Дом скорпиона - Нэнси Фармер

Мария тоже принесла подарок и положила в общую груду, но в последний миг выхватила его у Матта из рук.

— Ничего я тебе не подарю! — закричала она.

— Дай сюда,— прошипел Матт, злясь, что девочка закатывает сцену при всем честном народе.

— Ты его не заслужил!

Мария бросилась было бежать, но отец — сенатор Мен-доса — схватил ее за руку.

— Отдай ему коробку,— велел сенатор.

— Он плохо поступил с Томом!

— Отдай, я сказал!

Мария поколебалась немного и вдруг, размахнувшись изо всех сил, зашвырнула коробку в кусты. .

— Пойди подними и принеси мне,— сказал Матт. В нем начала закипать холодная ярость.

— Оставь ее в покое,— шепнул Тэм Лин ему на ухо, но Матт не желал ничего слушать. Мария оскорбила его на глазах у всех, и даром ей это не пройдет!

— Молодец,— похвалил его Эль-Патрон.— Пусть женщины ходят перед тобой по струнке.

— Принеси сейчас же,— произнес Матт тем ледяным, смертоносным тоном, каким Эль-Патрон обычно разговаривал с провинившимися слугами.

— Мария, прошу тебя,— уговаривал дочь сенатор Мен-доса.

Девочка, всхлипывая, принесла подарок и сунула его Матту.

— Чтоб ты подавился!

Матт дрожал всем телом. Он боялся, что не совладает с собой и тоже расплачется. Внезапно ему вспомнились слова Эль-Патрона: «Она твоя подружка?» А почему бы Марии и не быть его подружкой?! Чем он отличается от других? Тем, что он клон?! Глядя в зеркало, Матт не видел никакой особой разницы между собой и остальными детьми. Нечестно относиться к нему как к Моховичку, если он получает отличные отметки и может назвать все наперечет планеты, самые яркие звезды и созвездия...

— Это еще не все,— сказал Матт.— Поздравь меня как следует. Поцелуй!

Толпа ахнула. Сенатор Мендоса побледнел как полотно и положил руки на плечи Марии, словно защищая дочь.

— Не надо,— прошептал Тэм Лин. Эль-Патрон сиял от восторга.

— Сегодня и мой день рождения тоже,— сказал Матт.— И я могу требовать все, что захочу. Разве не так, ми патрон?

— Так, мой маленький бойцовый петушок. Поцелуй его, девочка!

— Но он клон! — вскричал сенатор Мендоса.

— Он мой клон!

С Эль-Патрона мигом слетела вся праздничная веселость. Он потемнел и стал грозен, как дикий зверь, таящийся в ночи. Матту вспомнились слова, сказанные Тэмом Лином о своем хозяине: «Он рос все выше и выше, зеленел и зеленел, пока не затенил собой целый лес, но многие ветки у него перекручены». Матт был сам не рад, что затеял эту ссору, но отступать было уже поздно.

— Поцелуй его, Мария,— сказал сенатор Мендоса.— В первый и последний раз. Больше это не повторится. Я обещаю.

Сенатор, конечно же, не знал, что Мария уже не раз целовала Матта, точно так же, как целовала Моховичка и всех, кто ей нравился. Но Матт понимал, что сейчас совсем другой случай. Он ее унизил. Если бы о поцелуе ее попросил Том, никто бы не сказал и слова. Взрослым нравится, когда мальчики флиртуют со своими новиа...

Но Матт не мальчик. Он зверь.

Мария шагнула к Матту, больше не выказывая ни злости, ни упрямства Она стала похожа на Фелисию, покорно склонившуюся над своей тарелкой. Матту захотелось сказать: «Перестань. Я пошутил. Я понарошку», но было уже поздно. Эль-Патрон следил за ними, не скрывая радости, и Матт понимал, что сейчас идти на попятный будет себе дороже. Кто знает, какое наказание придумает старик для Марии, если она испортит ему развлечение?

Мария подалась вперед, и Матт почувствовал на щеке холодное прикосновение ее губ. Потом она бросилась к отцу и разразилась слезами. Сенатор взял ее на руки и, раздвигая толпу, двинулся прочь. Напряжение, сковавшее гостей, ослабло. Все заговорили одновременно — о чем угодно, только не о том, что произошло менее минуты назад. Но Матт чувствовал на себе их взгляды — гневные, полные укора, брезгливые...

От всех пережитых волнений Эль-Патрон очень устал. Он дал знак Тэму Лину и Простаку Дональду, те подхватили его и понесли. Когда Матт заметил это, коляска старика была уже на полпути к дому.

После ухода Эль-Патрона веселье разгорелось с новой силой, но с Маттом никто не заговаривал. Его словно не замечали. Побродив немного, он собрал свои скромные подарки, оставив аккумуляторный автомобиль на попечение слуг.

Матт направился в квартиру Селии, разложил на диване ее свитер и книгу Тэма Лина. Потом распаковал подарок Марии. Это была коробочка ирисок, которые она приготовила своими руками. Он знал это, потому что девочка не удержалась и выболтала ему секрет еще на прошлой неделе. Мария никогда не умела хранить тайны.

Матт знал, что Мария вечно припасает всякую всячину: поношенные рубашки, сломанные игрушки, бумагу, в которую заворачивают подарки. И ударяется в истерику, если хоть что-нибудь из ее сокровищ пропадает. Селия говорила, это оттого, что девочка лишилась матери, когда ей было всего пять лет. По ее словам, в один прекрасный день мать Марии просто ушла из дому и больше не вернулась. Никто не знал, куда она подевалась, а если и знал, то Марии не говорил. Когда Мария была маленькая, она думала, что ее мама потерялась в пустыне. По ночам она просыпалась в слезах, утверждала, что слышит мамин голос, но, разумеется, ей это только мерещилось. С тех пор, по словам Селии, у Марии и появилась привычка все запасать. Вот почему она никогда не выпускала Моховичка из виду, и вот почему щенок вырос таким трусишкой...

И вот Мария нарезала свою драгоценную оберточную бумагу на квадратики и завернула в них ириски! Глядя на них, Матт почувствовал себя последней свиньей. Ну почему, почему он не послушался, когда Тэм Лин просил его оставить Марию в покое?! Матт бережно закрыл коробку и отложил ее в сторону.

Селия задернула шторы. Как всегда, затеплила лампадку перед статуэткой Святой Девы Гвадалупской. В покоробленном от времени платье с дешевыми гипсовыми цветами у ног, Святая Дева выглядела весьма скромно, но Матт и не хотел, чтобы Она была другой. Он залез под одеяло и, пошарив, отыскал своего старого плюшевого мишку. Он бы скорее умер, чем признался Марии, что до сих пор спит с игрушкой.

12

Существо на кровати

Матт проснулся оттого, что в комнате было жарко и душно. Свеча перед статуэткой Святой Девы догорела, оставив после себя восковой запах, накрепко впитавшийся в занавески. Он распахнул окно и зажмурился от внезапно хлынувшего в комнату солнечного света. Утро было в разгаре. Селия уже ушла на работу.

Матт протер глаза, увидел на полке подарок Марии, и воспоминания о вчерашнем празднике вновь навалились на него во всей своей чудовищной отчетливости. Он знал, что должен помириться с девочкой, но в то же время прекрасно понимал, что та не сможет сразу простить его. Ей нужно время, чтобы остыть, успокоиться... Если пойти к ней прямо сейчас, она захлопнет дверь перед его носом.