Ошибка просветления - У. Г. Кришнамурти

То, что ты делаешь или не делаешь, не играет никакой роли. Твоя практика святости, твоя практика добродетели – это ценно для общества, но не имеет никакого отношения к этому.

В: Конечно, мы живем в обществе; но что касается этого – просветления, реализации или как вы это называете…

У. Г.: Как бы ты это ни назвал – это твое слово.

В:.… оно никак с этим не связано?

У. Г.: Оно абсолютно никак с этим не связано. Я даже иногда дохожу до того, что говорю, будто это возможно для насильника, убийцы, для вора, для каторжника, для шулера – это может случиться! Чтобы выделить это; не то чтобы я…

В: Но это случалось?

У. Г.: Это может случиться, да. Я не знаю, может быть. Это никак не связано: моральные правила поведения не имеют какого бы то ни было отношения к этому. Не то чтобы такой человек был аморален – он не может быть аморален – для него это невозможно, понимаешь, невозможно.

В: Его поведение автоматически подстраивается под моральный кодекс, превалирующий в обществе?

У. Г.: Его поведение, вероятно, до какойто степени попадает в рамки морального и религиозного кодекса. Но он представляет собой опасность. То, что я говорю, является угрозой тебе, каким ты себя знаешь и ощущаешь. Это угроза для тебя.

В: Каким образом?

У. Г.: Ты не можешь принять это. Как ты можешь это принять?

В: Но если это приходит автоматически, как может идти речь о вас как опасности? Вы не можете никому предложить способ достижения этого.

У. Г.: Именно по этой причине я говорю, что эта индивидуальность не может быть полезна обществу. Она – редкая птица, редкое растение – поместите ее в клетку, в музей, и смотрите на нее – она нечто другое, понимаете.

В: Но никогда не опасная?

У. Г.: Тем более, понимаешь, потому что она не вписывается в эти рамки.

В: Люди говорят, что выживание человечества будет под угрозой уже в течение века.

У. Г.: Ты веришь в это? Этот (вид) прожил много столетий, и он найдет какойнибудь способ выжить. Я считаю так: мы научимся жить вместе не из любви, не из чувства всеобщего братства, не изза всего этого, но из страха уничтожения себя. Ты никого не можешь ранить, не поранив себя – не психологически, а физически, – только осознав это, мы научимся жить вместе. Пока каждый ищет своей собственной безопасности, всеобщей безопасности быть не может. Мы говорим о «разрядке» в международном отношении, но она должна распространиться до уровня индивидуальных отношений. Только тогда это возможно; не этими разговорами о «всеобщем братстве», «единстве жизни», «единой жизни» – вся эта ерунда не помогла и не поможет. Только страх заставит нас жить вместе в мире, нравится нам это или нет. Ты можешь взять револьвер и заставить самого сильного в мире человека танцевать для тебя – это факт. Это какимто образом выживет; вы не позволите всему взлететь на воздух. Только сумасброд, безумец может взять себе в голову, что пришло время всем нам взорваться.

Человек выживал столетиями, и теперь мы все вдруг заговорили о «ценностях» и подобной ерунде. Для чего? Это не помогло жить в гармонии и мире. Мы создали эту моральную проблему, видишь ли. У растений и животных нет никакой религиозной проблемы; человек создал эту религиозную проблему.

Понимаешь, у этого нет абсолютно никакого социального содержания, и я не могу думать ни о каком коллективном действии. Так что этот индивид подобен чемуто, выброшенному Природой, и не важно, признает ли это ктото или нет. Этот человек не может быть ничем полезен этому обществу. Когда они подумают, что я угроза для их существования, они естественно ликвидируют меня. Я не против. Если общество ликвидирует меня, то, что здесь останется, мне не важно. Во мне нет миссионерского рвения и никакого желания спасать человечество. Кто дал мне полномочия спасать человечество? Человеческий род существовал столетиями, и он будет продолжаться. Я не участвую в «святом бизнесе»; я пою свою собственную песню. Если ктото приходит, я говорю; если никто не приходит, я иду на прогулку или смотрю на птиц, смотрю на деревья – столько всего происходит. Но я не выхожу, чтобы выступать с трибуны, – я не создан для этого. Я простой человек – я не хочу излишне усложнять вещи. Понимаешь, моя позиция очень простая. Я всегда к вашим услугам. У меня нет личной жизни, которую я могу назвать своей собственной. Кто угодно может прийти ко мне в любое время. Я вижу их и говорю: «Доброе утро, что я могу для вас сделать?» – это все, что я могу сделать; мне нечего дать; это все.

