Толковая Библия Лопухина.Евангелие от Матфея - Лопухин

“Этой горы до сих пор не могла определить никакая география.” (Вейс). Во время Иеронима некоторые думали, что здесь разумеется гора Елеонская. Но этого, говорит Иероним, ни в каком случае не могло быть, потому что в предшествующей и последующей речи указывается на Галилею. Сам Иероним предполагает, что это была гора Фавор, “или какая-нибудь другая высокая гора.” По окончании речи Спаситель скоро пришел в Капернаум, и из этого, по словам Иеронима, также видно, что нагорная проповедь произнесена была в Галилее. Позднейшие католические экзегеты (напр., Корнелий Ляпид) на основании преданий “хорографов святой земли” высказываются очень самоуверенно, что эта гора называется “горою Христа,” потому что на ней Христос имел обыкновение молиться и проповедовать. Она находится к западу от Капернаума мили на три, невдалеке от озера Галилейского и прилегает к городу Вифсаида(?) Высота ее такова, что с нее можно видеть землю Завулонову, Неффалимову, Трахонитиду, Итурею, потом Сеир, Ермон и Ливан. Ценность показаний этих “хорографов святой земли” можно видеть из того, что их показания относятся ко времени не ранее 13 века и встречаются только у латинян, почему сами по себе и “не имеют никакого исторического значения.” Мнение о том, что это была так называемая “гора блаженств” (совр. Курн или Карн Гаттин) следует считать только “правдоподобным,” но отнюдь не вполне долговерным (из слов К. Ляпида неясно, имеет ли ввиду он эту именно гору). Сами евангелисты не называют горы по имени, хотя и ставят слово “гора” с артиклем. Может быть, артикль означает только, что гора находилась на том месте, где Спаситель увидел народ. Мнение, что это была “известная гора,” Мейер считает произвольным и не соответствующим аналогиям, 14:23; 15:29.

И когда сел. По Августину, это обстоятельство относилось к “достоинству учителя” (ad dignitatem magistri). У евреев проповедники обычно проповедовали сидя. Сам Христос не всегда проповедовал сидя (см. Ин. 7:37), а христианские проповедники проповедовали стоя только в исключительных случаях, когда произносили возвышенные, более пророческие, чем учительные, речи – Деян. 2:14;[68] 13:16.

Какой-нибудь камень, лежащий на поверхности, мог послужить простой и удобной кафедрой для Спасителя. Цан указывает, что Спаситель сел потому, что хотел произнести длинную речь.

Приступили к Нему ученики Его: приступили (προσηλθον) любимое слово Матфея, встречается у него 52 раза, 6 – у Марка, 10 – у Луки и только один раз (12:21) у Иоанна. Выражение указывает не на то, что одни ученики приблизились, а что они только выделились из толпы и подошли к Спасителю ближе, чем другие. Понимать здесь 12 учеников можно только на основании указания Луки (6:13 и след.), из слов же Матфея этого прямо не видно, потому что он сказал раньше только о 4 учениках (4:18), а призвание самого Матфея, по его показанию,было уже после Нагорной проповеди (9:9). Вопрос довольно удовлетворительно разрешается тем, что здесь следует, во всяком случае, иметь ввиду вообще учеников Христа, которые успели примкнуть к Нему во время Его ранней деятельности в Галилее. Но это не исключает возможности присутствия около Христа и 12-ти, в том числе и Матфея, если бы даже они не были еще призваны к ученичеству. Христос начал им, вслух всего народа (7:28), говорить Свою проповедь. По словам Феофилакта и других, Он учил не только учеников, но и народ.

2. И Он, отверзши уста Свои, учил их, говоря:

3. Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное.

(Лк. 6:20). Та же самая речь, но только в сокращенном виде и с изменениями, помещена у Луки 6:20-49. Вопрос об отношении “нагорной проповеди” Матфея к “нагорной проповеди” Луки чрезвычайно труден. Одни говорят, что это одна и та же речь, сказанная при одинаковых обстоятельствах и в одно время, но только изложенная в разных редакциях. Другие – наоборот, думают, что это были две речи, сказанные два раза по различным поводам и при различных обстоятельствах.

В пользу первого мнения говорит то, что многие выражения у Матфея и Луки совпадают, напр., Мф. 7:3-5 и Лк. 6: 41-42, или Мф. 7:24-27 и Лк. 6:47-49. Начало, ход мыслей и заключение обеих речей почти одинаковы. Исторические обстоятельства сходны. Против тождественности речей указывают, что сходство не простирается до полной точности; у Матфея Спаситель произносит, как сказано выше, речь Свою, сидя, у Луки стоя; у Матфея на горе, у Луки – на ровном месте; пред произнесением речи по Матфею у Спасителя были только четыре ученика, по Луке 12. Греческая церковь признает обе речи тожественными.

