Вторжение в Империю - Скотт Вестерфельд

Спешить было некуда. На рост семени было отведено несколько десятилетий.

И вот наконец семя решило, что его состояние вполне удовлетворительно. Если какие-то проблемы и существовали, то они были из разряда скрытых: нарушение процедуры диагностики, повреждение внутреннего датчика. Но с этим поделать ничего было нельзя – таковы естественные ограничения всякой самоосознающей системы. Чтобы отпраздновать свое доброе здравие, семя хорошенько напилось воды, собранной тормозным парашютом. Черная ткань парашюта распласталась на снегу. Она поглощала солнечную энергию и вызывала таяние снега под собой. Эта вода медленно просачивалась к семени. Каждую минуту к его оболочке поступало несколько сантилитров.

«Кишечник» семени быстро расщеплял воду на водород и кислород. Водород семя сжигало, пользуясь им как источником энергии, а кислород накапливало. Тепло, выделявшееся при этой реакции, семя излучало и передавало парашюту, в результате чего таяние снега шло быстрее. Собиралось еще больше воды. Сжигалось еще больше водорода.

Наконец, когда этот цикл выработки энергии достиг критической отметки, семя окрепло достаточно для того, чтобы приступить к первым заметным движениям. Семя потянуло к себе парашют и спокойно и медленно, словно пациент, посаженный на тщательно разработанную и сбалансированную диету, поглотило все умные и полезные материалы, из которых парашют был изготовлен. С этого момента, когда за счет выработанного тепла семя еще больше углубилось в снег, оно начало производить машины.

Цилиндры – простейшие думающие палочки, чьи рты хватали, кишечники обрабатывали и анализировали, а анальные отверстия выбрасывали отчасти измененные материалы, – поползли по горной вершине, около которой в снег упало семя. Они сканировали структуру горы и определили, что ее крутые, но прочные склоны были устойчивы, как пирамида, и способны выдерживать внезапные шквалы, сотрясения при строительстве и даже землетрясения на протяжении десяти тысяч лет. Цилиндры обнаружили в недрах горы залежи полезных металлов: меди и магния, и даже несколько граммов метеоритного железа. Цилиндры испускали гравитационные волны в поисках трещин или полостей в каменном массиве и провели ликвидацию таких дефектов – где использовав компрессионные бомбы, где с помощью гравитонного расширения. В конце концов семя решило, что строительная площадка обладает достаточным запасом прочности.

Из снега выбрались мотыльки с углеродными крылышками и усиками. Один из них полетел к вершине заснеженного пика, другие обследовали ущелья и выступы со всех сторон горы. Крылышки мотыльков обладали светочувствительностью. Странные насекомые замирали посреди легкого дуновения ветра и вели медленную художественную фотосъемку горных пейзажей. Затем искусственные мотыльки спустились к равнине, полетали над соседними горами, засняли их склоны, разноцветные лишайники, дельтаобразные русла потоков талой воды. Нагрузившись изображениями, мотыльки вернулись к семени и снова закопались в снег. Данные, покоившиеся в их брюшках, затем были распутаны и поглощены, заснятые виды обработаны и на их основе определено возможное расположение окон, рассчитаны закаты, рассветы и сезонные сдвиги в пейзаже, а также проблемы, связанные с бурным таянием снегов в пору середины лета.

В течение нескольких недель мотыльки совершали свои вылеты, фотографировали виды, собирали пробы и оставляли после себя метки размером не более рисового зернышка.

Семя пришло к выводу о том, что эстетические соображения учтены в полной мере. Эта гора была признана годной как функционально, так и внешне.

Семя сделало запрос на начало второй стадии и стало ждать.

Здесь, посреди гор, этих гипотетических строительных площадок, были разбросаны и другие семена. Они лежали друг от друга на довольно большом расстоянии: такие устройства сами по себе стоили недешево, как и строительство в этой местности – на холодном и пустынном южном полюсе Родины. Но почти все остальные семена упали не слишком удачно. Этому же сопутствовала редкая удача. И когда пришло время второй стадии, поступила большая партия всего необходимого: материалы, которых не было в наличии на месте будущей стройки, детальные чертежи, подготовленные настоящими архитекторами-людьми на основании данных, собранных семенем. А самым замечательным подарком стал необыкновенно умный новый искусственный интеллект, который должен был возглавить строительство. Он был не только способен осуществить планы архитекторов, но обладал даром творческой импровизации. Семя ощутило собственное включение в этот новый разум. Оно было подобно могущественному толчку. Наверное, что-то подобное чувствует нищий сиротка, которого неожиданно усыновляет богатое семейство, принадлежащее к почтенному древнему роду.