Знание – это не чтото мистическое или таинственное. Ты знаешь, что счастлив, и у тебя есть теории о работе вентилятора, света – это знание, о котором мы говорим. Ты представляешь другое знание, «духовное знание», но – духовное знание, чувственное знание – какая разница? Мы даем им названия. Фантазии о Боге принимаются, но фантазии о сексе называются «чувственными», «физическими». Нет разницы между ними; одна социально приемлема, другая нет. Ты ограничиваешь знание до определенной сферы опыта, и тогда оно становится «чувственным», а другое становится «духовным»? Для меня все чувственно.

Знание, которое важно для живого организма, – все это необходимо. Но все эти предположения о Боге, Истине, Реальности не имеют для меня никакого значения – все это культурные ценности; они не имеют никакого отношения к выживанию живого организма; все это социально, деспотически установленные, религиозные ценности. Все наши вкусы – культивированные. Влечения и антипатии все культивированы; нет такой вещи, как абсолютная мораль. Под «моралью» я имею в виду сомнения по поводу ваших действий до и после. Это все социально.

Для чего хорош хороший человек в этом мире? Он хорош для общества, не так ли? Эти правила поведения необходимы для гладкого управления обществом. Эти религиозные деятели создали полицейских внутри вас. Определенные действия считаются «хорошими», а другие «плохими», либо до, либо после того, как вы их совершили, – это никак не помогло тебе; именно мышление создало эту проблему. Проблема человека по сути своей в моральной дилемме, сомнениях по поводу своих действий до и после – это стало неврологической, а не религиозной проблемой – все твое тело вовлечено в это. Даже Бог стал неврологической проблемой: «Бог» – это перевернутое написание «собаки»/«собака наоборот» [3], но все ваше существо реагирует на слово «Бог». Все ваши верования – они не просто психологические; они неврологические.

Ты не знаешь, что хорошо; ты знаешь лишь, что хорошо для тебя. Это все, что тебя интересует, это факт. Все крутится вокруг этого. Все ваше искусство и здравый смысл крутится вокруг этого. Я не говорю цинично. Это факт. Ничего тут такого нет. Я ничего не говорю против этого. Ситуации меняются, но это то, что ведет тебя через все ситуации. Я не говорю, что это неправильно, понимаешь. Если это не так, чтото должно быть неправильно с тобой. Пока ты действуешь в сфере того, что называют «парой противоположностей», хорошего и плохого, ты всегда будешь выбирать, в каждой ситуации, вот и все – ты не можешь не делать этого.

«Моральный человек» – трусишка. «Моральный человек» – это напуганный человек, малодушный человек – вот почему он соблюдает мораль и осуждает других. А его праведное негодование! Моральный человек (если такой существует) никогда не будет рассуждать о морали или осуждать когото. Никогда!

Человек всегда эгоистичен и будет оставаться эгоистичным, пока он практикует бескорыстие как добродетель. Я не хочу говорить о бескорыстии – у него нет никакой основы. Ты говоришь: «Завтра я буду бескорыстным человеком. Завтра я буду прекрасным человеком» – но пока не пришел завтрашний день (или послезавтра, или следующая жизнь), ты будешь оставаться эгоистичным. Что вы имеете в виду под словом «бескорыстие»? Вы всем говорите быть бескорыстными. Какой в этом смысл? Я никогда никому не говорил: «Не будь эгоистичен». Будь эгоистичен, оставайся эгоистичным! – вот мое послание. Желание просветления – эгоистично. Когда богач раздает милостыню – это тоже эгоистично: его будут помнить как великодушного человека; вы поставите его статую.

Основные удовольствия, которым вы предаетесь, я совсем не против них. Что бы вы ни делали, я совсем не против этого. Оттого, что вы думаете, что есть нечто более интересное, чем то, что вы делаете, есть это беспокойство – потому что у вас есть «идеальный способ» делать чтото, «совершенный способ» делать чтото. Почему так происходит?