожал плечами и так и не нашел определения. – Что, не знали, что у самолетов Кастро кабины с плексигласовым остеклением? Или что пушки у них расположены под крыльями тоже не знали? Не знали?! К черту тогда такую разведку. А если знали… тогда какого ж черта! Или это я должен был проверять самолеты и… чистить им ружья? Или что, – президент остановился посреди кабинета и с недоумением посмотрел на брата, – нельзя было провести бомбометание, прострелять пулеметы и сделать так, будто самолет действительно только что вышел из боя, этого нельзя было сделать?! Трудно?! Или ума для этого много надо? Привезли самолет, будто с выставки… весь в смазке… Мы из боя, мы стреляли!.. Бездари… Даже журналисты заметили! Не может быть мелочей при проведении такой операции. Не может.

Президент вновь заходил по кабинету, его брат, Роберт, молча сидел в кресле, опустив голову, словно сам был в чем-то виноват. Впрочем… в чем-то, наверное, все-таки был. Кто-то недодумал, кто-то недоработал, кто-то недопроверил, в итоге – вылилось.

– Нам же не отмыться, Бобби, – задумчиво проговорил Джон Кеннеди, остановившись у окна. – Мы же по уши вляпались. Ты знаешь, – президент обернулся, – мне кажется, согласившись на эту авантюру, я совершил главную ошибку своей жизни. Не надо было… И это накануне встречи с Хрущевым…

– Да подожди ты, – Роберт понимал, в итоге – тащить все брату, но такое его состояние вызывало чувство тревоги. Он мог совершить ошибку, которая приведет к непредсказуемым и необратимым последствиям: – Высадка десанта еще не началась, а ты уже сдался. Вот свергнут они Кастро и все! Все эти недоработки с самолетом, необдуманное заявление Кардоны покажутся мелкими огрехами в большой игре. И Хрущев тогда… пусть сотрет свои зубы хоть до корней.

– Не свергнут они никого, – с долей обреченности сказал президент. – По крайней мере я в этом очень сильно сомневаюсь. У них просто не хватит для этого сил.

– Ну так поможем же…

– Нет. Никакой военной помощи. – Это было сказано жестко и безапелляционно. Кеннеди отошел от окна и вернулся в свое кресло.

Роберт понял: брат принял решение, уговаривать бесполезно, однако попытку все же сделал:

– Джон, если мы их сейчас бросим, это будет конец. Провал операции…

– Операция была обречена на провал изначально, – прервал Джон брата. – Так операции не готовят и не проводят, это – во-первых. И, во-вторых, о неучастии вооруженных сил США в этом деле я заявлял с самого начала, а мы и так уже… – Президент помолчал, затем, понизив голос, продолжил: – Вчера по предложению Зорина (Зорин, Валериан Александрович, в 1961 году – постоянный представитель СССР при ООН) было созвано чрезвычайное заседание Политического комитета Ассамблеи. Так вот на этом заседании нас уже в открытую обвинили в «вероломном трусливом нападении» на Кубу, а ты говоришь… Нет, на этом – все.

Этот разговор состоялся утром. Весь день Джона Кеннеди раздирали внутренние противоречия; в 20.30 он вызвал к себе Макджорджа Банди, помощника по делам национальной безопасности.

– Мак, позвоните Бисселу, – устало сказал президент. – Вы были у него студентом в Йельском университете, вам сделать это будет легче.

Около минуты Банди ждал продолжения, что именно ему будет сделать «легче»; около минуты президент сидел погруженный в себя.

– Сообщите ему: второго налета не будет.

В 21.00 в резиденции Биссела, откуда он руководил операцией, раздался телефонный звонок.

– Здравствуйте, профессор, это Банди, – услышал он в телефонной трубке. – Президент поручил мне сообщить вам свое решение: налет бомбардировщиков на авиабазы Кастро, намеченный на день «Д», отменен.

По закону военной тактики ни одна морская десантная операция не проводится без авиационного прикрытия участков высадки или же без полного уничтожения авиации противника на земле. Операцией «Плутон» предусматривался второй вариант – бомбардировщики эмигрантов при массированной поддержке авиации США должны были уничтожить военно-воздушные силы Кастро на земле; в этом случае необходимость прикрытия участков высадки отпадала.