Вот теперь работа закипела по-настоящему. Были созданы новые устройства. Одни из них в спешном порядке приступили к завершению разметки строительной площадки. Другие принялись бурить скальный массив горы, добывать материалы и придавать им нужную форму. Тысячи новорожденных мотыльков разлетелись по окрестным горам. У этих мотыльков крылья имели отражательную поверхность, они собирали свет долгого летнего солнца и фокусировали его на строительной площадке, повышая температуру выше точки замерзания, а когда последний снег на вершине стаял и запас водорода иссяк, мотыльки стали снабжать трудяг-дронов солнечной энергией.

Пик начала окружать паутина длинных тонких трубок, изготовленных из «родной» горной породы. Эта волоконная конструкция покрыла строительную площадку, будто разросшийся грибок. Материалы разносились по поверхности горы с ровным ритмом пульсации постаревшей оболочки семени, которая теперь трансформировалась и превратилась в паровую турбину. Внутри этих объятий начал расти и обретать очертания дом.

В конце концов появилось шесть балконов. Они стали одними из немногих элементов дизайна, которые новый разум сохранил из первоначального плана. Поначалу бригада людей-архитекторов поддерживала независимость мышления искусственного интеллекта. Если на то пошло, они сами вывели его операционные параметры на высочайшую креативность. На все изменения люди реагировали примерно так, как родители – на капризы ребенка-вундеркинда. Появление оранжереи на северной стороне вызвало у людей бурю аплодисментов, а система зеркал, с помощью которой эта оранжерея должна была снабжаться солнечным светом, отражённым от дальних гор в долгие зимние месяцы, также получила похвалу. Не сумели архитекторы ничего возразить и против такого добавления, как каскад орнаментальных водопадов, устроенный на обрывистых уступах ущелий, в изобилии пролегавших к западу от дома. Недовольство архитекторов-людей вызвал камин. Совершенно варварская, на их взгляд, деталь, которая со всей очевидностью намекала на то, что дом стоит посреди снегов, и была совершенно бесполезной. Геотермальная шахта дома и так уже заглубилась в кору планеты на семь тысяч метров. Если дом того желал, он мог быть очень теплым и без всякого камина. А камин потребовал бы химического топлива или, что хуже того, настоящих дров, которые пришлось бы доставлять с орбиты. Словом, эта деталь, по мнению архитекторов, самым грубым образом нарушала эстетику первоначального дизайна. Следовало положить конец всем этим роскошествам. Архитекторы предприняли массированную атаку на изменения, вводимые искусственным интеллектом, и завершили свое вторжение тем, что выдвинули крайне жесткие требования.

Но искусственный интеллект не был одинок. Он уже давно не был одинок в компании множества механических устройств, строителей, каменщиков, шахтеров, скульпторов и всевозможных крылатых слуг. Он целый год наблюдал за сменой сезонов, он зафиксировал данные о четырех сотнях рассветов и закатов из каждого окна в доме, позаботился об игре теней на каждом квадратном сантиметре мебели.

В итоге разум-проектировщик, на манер хитрых подчиненных, какие найдутся в любой организации, ухитрился «недопонять» претензии своих начальников. Они находились так далеко, а он был всего-навсего искусственным. Может, интерпретаторы его языка ошиблись, а сам он плоховато понимал язык людей из-за того, что так долго существовал в одиночестве, а может быть, во время долгого падения с неба произошла какая-то поломка. Но какова бы ни была причина, искусственный интеллект просто-напросто не понял, чего от него хотели архитекторы. Он все сделал по-своему, а его начальники, занятые не только этим проектом, но и множеством других, развели руками и передали всю документацию по планировке дома, который теперь рос и хорошел день ото дня, будущему владельцу.

И вот наконец, с опозданием всего на несколько месяцев, дом решил, что он готов. И запросил разрешения приступить к третьей стадии.