Позывной: «Колорад». Наш человек Василий Сталин - Валерий Большаков

– Хочешь спустить полтораста «мессеров»? – щурился Котов, и впрямь напоминая довольного кота.

– Хотя бы сотню, – отвечал Григорий. – Для начала…

11 июля погиб один из «ветеранов» – подполковник Герасимов.

В тот же день 9-я немецкая полевая армия Моделя выдохлась и перешла к обороне, а вот войска Брянского фронта начинали наступление.

По плану, 32-й гиап, как и вся их истребительная дивизия, должен был завоевать господство в воздухе на орловском направлении, «по совместительству» прикрывая наступающие части 3-й и 63-й армий, да плюс к этому – обеспечить вольготную жизнь штурмовикам и бомбардировщикам в районе Евтехов – Протасово – Лосиноостровский.

– Высота патруливания – непрерывного! – устанавливается в 2500–3500 метров, – накачивал Бабков своих комэсков, – высота более 4000 метров отводится для действий пар «охотников» из «братского» полка. Вопросы есть? Вопросов нет.

12 июля в пять утра майор Стельмашук затеял на аэродроме митинг, посвященный долгожданному наступлению.

Старлей Савельев и летчики-асы Горшков и Корчаченко вынесли гвардейское знамя.

Майор Холодов зачитал обращение к личному составу Военного совета фронта и сказал:

– Сегодня начинается наступление войск нашего фронта. Наша задача – завоевать и удержать господство в воздухе на направлениях главного удара, драться с врагом стойко и самоотверженно, по-гвардейски!

В тот же день у деревни Прохоровка сошлись две танковые армады.

Корпусам Катукова и Ватутина противостояли немецкая армейская группа «Кемпф» и 2-й танковый корпус СС – 1-я танковая дивизия Лейбштандарте-СС «Адольф Гитлер», 2-я танковая дивизия СС «Дас Райх», 3-я дивизия «Тотенкопф» (включая восемь трофейных «Т-34»), и так далее.

Около тысячи танков, с крестами на башнях и без, лязгали и грохотали, кромсая гусеницами степь.

Боевые порядки смешались. От прямых попаданий снарядов танки взрывались на полном ходу.

Срывало башни, летели в сторону гусеницы.

Отдельных выстрелов пушек слышно не было – стоял сплошной, обвальный грохот.

Из горящих машин выскакивали танкисты и катались по земле, пытаясь сбить пламя.

Эфир бурлил котлом.

«На фоне обычного потрескивания помех в наушники неслись десятки команд и приказов, а также все, что думали сотни русских мужиков о «гансах», «фрицах», фашистах, Гитлере и всякой сволочи. Эфир был настолько переполнен ядреным русским матом, что, казалось, вся эта ненависть может в какой-то момент материализоваться и вместе со снарядами ударить по врагу».

Но все же грандиозное танковое сражение русские мужики выиграли.

К вечеру Быков совершенно вымотался – семь боевых вылетов!

И в небе, и на земле крутилась сплошная карусель – одна группа садилась, другая тут же взлетала.

В воздухе стоял сплошной рев моторов, пушечно-пулеметные очереди трещали поверху, сливаясь с артиллерийской канонадой.

То здесь, то там чистую голубизну небес пачкали грязно-черные шлейфы сбитых самолетов.

Падали «фоки», падали «Яки»…

А с раннего утра все завертелось по новой.

Эфир звенел на все голоса:

– Миха, разворот!

– Куда прешь, зараза?

– На двенадцать часов, ниже тридцать градусов!

– Абшус![14]

– Идем в наборе!

– Хильфе! Хильфе! Анстрален![15]

– Прикрой, я атакую!

– На хера?! Отходи!

– Хорридо![16]

– Прикрой его!

– Машины в голове!

– Атакуем!

– Сафонов где?

– Не вижу его!

– Жукова сбили!

– Едрить твою налево…

– Ахтунг! Крайс шлиссен![17]

– Восьмой, отбей!

– Ш-шайссе!

– Идем домой, горючее на исходе.

– Абшус!

– Всем отходить на аэродром! Атакую один!

– Я прикрою!

– Это приказ!

Советские штурмовики и истребители мешали немцам настолько, что Люфтваффе полностью переключило все группы 51-й истребительной эскадры «Мельдерс» на помощь бомбовозам.

Но это не остановило наступления войск Брянского фронта.

Немецкие летчики стали шире применять «расчистку воздуха» – большие группы истребителей появлялись над полем боя минут за десять до прибытия бомберов, чтобы связать боем советские самолеты и увести их в сторону.

Наши эту тактику раскусили – в бой вступали, но заданный для прикрытия район не покидали.

Летчики 32-го полка «обменялись опытом» с немцами и тоже стали вылетать на «ягд фрай» – «свободную охоту».

«Свободные охотники» действовали в глубине расположения противника. С большими группами самолетов они не связывались, выслеживая и сбивая одиночек или пары.

