Сага об исландцах - Стурла Тордарсон

это Кольбейну. Клирик искал помощи у епископа, но Кольбейн объявил тяжбу своей и не пожелал ее отдавать на суд епископа.

Епископ предлагает заплатить по тяжбе шесть сотен и заявляет, что это более чем вдвое превышает обычную виру[227]. Но Кольбейн не соглашается; договариваться с епископом — сказал он, — нет смысла, так как он, мол, все равно нарушает любую сделку.

Кольбейн доводит тяжбу против клирика до его осуждения, а епископ произносит малое отлучение Кольбейну и всем тем, кто сидел в суде.

Полмесяца спустя Кольбейн с Сигурдом проводят раздел имущества клирика и изымают его добро.

Узнав об этом, епископ подвергает обоих полному отлучению, ибо имущество Скэринга было ранее вверено ему.

Во время альтинга епископ сидел дома, а Кольбейн с Сигурдом явились на тинг, и люди их поддержали, а они, в свой черед, поддержали других. Они осудили шестерых домочадцев епископа за укрывательство клирика.

21. Битва на Тальниковом Мысу и гибель Кольбейна[228].

[1208 г.] По окончании тинга Кольбейн стягивает к себе народ со всех округ и собирается провести на Пригорках раздел имущества тех, кто считался объявленным вне закона, и изъять их добро.

На усадьбе с епископом было немного народа, и друзья просили его уезжать, говоря, что едва ли его людей отпустят с миром.

Епископа было нелегко убедить, но все же он поступил так, как советовали его друзья, и уехал на север в свои округи. Он не придавал никакого значения тому, что люди, которых преследовал Кольбейн, считались осужденными, и пускал их в церковь, как свободных.

Кольбейн и его люди вели себя точно так же, и все, кого епископ объявил отлученными, ходили в церковь.

Священники договорились — и долго следовали заведенному обычаю — поддерживать отлученных епископом как в церковных, так и в прочих делах. Они также, несмотря ни на что, продолжали петь обедни, хотя епископ им это запрещал или даже отлучал за непослушание их самих[229].

Но когда лето минуло, епископ возвращается обратно: к нему стеклось множество народа. Первым среди мужей был его родич Эгмунд Хрен; с епископом были и другие храбрые люди — Вигфус Проповедник, сын Энунда, Кональ сын Сокки и много иных. Свита епископа сильно умножилась, ибо его враги говорили, что коли он вздумает явиться в усадьбу вместе с объявленными вне закона, они убьют их. А те не решались расстаться с епископом, так как им негде было искать защиты, кроме как у него.

Когда епископ со своей свитой ехал с севера по Островному Фьорду, несколько прощелыг из его отряда совершили набег на пристань Гасир и ограбили там иноземцев, которых епископ ранее отлучил от церкви за пособничество Кольбейну с Сигурдом. Когда епископ и Эгмунд об этом узнали, то возместили большую часть награбленного. После этого епископ двинулся со своим отрядом домой на Подмаренничные Поля и вывез оттуда церковный ларец со святыми дарами и несколько книг: ему казалось, что они ни в коем случае не должны оставаться в руках отлученных. На Подмаренничных Полях заправлял тогда Арнор сын Туми от имени Сигурда; при нем было много народа[230].

Вот епископ отъезжает прочь, а Арнор и его люди дают знать Кольбейну, заявляя, что епископ пошел уже на открытый грабеж.

Затем все в своих округах набирают отряды — Сигурд с Арнором и Халлем сыном Клеппьярна в одном месте, а Кольбейн в другом — и замышляют напасть на епископа, что они позже и сделали.

Епископ приезжает к престолу рано утром в день освящения своей церкви и поет там мессу. А на следующий день приходилась Поздняя Месса Марии [8 сентября 1208 г.], и епископ хочет устроить в этот день службу, ведь престольная церковь посвящена деве Марии.

В день службы появляется Кольбейн с тремя большими сотнями людей[231] и окружает усадьбу.

Затем люди начинают ездить между сторонами и искать пути к примирению.

Кольбейн был настроен столь решительно, что не хотел даже слышать ни о чем другом, кроме выдачи ему объявленных вне закона. Но епископ не хотел отдавать своих людей на расправу, если им не обещают пощады.

Эгмунд прилагал все свои силы к тому, чтобы предотвратить беду и добиться примирения, ибо у него были свояки и союзники с обеих сторон.

Но поскольку Кольбейн был непреклонен, попытались договориться хотя бы о том, чтобы епископу позволили беспрепятственно выехать с усадьбы вместе с его людьми. Кольбейн не дал согласия и на это. Все же епископ с Эгмундом решились испробовать этот путь; все считали, что вступать в битву недопустимо.

Под вечер, к Мессе Марии, на усадьбе зазвонили во все колокола к вечерне, но, по рассказам, Кольбейн и его люди не услышали колокольного звона[232]

[9 сентября 1208 г.] Теперь епископ с тремя сотнями людей выезжает с усадьбы. При нем было трое аббатов и двое монахов, почти сорок священников и много иных клириков. В отряде было немало храбрых мужей, но были также подростки, нищие и бродяжки.

И вот, когда Кольбейн и его люди видят, что епископ со своей свитой скачет прочь, священник Бруси заводит речь:

— Смотри, Кольбейн: вон едет епископ и увозит с собой свою и твою славу!

Кольбейн велел своим людям садиться по коням. Он сказал, что не допустит, чтобы епископ ускакал прочь вместе с объявленными вне закона. Кольбейн скачет впереди своего войска и выстраивает на пути епископа свои четыре[233] сотни людей.

Тогда епископ сворачивает с проезжей дороги и хочет проехать в другом месте.

Кольбейн и его люди поворачивают им навстречу. И когда оба отряда встречаются, начинается битва.

Епископ сидел на лошади; при нем находились аббаты и несколько священников. Он крикнул, что биться не надо. На это никто не обратил внимания.

Берси сын Вермунда с Мшистой Горы рьяно шел вперед и все время допытывался, где Эгмунд. Одного из провожатых Эгмунда звали Надд. Он выступил против Берси. Схватка их окончилась тем, что Берси убивает Надда.

Тут Эгмунд произнес:

— Рьяно ж ты рвешься вперед, Берси.

— Тебе предстоит узнать на себе, — говорит Берси, — что я подойду к тебе еще ближе.

Тогда Эгмунд бросился навстречу Берси и нанес ему смертельный удар.

Люди епископа — Кональ сын Сокки, Свейн сын Йона, Вигфус Проповедник и многие другие с ними — бились отчаянно.

Кольбейн получил удар камнем в лоб. Это была смертельная рана. От