Холодная Зима - Александр Маркьянов

Пират с кинжалом и надписью ИРА означает, что заключенный принадлежит к категории так называемого «отрицалова» — лиц, отказывающихся сотрудничать с администрацией учреждения и перевоспитанию не поддающихся. ИРА переводится как Иду Резать Актив — то есть иду резать сотрудничающих с администрацией исправительного учреждения заключенных.

Изображение Иисуса Христа и надпись БОГ — переводится как Буду Опять Грабить. Наносится лицами, отбывавшими наказание за грабеж

Изображение церкви с четырьмя куполами — означает, что человек четыре раза отбывал наказание в местах не столь отдаленных. Купола дорисовываются после каждой отсидки.

МИР — переводится как Меня Исправит Расстрел. Символ отрицалова

Восьмиконечные звезды на локтях — переводится «эти руки никогда не будут работать»

Изображение монаха бьющего в колокол — показывает, что человек не отмалчивается, когда надо восстановить справедливость.

Изображение тигра и подпись ТИГР — переводится как Товарищи Идем Грабить Ресторан. Означает, что человек отбывал наказание за разбой. Одновременно означает, что носящий эту наколку свиреп, агрессивен и никого не боится.

Восьмиконечные звезды на коленях — переводится «эти ноги никогда не встанут на колени»

«Они устали ходить под конвоем» — тут без комментариев, все понятно.

Петухов поставил недопитую кружку с чифирем на стол, помрачнел лицом.

— То есть как — нет?

— А вот так. Никто Бриллианта на следственный эксперимент не выдергивал. В МУРе про это и слыхом не слыхивали!

— Да как же это так? А документы, а сотрудники?

— Какие документы? Давай посмотрим. И тех, кто у тебя сегодня его выпускал — тоже пригласи.

Майор Петухов сорвал трубку телефона, нервно накрутил короткий внутренний номер…

— Тищенко ты? А где Тищенко? Вы что там, совсем охренели, что значит вышел? Мать вашу! Найти — и ко мне в кабинет! Пулей!

Положив трубку, Петухов допил остатки чифира

— Совсем охренели в атаке. Старший смены во время дежурства куда то вышел. Полный…

Через десять минут в дверь постучали…

— Заходите, не стесняйтесь!

В дверь вошел настоящий гигант, под два метра ростом, в военной форме с погонами внутренних войск, кажется старлей. Несмотря на свои размеры, было явно видно, что Петухова он по-настоящему боится. Поскольку свободных стульев не было, гигант так и остался стоять перед столом Петухова.

— Тищенко… — мрачно начал Петухов — у тебя кто сегодня утром на воротах дежурил?

— Та… — богатырь говорил с ярко выраженным украинским акцентом — Ковалев и Аршава. А что?

— А то! — рявкнул Петухов — твои остолопы на фуфло повелись! И вора в законе выпустили! Мать вашу, идиотов краснопогонных! Башкой хоть иногда думать надо, в нее не только едят! Давай сюда этих, б… архаровцев, да по одному! И смену не сдавать, пока не разберемся! Давай, давай, шевелись!

— Итак, еще раз. Когда появилась эта самая Волга?

— Говорю же — в семь часов тридцать минут она появилась. Полвосьмого.

— В семь часов тридцать минут. То есть — до начала рабочего дня. Вам это странным не показалось?

— А какое наше дело? Наше дело — стоять на воротах, проверять документы. Если документы в порядке — пропускать. А там документы в порядке были — и пропуска и удостоверения и постановление следователя. Все документы у них были.

— Что у них была за машина?

— Волга, двадцать первая, серого цвета. Обычная, не милицейская.

— Номера, конечно не запомнили?

— Нет, мы же не записываем. Да и машина внутрь не въезжала, остановилась у ворот.

— Хорошо. Кто проверял документы?

— Да я и проверял. А Миша Ковалев потом сопровождать их пошел…

— В общем Коля у них документы проверил, я по инструкции решил их сопроводить к старшему смены.

— Какой Коля?

— Да Кахабер. Сержант Аршава, мы его Колей зовем, так проще. Так вот — сержант Аршава проверил у них документы и говорит это, мне — мол, проводи товарищей к Тищенко, к старшему смены. Ну, я и пошел.

