В огне - Карен Монинг

- Скажи это снова, - приказывает она ледяным тоном надменной принцессы. - Кто я?

Да ни за что. Я больше не скажу этого.

Никогда.

Мой рот открывается, и из него вылетает:

- Госпожа,- противореча каждой чертовой клеточке моего тела. У меня даже яйца съеживаются.

Она бьет меня. Прямо по лицу.

- Я убью тебя, чокнутая ты сучка,- ласково обещаю я. Такие, как я, никогда не повышают голос, когда собираются кого-то уничтожить. Мы становимся мягкими и нежными. Увидишь нас такими - начинай волноваться. Она не знает, что я один из тех немногих, кто действительно может сдержать обещание. Она понятия не имеет, кто я и что я.

Перед своей смертью она назовет меня своим Господином.

- Так кто я? - спрашивает она.

Я сжимаю губы и сопротивляюсь принуждению фейри, но стиснутые голосовые связки выдают:

- Госпожа.

Вот теперь я точно убью ее. Изощренно и медленно.

- Хороший мальчик, Лор.

Что за херня? Откуда она знает мое имя?

- Ну а сейчас мы поиграем по-настоящему, - мурлычет она.

Глава 8

Этот город не твой и не мой[19]

Мак

Спустя час, после начала нашей встречи, выяснилось, что проблем гораздо больше, чем я думала. И хотя сам Дублин оживает, выжить в нём самому стало сложнее, чем когда-либо.

Мне потребовалось всё мое самообладание, чтобы вести переговоры с двумя Темными Принцами, изнасиловавшими меня; одним Светлым, который смотрел на меня так, словно хочет это сделать; Риоданом, с которым мне сложно разговаривать в принципе; и двоюродным братом мафиози, назначившего награду за мою голову. Ещё и Синсар Дабх постоянно пыталась вставить свои пять копеек, но я заглушала её, мысленно декламируя стих, заученный в седьмом классе.

Часть меня хочет, чтобы они встали и устроили кровавую бойню, уничтожив друг друга. Это всё упростило бы. Не сомневаюсь, что в этой схватке победил бы Бэрронс.

Но в процессе погибнут люди, и, согласно законам Фэйри, появятся новые принцы, подобно тому, как трансформировался Кристиан. Кровавой бойне не будет видно ни конца, ни края, а мы лишь будем продолжать терять людей.

Я начинаю понимать, зачем Бэрронс затеял эту встречу. До падения стен между мирами, существовала налаженная система управления городом, страной, миром. И то, что кто-то или что-то захочет, прибрав всё к рукам, наладить новую систему - лишь вопрос времени. Бэрронс и его люди предпочитают оставаться в тени, но они готовы действовать открыто, чтобы восстановить общественный порядок, который лучше всего удовлетворял бы их запросы.

Когда Риодан сообщил, сколько примерно фейри и людей сейчас в Дублине, я была поражена. Даже не представляла, как сильно увеличилось население города. По данным его источников, тысячи Светлых и Темных ежедневно прибывают в Дублин, привлеченные новостью об осевших здесь Принцах и избытком людей, желающих стать рабами.

Чем больше будет фейри в Дублине, тем больше будет и людей, привлекаемых их силой, сексуальностью и способностью в эти времена нужды и лишений обеспечить комфорт и роскошь или, по крайней мере, иллюзией этого. Наш город растет слишком стремительно, чтобы кто-то один из сидящих за этим столом мог контролировать его.

Тому, кто надеется стать королем или правителем в этом разрушенном и быстрорастущем мире, придется дождаться, пока не объединятся множество разрозненных территорий.

В такое переходное время мудрые враги готовы объединиться, иначе в последствии попросту нечем будет управлять. Каждый мужчина в этой комнате верит, что именно он будет в итоге стоять во главе, поэтому готов играть по правилам до тех пор, пока не наступит подходящий момент для стремительного и кровавого захвата власти.

Тогда-то ад и разверзнется снова.

Так что все усилия могут оказаться абсолютно бесполезными. Хотя у этого перемирия, каким бы коротким ему не суждено быть, есть одно безусловное преимущество – возможно за его время обстоятельства изменятся в пользу человечества, и мы раз и навсегда сможем избавиться от всех фейри.

Возможно, даже от того, что скрывается внутри меня.

Ну а пока мы все признали, что не в состоянии сдержать рост населения, поэтому поделили Дублин на зоны контроля и смирились с тем, что ради толики общественного порядка допустима некоторая жестокость. Кажется, Кэт это расстроило не меньше меня, но другого выхода у нас нет. Пока. Эти крайние меры мы оправдываем тем, что однажды сможем одолеть наших врагов, чтобы остаток своих дней люди провели в мире и благополучии.

Мы становимся дипломатами.

Кэт потребовала, чтобы аббатство было закрыто для всех фейри, и чтобы Бэрронс и Риодан без промедления укрепили его периметр сильными охранными заклинаниями. Большинство - пять против трех - с этим согласилось. Затем Темные, желая заполучить больше голосов, пытались убедить нас, что за этим столом должно быть больше Темных. Конечно, большинство проголосовало против, шесть против двух. В этом Р'Джан поддержал нас. Кажется, Темные не знают, что скрывается за стенами аббатства. Значит, Светлые, что были с нами в ту ночь, помалкивают об этом. Молюсь, чтобы так это и оставалось.

Раф и Киалл настаивали на том, что в их логовах действуют только их законы, и чтобы мы туда не лезли. И что всякий, кто туда входит, становится их собственностью. А войти туда может любой, кто захочет.

Р'Джан потребовал, чтобы мы признали его Королем всех фейри. На это Темные Принцы тут же объявили ему войну, и Р'Джан отрекся от своих притязаний. Пока. Война между тремя Принцами неизбежна. Она всего лишь вопрос времени. С этого момента каждый из них будет пытаться привлечь на свою сторону как можно больше фейри.

Песнь Творения может восстановить стены между нашими мирами, закрыть их и устранить угрозу войны, разрушающую нашу планету. У меня появилась одна идея, где Песнь может быть. Но существует две причины, по которым я ни за что не кинусь ее искать: первая – использовать Песнь может только конкубина, она же Светлая Королева, пропавшая вместе с Королем; вторая - я не смею даже приблизиться к Песне, пока Синсар Дабх внутри меня. Я не допущу, чтобы решающая, нереальная сила оказалась в ее власти.

Я чувствую, как глубоко внутри меня засуетилась книга, как она вынюхивает, пытаясь проскользнуть в мой разум.

Я быстренько задвигаю все мысли о Песне в дальний ящик своего разума, запираю его на ключ и снова декламирую про себя стихи, зарекаясь вспоминать о ней до тех пор, пока Король не вытащит из меня своего паразита.

«И завес пурпурных трепет издавал как будто лепет,