Брак и секс: полная биография половых отношений - Евгения Винтер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В обществе активно обсуждалась идея «правильного» образования женщины как будущей матери, сторонниками которой были известные ученые и писатели (среди них Н. И. Пирогов, А. И. Герцен, В. Г. Белинский, Н. Г. Чернышевский).
Валентина Успенская в работе «А. Коллонтай: радикальный проект женской эмансипации» пишет:
«Доктрина свободной любви и личной свободы женщины, представленная Н. Г. Чернышевским в романе „Что делать?“ (1864) выглядела в середине XIX века наиболее радикальной и оказала огромное влияние на А. Коллонтай. Еще был феминизм с его акцентом на значении самостоятельной деятельности организованных в движение женщин за равноправие с мужчинами. Российские „равноправки“ почти одновременно с женщинами Северной Америки и Западной Европы объединялись в организации с требованиями равных прав на высшее образование, профессиональный труд, а в начале ХХ века — гражданского права голоса. Авторитетные российские журналы 90-х годов XIX века и первого десятилетия XX века регулярно публиковали материалы „об успехах феминизма в различных странах“, авторами которых были также российские журналистки, писательницы и лидеры женского движения».
Тем не менее российское женское движение всегда заметно отличалось от западных течений, а женщины в России не называли себя феминистками. Причин этому было несколько: во-первых, женщины в России не собирались бороться с мужчинами, наоборот, всегда считали себя помощницами мужчин; во-вторых, в дореволюционной России мужчины тоже активно занимались решением «женского вопроса», и это делало мужчин и женщин союзниками в вопросе освобождения женщин.
Но, пожалуй, никто не сделал так много для решения «женского вопроса» и преобразований в сфере брачно-семейных отношений в России, как Александра Коллонтай. Первая российская женщина-посол и безусловный лидер женского движения в России, она не уставала подчеркивать, что далека от феминизма.
В начале 1920-х годов А. Коллонтай написала несколько интересных статей и очерков, посвященных женской эмансипации, проблемам семьи и сексуальных отношений. Коллонтай отстаивала позиции освобождения женщины от семейно-бытового «буржуазного» наследства, от привязанности к мужчине, от буржуазной морали, ограничивающей женщину материнскими функциями.
В своей знаменитой работе «Дорогу крылатому Эросу» А. Коллонтай рассуждает о любви и пролетарской морали:
«Современная любовь всегда грешит тем, что, поглощая мысли и чувства „любящих сердец“, вместе с тем изолирует, выделяет любящую пару из коллектива. В этот период моральным идеалом, определяющим общение полов, является не оголенный инстинкт пола, а многогранные любовно-товарищеские переживания, как мужчины, так и женщины. Эти переживания, чтобы отвечать складывающимся требованиям пролетарской морали, должны покоиться на трех основных положениях:
1) равенство во взаимных отношениях (без мужского самодовления и рабского растворения своей личности в любви со стороны женщины);
2) взаимное признание прав другого, без претензий владеть безраздельно сердцем и душой другого (чувство собственности, взращенное буржуазной культурой);
3) товарищеская чуткость, умение прислушаться и понять работу души близкого и любимого человека (буржуазная культура требовала эту чуткость в любви только со стороны женщины).
Но, провозглашая права „крылатого Эроса“ (любви), идеология рабочего класса вместе с тем любовь членов трудового коллектива друг к другу подчиняет более властному чувству — любви-долгу к коллективу. Буржуазная мораль требовала: все для любимого человека. Мораль пролетариата предписывает: все для коллектива.
Идеология пролетариата, отбрасывая буржуазную „мораль“ в области любовно-брачных отношений, тем не менее неизбежно вырабатывает свою классовую мораль, свои новые правила общения полов, которые ближе отвечают задачам рабочего класса…
Если в любовном общении ослабеет слепая, требовательная, всепоглощающая страсть, если отомрет чувство собственности и эгоистическое желание „навсегда“ закрепить за собой любимого, если исчезнет самодовление мужчины и преступное самоотречение от своего „я“ со стороны женщины, то разовьются другие ценные моменты в любви. Окрепнет уважение к личности другого, умение считаться с чужими правами, разовьется взаимная душевная чуткость, вырастет стремление проявлять любовь не только в поцелуях и объятиях, но и в слитности действия, в единстве воли, в совместном творчестве».