В основном на «охоту» вылетали «Ла-5 ФН».

А 13 июля немцам преподнесли неприятный сюрприз – командующий Брянским фронтом вводил в бой 1-й гвардейский танковый корпус.

Немцы спешно кинули бомбардировщики и штурмовики на новую напасть.

Пилоты 32-го прикрывали боевые порядки танкового корпуса.

Ушла «на смену» 3-я эскадрилья, и Быков скомандовал:

– По самолетам!

Скоро их очередь.

Вот над КП взвилась зеленая ракета. На взлет!

Григорий легко поднял «лавочку» и стал набирать высоту.

Хороший самолет, ничего не скажешь. А «По-7» все равно лучше…

Пропустив под крылом Елизаветинку, Быков пролетел над танковыми колоннами «тридцатьчетверок».

В бой Григорий вел восьмерку «Ла-5» – одной четверкой командовал он, другой – Котов.

Второй раз на «лавках» вылетали новички, Яценюк и Никитин.

Шли «кубанской этажеркой», на 4000 метров, но долго патрулировать не пришлось.

– В воздухе появились «фоккеры», – раздалось предупреждение с передового КП, от «Дракона». – Будьте внимательны!

Быков тут же дал запрос:

– Я – «Колорад», где «фоки»? Наводите.

– «Колорад», выполняйте свою задачу.

– Командир! – крикнул Орехов. – Бомберы идут! Много!

– Вижу, глазастый ты наш.

– На двенадцать, ниже двадцать градусов – «Юнкерсы»! Атакуем в лоб.

Тут же заговорил КП:

– «Колорад», я – «Дракон». К плацдарму подходят бомберы с «фоккерами». Ударной группе атаковать бомберов, верхней четверке сковать боем «фоккеров». Действуйте!

Подобно грозовой туче, с юга перла большая группа бомбардировщиков «Юнкерс-88» – четыре полных девятки шли на излюбленной своей высоте – где-то между 2000 и 3000 метров, а выше вилось более двадцати «Фокке-Вульфов-190».

«Фоккеры» были новее «Мессершмиттов» и серьезней вооружены, однако справляться с ними было чуть легче, чем с «худыми». Почему так, Григорий понятия не имел.

«Фокке-Вульф-190» больше всего походил на «По-седьмой», и не только внешне.

Может быть, слабинка этого истребителя заключалась в пилоте?

– Володя, на правую группу. «Котик», на левую.

– Понял!

– Бьем ведущих! Пройти сквозь строй, не сворачивать!

– Я прикрою!

Стрелки с «Ю-88» зачастили, напуская веера очередей, голубые трассы их пулеметов плели в воздухе губительную сеть.

Тогда свое веское слово сказали две авиапушки ШВАК – застучали, напуская пороховой вони, и попали.

Консоль крыла ведущего «Юнкерса» отвалилась, а следом и мотор закувыркался, дико вращаясь в воздухе.

Бомбовоз как летел, так и упал, валясь гигантским кленовым семечком.

– Есть!

Быков ухмыльнулся.

Он чувствовал себя лисом, дорвавшимся до курятника.

Эх, сколько тут жирненьких несушек!

Не снесете вы свои осколочно-фугасные яички, ощиплем мы вас!

Ощиплем и ошмалим…

Спикировав и набирая высоту, Григорий ударил трассерами под брюхо «Юнкерсу», следующему в очереди.

Крыльевой бак был пробит, но бензин не загорался, сеясь серенькой моросью.

Короткая очередь – и загорелось.

Гори-гори ясно!

Полыхнуло…

Девятка «Юнкерсов», скоропостижно ставшая восьмеркой, стала распадаться – без ведущего каждый экипаж сам искал ответ на вопрос: «Куды бечь?»

Самолеты опорожняли бомболюки и налегке, бреющим подавались на запад.

Проскочив над строем, Быкову удалось свалить еще одного бомбера, когда на его группу навалились «фоккеры».

Тут Григория словно окатило холодной водой – распаренному, потному, в душной кабине… Приятно.

Это было, как второе дыхание для бегуна – Быков совершенно успокоился, даже колотившееся сердце «сбавило обороты».

Григорий усмехнулся: мелькнувшее у него сравнение было не случайным – он словно сам перевоплотился в самолет.

Отрастил себе «стальные руки-крылья», и вот уже в груди запекло от «пламенного мотора»…

Быков видел всех своих врагов и всех однополчан, он точно знал, как свергнуть с небес первых и защитить вторых.

Знал и умел.

Его «Ла-5» ворвался в «собачью свалку» с ходу.

Короткая очередь – и кабина подвернувшегося «фоккера» расколочена вдребезги, в кровавые брызги.

С небрежной ленцой довернув, Григорий в упор выпустил снаряды по второму немецкому истребителю, гвоздя мотор.

Готов.

Увернувшись от дымчатых шнуров трасс, ответил, словно на дуэли.