— Приметы этих людей запомнили? Сколько их было?

— Да, трое их было. Старший среди них — среднего роста, жилистый такой. Темноволосый. Лет сорок на вид. Небольшой шрам у левой брови, такой, полумесяцем. Его тот, что за рулем сидел — Николаем Павловичем называл. Тот, что за рулем сидел — повыше, лет тридцать — тридцать пять, волосы светлые коротко стриженные. В темных очках на пол-лица. Я его запомнил, потому что такие же очки себе хочу. Через стекло плохо видно было, он из машины не выходил. И еще один — тоже среднего роста, молодой, лет двадцать пять, среднего роста, черные волосы, усики небольшие. Больше не помню ничего.

— Одеты как были?

— Тот, который старший — в серый костюм, остальные двое — в черные. У старшего еще плащ был, он его через руку перекидывал.

— Татуировки?

— Нет, какие татуировки…

— Оружие было?

— У старшего и еще одного — было, пистолета Макарова. На входе они их сдали, как положено, на выходе забрали и еще…

— Что?

— Я на машину смотрел. Кажется там автомат лежал, в салоне. Я мельком видел…

— Твою мать… — Калинин оторвался от чтения протоколов — вот ведь придурки. В машине автомат лежит, с каких пор у МУРовцев автоматы. Мозги совсем не соображают.

— Только автомата нам в деле и не хватало… — мрачно заметил я

— Это точно…[46]

— Какие документы предъявили вам те, кто представился сотрудниками МУРа?

— Старший предъявил служебное удостоверение, на имя капитана Крестовского Николая Павловича, сотрудника Московского уголовного розыска. И постановление следователя о назначении следственного эксперимента.

— А как этот самый Крестовский объяснил, что на постановлении следователя есть виза начальника СИЗО, при том, что самого начальника СИЗО в этот момент на месте не было?

— Он сказал: вчера кто-то из МУРа тут был и подписал заодно с другими документами. А забрать Тимофеева вчера он не мог по причине отсутствия транспорта. Вот они и приехали с самого утра…

— И вы не позвонили ни начальнику СИЗО, никому другому, вы не попросили их дождаться пока приедет начальник СИЗО или начальник оперчасти — вы просто выдали им Тимофеева. Так?

— Ну, документы же в порядке были. А они сказали, что торопятся…

— Полный абзац — злобно выругался Петухов — меня эта уродская тупость просто убивает. Они видите ли торопятся… Долбоебы!

— Ну а что ты хочешь… Срочники, мозгов совсем нет. Документы в полном порядке — они и выдали. Им то до дверцы — стоят на посту и стоят, а там хоть трава не расти…

— Ладно… Что делать будем?

— Что делать, что делать… Я в прокуратуру поеду, выясню кто и как будет дело возбуждать по факту побега. Попытаюсь договориться, чтобы дело приняла к производству генеральная прокуратура, сдается мне, тут есть явная связь с убийством Беляковского в камере. А ты — докладывай наверх и готовь вазелин…

— Б… — снова выругался Петухов и в это время раздался новый стук в дверь.

— Да кто там, б…!!

— Товарищ… майор… Там женщины… две… Говорят что за телом Беляковского пришли. Оно ведь у нас пока или в морг уже отправили?

— У нас, у нас… Что делать будем? — Петухов взглянул на Калинина

— А что тут делать? Выдадим, бумага есть. Вон, пусть Сергей с ними разберется…

Наташу я увидел во дворе изолятора. Светленькая, худенькая, тонкая как тростинка, одетая в брючный черный костюм, высокая. Наталья абсолютно не была похожа ни на мать, ни на отца, ни вообще на еврейку. Сейчас она стояла, ожидая пока вывезут тело ее отца.

— Товарищ следователь, все, выдаем?

Я ничего не ответил, в голове словно звенел колокол. Пространство как-то сузилось и остались только я, Наташа и тонкая, огражденная невидимыми стенами тропинка между нами. Что же делать…

— Так выдаем?

— А? — я словно очнулся от забытья, солдат внутренних войск, уже напуганный тем, что произошло до этого, недоуменно смотрел на меня. Сзади стояли два зэка из активистов, они катили каталку с телом Беляковского.