Ее понимание любви как «стакана воды» нашло свое отражение в статье «Любовь и новая мораль»:
«Все современное воспитание женщины направлено на то, чтобы замкнуть ее жизнь в любовных эмоциях. Отсюда эти „разбитые сердца“, эти поникшие от первого бурного ветра женские образы. Надо распахнуть перед женщиной широкие врата всесторонней жизни, надо закалить ее сердце, надо бронировать ее волю. Пора научить женщину брать любовь не как основу жизни, а лишь как ступень, как способ выявить свое истинное Я. Пусть и она, подобно мужчине, научится выходить из любовного конфликта не с помятыми крыльями, а с закаленной душою. „Уметь в любую минуту сбросить прошлое и воспринимать жизнь, будто она началась сегодня“ — таков был девиз Гёте. Уже брезжит свет, уже намечаются новые женские типы — так называемых „холостых женщин“, для которых сокровища жизни не исчерпываются любовью. В области любовных переживаний они не позволяют жизненным волнам управлять их челноком; у руля опытный кормчий — их закаленная в жизненной борьбе воля. И обывательское восклицание „У нее есть прошлое!“ перефразируется холостой женщиной: „У нее нет прошлого — какая чудовищная судьба!“»
Задачу советской власти А. Коллонтай видела в том, чтобы поставить женщину в такие условия, когда бы ее труд был направлен на благо государства:
«Надо сберечь силы женщин от непроизводительных затрат на семью, чтобы разумнее использовать их для коллектива». «Кухни, закабалявшие женщину, — писала Коллонтай, — перестают быть необходимым условием существования семьи». Единственной обязанностью женщины оставалось рожать здоровых детей и вскармливать их до яслей. Рассуждая о семье, она подчеркивает необходимость для мужчин учиться быть внимательными к чувствам других, ценить личность женщины. «Женщины всегда учились этому, а мужчинам не было нужды; и покуда они не разовьют в себе способности к коллективной жизни, требующей этих качеств, не может быть хорошего социалистического брака».
Однако реальный процесс трансформации семейно-брачных отношений в России в 1920-х годах оказался совсем не таким, каким он представлялся А. Коллонтай. Женщины не могли пользоваться своими правами из-за неграмотности, они не желали расторгать брак, отдавать государству детей. В «Тезисах о коммунистической морали в обществе» А. Коллонтай, по мнению В. Успенской, признает «выделение брачной пары в обособленную ячейку — семью». При непосредственном участии Коллонтай в России в 1917 году были приняты самые революционные в мире законы о семье: «Об отмене брака», «О гражданском браке, о детях и о внесении в акты гражданского состояния», которые устанавливали уравнение в правах супругов и признание всех детей законными, а также впервые в Европе давали женщинам право сохранять девичью фамилию.
Следующим декретом в 1920 году советская власть легализовала аборты, а процедура развода упростилась настолько, что в 1926 году для развода одному из супругов стало достаточно отправить открытку в загс. Однако к 1930-м годам ситуация с рождаемостью стала настолько критической, что правительство было вынуждено принять радикальные меры: в 1935 году в СССР полностью прекратилось производство контрацептивов, через год были запрещены аборты (вновь разрешены в 1955 году), к 1948 году развестись стало можно только через суд. При этом начиная с 1935 года женщины были обязаны наравне с мужчинами работать на заводах и в шахтах.
Существует мнение, что благодаря своеобразной форме женского равноправия в СССР и суровым реалиям постсоветской жизни для большинства современных россиянок ненавидимый западными феминистками патриархат стал скорее сулящей благополучие мечтой, чем системой, с которой надо бороться.
Е. Вовк пишет о том, что в последнее время «для России процессы культурного переосмысления и изменения брачно-интимных отношений характерны в неменьшей степени, чем для западных стран. Считать высокий уровень разводов и распространенность сожительства абсолютно новым в российской культуре явлением было бы ошибкой — как-никак после революции в стране была А. Коллонтай с теорией „крылатого Эроса“, к концу 20-х годов — самое либеральное по тем временам брачное законодательство, а в 60-е годы — самый высокий в мире уровень разводов. Но все же вряд ли кто-нибудь станет возражать против того, что сейчас в России возникает некая новая конфигурация брачно-интимных отношений, некие культурно легитимированные альтернативы союзу, оформленному как зарегистрированный брак».
