Дневник учителя. Истории о школьной жизни, которые обычно держат в секрете - Райан Уилсон

Мне повезло работать в команде уравновешенных и разумных руководителей департаментов, которые изо всех сил старались избавить подчиненных от лишнего давления. Конечно, они не могли устранить его полностью, да и не должны были.

Работая руководителем департамента литературы, я порой плыл против течения, подвергаясь обстрелам со стороны Министерства образования и Бюро стандартизации образования, работы с детьми и навыков. Я всегда старался действовать в интересах учеников, поддерживая инициативы, основанные на мнении, что каждый ребенок должен достигать прогресса во всех предметах.

Два Майкла, Гоув и Уилшоу, нанесли огромный вред британской системе образования. Время их нахождения у власти стало кошмаром для школ. Уилшоу был хуже Гоува: во-первых, он был на посту дольше, а во-вторых, как учитель, должен был лучше в этом разбираться.

Бюро стандартизации образования, работы с детьми и навыков навредило школам, которые было призвано улучшить. Его ограниченное понимание успешного учительства и одержимость данными частично объясняют, почему учителя вполне обоснованно жалуются на стресс и огромную нагрузку, покидая профессию, в которой не осталось веселья и радости. Я надеюсь, что Бюро и его руководители научатся ценить ее сложность.

Что с вами не так?

На новой должности приходится привыкать к тому, что теперь учителя отсылают ко мне неуправляемых учеников. Так у них появляется возможность спокойно завершить урок и объяснить материал другим ученикам, и это хорошо. Единственный крошечный минус в этом: я понятия не имею, как с ними справляться.

Однажды мне требуется разобраться с десятиклассницей Алисией, которую выгнали с урока литературы. Как правило, у мальчиков проблемы с поведением возникают чаще, чем у девочек, но решать конфликты с последними сложнее. Когда мальчикам делают замечание, они очень эмоционально на это реагируют и иногда даже становятся агрессивными, но, придя на следующий урок, говорят: «Извините, сэр», и конфликт забывается. Девочки иногда обижаются до самого окончания школы. Конечно, это стереотипы, но в них есть доля правды.

Я подхожу к нужному классу и вижу, как Алисия балансирует у двери в туфлях на высоких каблуках. С ее локтя свисает маленькая сумочка. Я обращаюсь к ней, стараясь сочетать в голосе авторитет и сочувствие:

– Алисия, будет лучше, если ты пойдешь со мной в кабинет.

К ее резкому ответу я оказываюсь не готов.

– Чего? Зачем мне идти с вами? Я останусь тут, и вы никуда меня не затащите. Что с вами не так?

– Перестань, Алисия, – отвечаю я мягко. – Можно сделать это по-хорошему, а можно по-плохому. Давай просто пройдем в мой кабинет, сядем и поговорим о том, что… – Я не успеваю закончить предложение, потому что она поднимает руку в знак того, чтобы я замолчал. Она смотрит на учительницу, идущую по коридору в нашу сторону.

– Боже мой, мисс, мне так нравятся ваши туфли! Где вы их купили? – говорит Алисия. – Вы сможете продолжить через минуту, – добавляет она, глядя на меня.

Я настолько шокирован, что даже не знаю, как на это реагировать. Понятия не имею, как вести себя, и это ужасное чувство. Очевидно, что ее поведение неприемлемо, и она не собирается мне подчиняться. Однако же я должен разобраться с этим! При мне есть рация, я могу связаться с коллегами и попросить их о помощи. Стыдно признаться, но я не знаю, как поступить с пятнадцатилетней девочкой. Поспорив с ней еще немного, прихожу к выводу, что выбора у меня нет. Приходит заместитель директора, и Алисия незамедлительно соглашается пойти с ней.

– Я так рада, что вы здесь, мисс. Ни за что не пошла бы с этим парнем. Он был так груб со мной, – говорит она достаточно громко, чтобы я слышал.

Я вдруг чувствую себя одиноким. Мне даже не с кем поговорить об этой неприятной ситуации. Я не могу обсудить это с другими учителями из своего департамента, потому что именно я должен поддерживать их, а не они меня. К старшим коллегам обращаться не хочется, потому что у них полно своих дел, и я боюсь показаться слабым. Я даже не могу обсудить это с Зои по дороге домой.

Кончайте

Я понял, что как руководитель департамента должен научиться справляться с чувством вины. Теперь у меня так много административной работы, общения с людьми и анализа данных, что мои уроки, самая важная составляющая профессии, отошли на второй план. В нашей школе учителя ведут 21 урок в неделю, а я, как руководитель департамента, – 18, поэтому все равно приходится постоянно проверять работы и составлять планы уроков, помимо которых есть и другие дела.

Ученики этой школы ведут себя не так, как в Эссексе. Они грубее, жестче и чаще склонны спорить с учителем; принимают активное участие в обсуждениях и никогда не боятся высказывать свои мысли. Если урок показался им скучным, они непременно сообщат об этом, но если понравился, благодарят меня с такой искренностью, которой я не видел в пригороде. Вообще, дети всегда остаются детьми, где бы они ни жили.

С самого начала мне очень полюбились десятиклассники – жизнерадостные, разговорчивые и терпеливые. Они не сердятся, когда я неправильно произношу их необычные имена. Однажды утром я пишу на доске домашнее задание, объясняя упражнения, которые нужно выполнить к следующему уроку. Ученики вполне предсказуемо начинают стонать.

– Ну-у-у, сэр, хватит уже, – умоляет меня один из них.

– Так, десятиклассники, кончайте, – обращаюсь я к детям.

Осознав, что только что сказал, я замолкаю. Кто-то на последних партах хрюкает. Я изо всех сил стараюсь не рассмеяться. Через мгновение весь класс хохочет, а я делаю вид, будто не понимаю, что же их так рассмешило.

Мобильные телефоны

Есть три вещи, которые могут испортить любой урок.

Первое место занимает оса, залетевшая в класс. Все тут же перестают меня слушать, поочередно вскакивают с мест и совершенно неэффективно размахивают руками, пока насекомое летает по кабинету. В такой ситуации можно просто сдаться и пойти домой.

Второе место отводится снегу. Как только с неба начинают падать белые хлопья, все ученики от младших до старших тут же приклеиваются к окну. Снег стоит после ос, поскольку во время снегопада ученики слушают меня спокойно, а не кричат и не бегают по классу.

Звук сообщения или звонок мобильного телефона соседствуют со снегом и осами и способны испортить даже самый продуманный урок. Все головы в классе, в том числе и учительская, вертятся в поисках источника звука. Один ребенок резко краснеет и с виноватым видом хватается за вибрирующий карман. В этот момент все сидят затаив дыхание, ожидая, что будет дальше.

Мобильные телефоны полностью запрещены в обеих школах, где я работал. Мы имеем полное право конфисковать их, положить в конверт и передать директору. Он возвращает ученику телефон только после того, как тот принесет от родителя записку.