Запасной путь - Андрей Амельянович

Костя и Марина прошли по всему штабному вагону, дергая за рычаги. Вскоре все окна оказались закрыты снаружи тяжелыми металлическими плитами, а в помещении автоматически зажглись лампы.

Именно в этот момент Костя почему-то начал осознавать, в какую катастрофу попала вся их увеселительная, в общем-то, экспедиция. Видимо, искусственный свет и легкое покачивание вагона в такт перестуку колес будили самые мрачные страхи в глубинах сознания.

По вагону вдруг прошла слабая вибрация. Началось с короткого толчка, словно по вагону со всех сторон разом вдруг ударили подушками, потом мелко задребезжала вся незакрепленная мелочевка, которой оказалось на удивление много, и почти сразу все прекратилось.

А вскоре Ломакин объявил по рации отбой и Костя с облегчением прошел по вагону, открывая ставни. Но облегчению суждено было длиться недолго.

Почти одновременно с разных сторон в штабной вагон вернулись и Ломакин и губернатор, а из спального отсека вышла Наташка. И в этот же момент Костя заметил, как за окном вдруг проплыл длинный бледно-серебристый клок тумана. Губернатор проводил его взглядом и со страхом посмотрел на Кудыкина.

– Смотрите, опять газ, – дрожащим голосом сказала Наташка, показывая пальчиком в другое окно.

– Это не может быть отравляющим веществом, – уверенно сказал Ломакин. – Бандиты же сзади остались.

– Вы так в этом уверены? – спросил губернатор. – А по-моему нас перехитрили. И сейчас снова травят.

– Пока поезд герметизирован, это нам не страшно, – сказал Кудыкин.

За всеми окнами теперь вовсю плыли густые серебристые клубы то ли тумана, то ли дыма. Все, кто был в вагоне, смотрели на них, словно завороженные. Первым очнулся Ломакин. Он вытащил из кармана рацию и сказал:

– Ребятки, мы проезжаем зону неизвестного газового концентрата. Возьмите пробы внешним анализатором.

За окном резко потемнело. Серебристый туман облепил поезд со всех сторон. Словно огромное аморфное чудовище, вцепился лохматыми лапами в крышу, обслюнявил стекла и накрыл собой уходящий от преследования бронепоезд.

– Товарищ полковник, худо мне что-то, – сказал вдруг по рации машинист. – Шли подмогу, а я пока приторможу состав.

Но Кудыкин, вместо того чтобы начать отдавать приказы, неподвижно скорчился в своем кресле.

Странное головокружение застало Костю врасплох. Он покачнулся, схватился руками за рычаг закрытия бронеставня и, уже теряя сознание, успел заметить, как оседает на пол Наташка и падает плашмя, лицом вниз, губернатор. Затем весь мир вокруг перевернулся и потух.

16

Комната была опутана проводами, словно сетью гигантского паука. Всевозможные кабели красного и синего цвета, шнуры и просто какие-то веревки, закрепленные на кронштейнах, а то и намотанные на гвозди-сотки, вбитые в стены, пересекали помещение от стены до стены под разными углами. На компьютерах огромных размеров моргали лампочки индикаторов. Иногда что-то пищало, и на мониторах вспыхивали колонки с рядами цифр. Под высоким потолком, покачиваясь, висела лампочка, тускло освещая серые, покрытые копотью стены и холодный бетонный пол. Напряжение и опасность буквально витали в воздухе, рискуя свести с ума путника, случайно забредшего в чужие угодья.

А среди всего этого техно-хаоса, у дальней стены, на железном троне, восседал Хозяин. Щупленький старичок с жиденькой бородкой, морщинистым лицом и седыми волосами, он был одет в темно-синий халат, под которым виднелась белая рубашка и галстук-бабочка.

Время от времени Хозяин недовольно причмокивал, облизывая сухие губы. В левой руке он держал пульт с одним-единственным тумблером, а правой медленно поглаживал толстую ухоженную крысу, сидящую на подлокотнике. Перед старичком, стоя на коленях и безвольно опустив голову, что-то шептал мужчина, на вид сорока лет, одетый в военный комбинезон и разгрузочный жилет. Из ножен, болтающихся на ремне, торчала рукоять ножа, а за спиной висел автомат Калашникова.

– Ну-с, ты точно решил уйти? – нарушил молчание Хозяин.

– Да, – ответил человек в разгрузке и всхлипнул.

– Но почему, Александр? – старичок подался вперед, наклоняясь к человеку. – Путешествие в любую точку пространства-времени – разве не об этом мечтали наши разгоряченные юностью головы много лет назад? Ты ведь сам мечтал! Грезил!

– Я так больше не могу. Не хочу я смотреть, как сталкеры уходят в рейд и бесследно пропадают. Как пугаются каждого шороха. Я хочу домой. К себе домой. У меня жена и сынишка десяти лет…

– Когда это было, Александр? – перебил товарища старичок. – Что ты помнишь из ПРОШЛОЙ жизни, кроме жены и сына? И встань, наконец, с колен.

Александр, шатаясь, поднялся и схватился за провод, чтобы не упасть. Посмотрел на Хозяина.

– Я… я… – замямлил человек, пытаясь хоть что-нибудь вспомнить.

– Вот видишь! – возликовал старичок. – Ты не для того мира, друг мой. Теперь ты – часть Зоны. Часть этого гиблого места. Ты – величайший ученый, которого еще не знало человечество…

– Тварь! – перебил Хозяина человек. – Я – тварь!

– Нет! Ты – ученый. И всегда им будешь. И через десять лет, и двести лет назад.

– Нет! – закричал Александр. – Не могу! Не хочу! Я ухожу, с меня хватит!

Глаза Хозяина недобро блеснули в свете лампочки, а пальцы рук начали удлиняться, становясь похожими на когти. Крыса, будто почувствовав настроение человека, недобро зашипела, царапая коготочками железный подлокотник. Казалось, грызун готовился к прыжку. Хозяин, оставив пульт, рывком поднялся и в миг оказался рядом с перепуганным Александром…

Громкий скрежет створок разъехавшейся двери выдернул рядового из сна. Солдат попытался вскочить на ноги, но тут же упал, сильно ударившись больным плечом. От жуткой боли Ерохин сжал зубы, чтобы не застонать. Посмотрел в сторону выхода. В открывшемся проеме стояли двое. Один высокий и худой, с черными как смоль волосами и бледной кожей, одетый в засаленную майку и грязные джинсы. Второй – полная противоположность первому – низкий плечистый мужичок с пепельного цвета волосами и красными прожилками на тонкой, будто пергаментной коже лица.

– Подъем, мясо! – поприветствовал пленных худой бандит. В руках он держал увесистый дробовик. – Жрите и на выход.

Ерохин медленно повернулся на спину, стараясь не делать резких движений, чтобы не растревожить рану снова.

– А ты, – худой повернулся к рядовому, – после хавчика идешь к бугру. Он видеть тебя хочет. Егорка, проводишь солдатика.

– Понял, зроблю, – ответил коренастый бандит, опуская поднос с тарелками.

– Эй, как там тебя? – окликнул рядовой. – Да-да, ты, бомж в джинсах. Руки развяжи.