Что я видел - Борис Житков

Я сказал, что вовсе не чёрные. И что Матвей Иванович нарочно говорит. А я не боюсь.

Матвей Иванович сказал:

— Ось побачишь.

Я слез с колена и тихонько сказал бабушке:

— Что это: «Ось побачишь»? Зачем он мне так говорит?

А бабушка сказала:

— Это значит: «Вот увидишь».

И Матвей Иванович сказал, что орехи так пачкают, что хуже, чем чернила: потом три дня руки не отмоешь.

Груша дюшес

Потом Матвей Иванович стал уходить. А бабушка ему говорила, чтоб он ещё чай пил. Он сказал, что он больше не хочет чай пить, а чтоб бабушка съела грушу. Он пошёл в прихожую, и Клавка опять за ним побежала. И я тоже побежал. Я только до двери добежал. И увидал, что у Матвея Ивановича там корзиночка с крышечкой. Крышечка тоже из прутиков.

Матвей Иванович вынул оттуда грушу, большую-пребольшую. Он её за хвостик понёс прямо к бабушке.

Груша совсем коричневая, как будто печёная. А она не печёная. И её надо тихонько брать, потому что очень мягкая.

Бабушка закричала:

— Ах, какой большой дюшес!

Я тоже стал кричать:

— Почему дюшес?

Бабушка сказала:

— А это груша — дюшес.

А я кричал, чтоб мне дали подержать. И мне дали немножко подержать. А есть её никому не дали. Бабушка сказала, что сначала её нарисует, чтоб потом девочкам вышивать. Потому что она очень красивая.

А Матвей Иванович говорил, что скоро пришлёт лошадей. И нас повезут в колхоз, где всё растёт. И яблоки всякие, и маленькие и большие. Груши, вот такие, прямо на дереве висят, и ещё есть ягоды разные.

А потом прямо на земле растут арбузы, и я увижу, как они растут. И там есть один такой большой, что его повезут показывать в Москву. Потому что он — прямо как самовар.

Матвей Иванович уехал

Я хотел плакать, чтоб меня Матвей Иванович взял с собой. А бабушка на меня поглядела, и я не стал. А потом Матвей Иванович погладил нашу кошку и сказал:

— Ну, бувайте здоровеньки.

И ушёл.

А мы все пошли опять смотреть грушу. Бабушка её стала рисовать, и я тоже захотел рисовать. И Клава тоже стала рисовать. У Клавы немножко вышло, а у меня не вышло. А я всё равно нарисовал домик.

А у бабушки вышла настоящая груша. Только она очень долго рисовала.

А мы с Клавой стали ловить кошку, чтоб её купать. Бабушка услыхала и сказала, чтоб не смели. А что кошку можно чесать гребешком.

И мы с Клавой стали чесать.

КАК МЫ ЕХАЛИ В КОЛХОЗ

Матвей Иванович за нами прислал лошадей

Я всё бабушку спрашивал, когда поедем в колхоз. А потом вдруг утром бабушка меня разбудила и сказала, чтоб я скорей одевался и что лошади приехали. И чтоб я очень скоро пил молоко. И зажгла электричество, потому что было не очень светло. Мы скорей пошли на улицу, а там стояли две лошади и тележка, очень красивая. Она зелёная, и ещё цветочки нарисованы. А на тележке скамеечка. Около лошадей стоял дядя. Он поправлял у лошадей на головах волосы.

Он сказал бабушке:

— Здравствуйте, Марья Васильевна! С внучком?

Бабушка сказала:

— Здравствуйте, Опанас.

И дядя Опанас стал бабушке помогать залезть в тележку. А потом взял меня под мышки и посадил рядом с бабушкой на скамеечку. А скамеечка не просто скамеечка, а это козлы, чтобы сидеть и править.

Дядя Опанас тоже к нам залез. И тоже сел на скамеечку.

Мы поехали, и наша скамеечка стала немножко подскакивать. И потом опять вниз. И нас качало. Это потому, что под скамеечкой такое железо подставлено: оно гнётся очень, и нас оно качало.

Я стал ещё больше качаться и толкал бабушку и дядю Опанаса, и мы все смеялись. А на улицах совсем никого не было. Бабушка сказала, что все ещё спят в постелях. Лошади очень скоро бежали, а дядя Опанас только кнутик достал, они сразу ещё скорей. Мы с бабушкой чуть назад не упали. У скамеечки сзади спинка есть, потому мы с бабушкой и не упали назад.

И дядя Опанас смеялся и говорил:

— А вы держитесь!

Как мы лошадей поили

Я попросил дядю Опанаса, чтоб дал мне кнутик держать. Я только держать его буду. И я держал. А потом мне стало холодно. Бабушка закрыла меня платком. Я сказал, чтоб теперь бабушка подержала кнутик, потому что я спать захотел. И я заснул, а бабушка меня держала, чтоб я не упал.

Я проснулся. А мы не едем, а стоим. И мы не в Киеве, потому что просто под деревом стоим.

И дома такие, как там, где мы невод смотрели. А кругом стоят мальчики и девочки. Они все босиком, и все на нас с бабушкой смотрят, и все говорят:

— Бачь — хлопчик! Бачь, який хлопчик!