Различия, по нашему мнению, хорошо объясняются только и исключительно теорией фрагментов, причем вовсе не отрицается, что некоторые части учения могли быть и повторены.

Мы должны предположить, что речь Спасителя была записана вскоре после ее произнесения одним или несколькими лицами; и Матфей, и Лука воспользовались записями речи, причем для Матфея они оказали помощь при его личных воспоминаниях. Нисколько не невероятно, что Матфей записал речь и сам. Мнения новейших критиков о компилятивном характере нагорной проповеди настолько шатки, что почти не заслуживают никакого рассмотрения, и опровергаются уже тем, что нагорная проповедь превосходит своею глубиною понимание даже современных нам богословов, и потому совсем не могла быть каким бы то ни было измышлением древности. Один из новейших немецких критиков (Вейс) говорит, что эта речь Христа “всеобъемлющая и богатейшая по содержанию, не исчерпывается никаким толкованием и не переживается никакой человеческой жизнью.” Нагорная проповедь, по словам того же автора, понятна только из условий времени, когда она была произнесена. Из 107 стихов у Матфея, из которых она состоит, Луке принадлежит только тридцать.

Проповедь начинается у обоих евангелистов, Мф. и Луки, так называемыми “блаженствами.” О числе их было много споров. Не входя в подробности, можем указать, что одни экзегеты принимали только семь блаженств на том основании, что в ст. 3 и 10 повторяются одинаковые выражения: “ибо их есть Царство Небесное,” и потому эти два блаженства следует принимать за одно. Другие – что всех блаженств десять, по аналогии с десятью заповедями. Третьи – восемь, считая ст. 11 и 12 распространением ст. 10. Некоторые рассматривали ст. 5 как глоссу на полях. Понятно, что вопрос об этом не имеет существенной важности. Число блаженств наилучше определяется самым словом “блаженны,” которое повторяется девять раз, и потому нужно признать, что всех блаженств – девять.

Для выражения понятия о блаженстве существуют четыре греческих слова: μακάριος, ευδαίμων, ευτυχής и όλβιος. По-русски все они могут быть переведены через “счастливый.” При первом же взгляде на эти слова сразу можно видеть, что здесь не подходили ни ευδαίμων, ни ευτυχής, так как с первым соединяется представление (чисто языческое) о “счастливом” демоне, живущем в человеке и содействуюем его счастью, а второе – связано с языческими же понятиями о судьбе и случае. Таким образом, оставались или όλβιος или μακάριος. Но όλβιος указывает, преимущественно, на внешнее счастье, мирское богатство. Μακάριος же преимущественно на духовное. Первое слово совсем не встречается в Новом Завете, второе – много раз. У классиков слово μακάριος употребляется для обозначения небесного, а также загробного блаженства богов и людей. В слове выражается представление об идеальном счастье, без примеси земных скорбей, хотя оно употребляется для обозначения и земного счастья, особенно в религиозном смысле.

Μακάριος соответствует еврейскому ашре (ашар, эшер), которое означает преимущественно спасение. Этим словом начинается первый псалом. LXX перевели еврейское ашре через μακάριος 38 раз. Таким образом, под блаженными, если принимать во внимание значение греческого и еврейского слова, можно подразумевать людей, которым уготовано вечное спасение и блаженство. Они обладают внутренними достоинствами, внутренним миром и счастьем и здесь на земле.

Слово “блаженны” служит руководящей идеей для блаженств. Это видно и из того, что Спаситель повторяет его во всех блаженствах. Гораздо труднее объяснить выражение “нищие духом” (πτωχοί τω πνεύματι). Это затруднение увеличивается вследствие того, что у Луки (6:20) сказано (греч.) просто “нищие” без прибавления “духом” (в русск. и слав, прибавлено “духом”). В разных комменариях мы нашли около 20 переводов этого выражения, весьма различных. (У многих святых отцов древности – “нищие духом противления,” что соответствует видимо, русскому “смиренные.” Прим. ред.) Встречающиеся определения: нищие; нищие духом; смиренные; принявшие на себя добровольную бедность; духовно бедные; бедные грешники; бедные души; бедные дети; люди, занимающие низкое общественное положение; притесняемые; униженные; жалкие; несчастные; нуждающиеся в помощи; уповающие на Бога; блаженные в духе (или духом) нищие; благочестивые; люди, которые отвлекли от предметов настоящего мира свои мысли, сердце и любовь и вознесли их к небу, – так что если они по внешности и кажутся бедными, то чувствуют себя довольными; а если по внешности они бывают богаты, то не прилепляются к своим богатствам, но бывают смиренны и скромны, прилежно ищут Бога, бывают гостеприимны, делают щедрые пожертвования на дела милосердия, благочестия, или вообще на что бы то ни было, если это требуется служением Богу и ближнему.