И на меня пальцами показывают.

Их очень много было. Дядя Опанас ушёл, и я немножко забоялся и не стал на мальчиков глядеть. Я стал вверх глядеть, на дерево.

А один мальчик крикнул:

— Гей, хлопче! Як тебя зваты?

Бабушка сказала, чтоб я ответил, что меня Алёшей зовут. А я хотел заплакать, потому что они все стоят и глядят.

А тот мальчик совсем подошёл и на колесо влез и прямо мне сказал, чтоб я говорил, куда еду. А я в платок спрятался. Все мальчики стали смеяться и кричали:

— Гу! Гу!

Бабушка сказала им, что я испугался. А они всё равно кричали «гу». Потом они сразу перестали, а это дядя Опанас пришёл.

И я стал глядеть, как он ведро держал, а лошадь — мордочкой в ведро и всё ведро выпила. Дядя Опанас опять ушёл, и я видел, что он пошёл по дороге.

Там был на земле круг большой из камня. А посредине дырка. Дядя Опанас в дырку пустил ведро. Ведро не упало, потому что на верёвке. Дядя Опанас верёвку пускал, пускал, а потом стал вверх тянуть.

Я стал бабушку спрашивать:

— Почему? Почему?

Бабушка сказала, что не «почему», а что там яма. Её нарочно выкопали. Она очень глубокая, и там внизу вода. И это называется колодец. Туда из земли вода натекает. А камни кругом — это чтоб не упал никто. Оттуда все воду берут.

Шелковица

Я сказал, что боюсь мальчиков. Бабушка сказала, чтоб я не боялся и что мы сейчас дальше поедем. Надо и другую лошадку напоить. А потом девочка одна тоже полезла к нам и стала мне в руки давать ягодки. Они совсем чёрные, и на каждой ягоде — много маленьких. Бабушка сказала:

— Возьми.

Я взял и сказал, что знаю: это малина.

А девочка сказала:

— Не знаешь — то шелковица.

И засмеялась. Я хотел бросить ягоды: чего она смеётся и нарочно говорит «шелковица»?

А бабушка сказала:

— Ну да, шелковица. Скажи спасибо.

И сама сказала девочке «спасибо», потому что я не хотел. Я бабушке ягоды отдал.

Бабушка стала вверх показывать:

— Вон, гляди, ягоды — это всё шелковица. Малина на кусте растёт, а не на дереве.

А я не хотел глядеть, потому что все девочки и все мальчики тоже стали глядеть и пальцами на дерево показывать: — Ось, ось!

А я не глядел на дерево, а глядел, как другая лошадка пьёт. Дядя Опанас потом залез к нам на скамеечку, и мы поехали. Мальчики немножко побежали, а один поехал, потому что он сзади прицепился. А потом он отцепился. Только он крикнул:

— Я знаю, вы у колхоз едете!

Мне стало жарко, потому что солнце было очень сильное и прямо на нас.

Бабушка сняла с меня курточку и туфли, и носочки. Я сказал, что хочу пить.

Дядя Опанас сказал, что он тоже хочет пить и что мы с ним будем в колхозе есть арбуз. Как приедем, так сразу будем есть арбуз. Я хотел с дядей Опанасом есть арбуз и не стал просить пить.

Как из земли хлеб растет

Дорога пошла вверх, и лошадки стали идти тихо. Не бежали, а шагом шли. Дядя Опанас соскочил на дорогу. Он вожжи не выпустил, а пошёл рядом. Это он потому выскочил, чтоб лошадкам без него было легче.

А потом дядя Опанас говорит:

— Вон какой хлеб у нас!

А там никакого хлеба не было.

Там сбоку стояли соломенные горки.

Я думал, что дядя Опанас нарочно говорит, и закричал:

— Я знаю, это солома!

А дядя Опанас говорит:

— Нет, хлеб.

Я стал смеяться, потому что хлеб не такой. Я сказал, что знаю, какой хлеб: круглый, и его можно есть.

Дядя Опанас сказал, что и этот есть можно.

Я спросил:

— А как же его есть?

Я всё думал, что он нарочно. И сказал:

— Ха-ха-ха! Вы его не будете есть.

Дядя Опанас сказал:

— А вот и буду.

И отдал бабушке вожжи. А потом говорит:

— А ну, пойдём со мной! Увидишь, как я буду есть.

Снял меня на землю, и мы пошли по дороге. Прямо к этой соломе. Только я не мог идти. Потому что из земли тоже росла солома. И она сострижена и стоит торчком. Как щётка. Она мне заколола ногу, потому что я был босиком.

И я закричал:

— Ай, ай!

И сел на землю. И стал плакать. А дядя Опанас взял меня на руки и понёс. Прямо к этой соломе. А эта солома лежала горкой. Дядя Опанас сказал, что это — копна и что он сейчас будет есть. Дядя Опанас поставил меня на землю так, чтобы меня не кололо. Потом он потянул одну соломинку. А там на конце вдруг толсто. И всё волосики, волосики.