Сокровища горы Монастырь - Михаил Иванович Ханин

у приказчиков не получилось реализовать крупную партию левого товара, и она пролежала в пещере 250 лет.

Вскоре и эта, и другие гипотезы потеряли всякую актуальность. Докладчик, высоченный молодой человек, на пресс-конференции так и не появился и все встало на свои места. Первым взорвался, устав ждать и почувствовав себя одураченным, лысый, худющий, раздражительный маститый профессор, доктор исторических наук, не вспомню уже его фамилию.

– Балаган! Шарлатаны! – кричал он, направляясь к выходу. – Каждый студент знает, что на Колывано-Воскресенском заводе выплавляли исключительно черную, если хотите, чернявую медь. Часть этой меди там же очищали, и получалась обыкновенная красная медь. Другую часть черной меди перевозили в Невьянск и там (и нигде больше!) выплавляли из нее серебро и золото. Это азы, прописные истины, и не знать их позор! Дилетанты! Поверили проходимцу!

На нет и суда нет. Пошумев и выпустив пар, люди стали расходиться. Все сходились во мнении, что стали жертвой бесподобно организованного розыгрыша. Заставить поверить в сказку, иллюзию одного или двух человек тоже прикольно, но поставить на уши весь Барнаул – фантастика! И только фотограф Сеня настаивал на том, что держал в руках настоящий серебряный слиток и что высоченный молодой человек не аферист. Но я тогда поверил не ему, а собравшимся на пресс-конференцию докторам и кандидатам всех мыслимых наук…

Ну что скажете, господа присяжные заседатели?

– Это он! – вздохнул Гриша.

– Это он! – как эхо повторил отец.

– С ума сойти! – поразился Зуев. – Выходит, весь этот цирк, детский сад с просиживанием штанов в архивах, библиотеках и скитания по лесу с миноискателем не готовые анекдоты, а что-то стоящее? С ума сойти!

– А то! И ты, дядь Валер, спонсор великого Чернова.

– Да, да, как Павел Третьяков или Савва Морозов!

– И все-таки давайте поговорим непосредственно о нападении на вашего приятеля, – уже несколько даже озабоченно попросил я. – Сдается мне, что оно как-то связано с двумя тоннами серебра и центнером золота. Почти уверен в этом.

Дело было темное. Шум подняла квартирная хозяйка. Возвратившись от дочери, она обнаружила, что в квартире все перевернуто вверх дном. Исчезли деньги (около тысячи рублей) и наиболее ценные вещи. Перепуганная насмерть старушка сразу позвонила в милицию.

Подозрение в ограблении сразу пало на квартиранта. Во-первых, два замка на входной двери были не взломаны, а открыты ключами. А ключи, помимо самой хозяйки, были лишь у ее дочери да у квартиранта. Во-вторых, сам квартирант исчез.

Его нашли недели через три. Кто-то позвонил в милицию и сообщил о лежащем без сознания молодом человеке. Это и был Чернов. На нем не было живого места: синяки, ссадины, сломанные ребра, гноящиеся ожоги на спине и животе. И самое страшное – он сошел с ума. Личность потерпевшего установили по обнаруженному во внутреннем кармане пиджака паспорту.

Все это рассказали Зинаиде Алексеевне в милиции. Милиционеры надеялись найти преступников с помощью Евгения, но этим надеждам не суждено было сбыться. Когда к Чернову возвратился рассудок, выяснилось, что он ничего не помнит ни о нападении, ни о последующих событиях. Не исключалось, что он по каким-то причинам не желает говорить о них.

– Вы хотите сказать, что на Женю напали не случайно и не случайные хулиганы? – встревоженно посмотрев на меня, проговорил Вениамин Тихонович. Лапочка! Дошло до утки!

– Вениамин Тихонович, вы пугаете меня! – в первый раз я позволил себе пошутить над педагогом. – Вы провидец!

Сухарев улыбнулся – не то смущенно, не то польщенно.

– Ну. Вот Вениамин Тихонович подозревает, что на вашего соседа напали не случайно и не случайные хулиганы, – улыбнулся я и отхлебнул глоток чая. – И я склонен с ним согласиться. Пытки с применением утюга до помешательства клиента исключают версию о случайном нападении. Согласны?

– Сто пудов!

– Пожалуй…

– И что?

– Напрашивается вопрос: «А кто эти неслучайные персонажи?» Предлагаю выбирать из имеющихся в наличии кандидатов.

– Даже так?

– Я думаю… – ощерился в жесткой усмешке Зуев, – это дело рук моего лучшего друга Ромео и его папеньки. Вот сволочи!

– Сто пудов! – поддержал его Гриша.

– Согласен! – не стал спорить и я. – Во-первых, это их почерк. Во-вторых, факты. Моя подружка из редакции упомянула, что охранник, увидев слиток и услышав про две тонны серебра, сразу отзвонился кому-то по мобильнику.

Позавчера в «Эльдорадо» рядом с самим Мясником шел смутно мне знакомый качок. Тогда я не сообразил, где его видел, а сейчас дошло – в редакции. Это был тот самый охранник. Сдал Чернова и свалил в банду.

Дальше! Это несущественно, но для полноты картины я счел необходимым упомянуть и о самом захвате их соседа. По моему предположению, братки по наводке охранника перехватили его на подходе к редакции, куда тот торопился на пресс-конференцию.

Чернов и глазом моргнуть не успел, как очутился на заднем сиденье черного БМВ между двумя мордоворотами. Подобные акции люди Мясника отработали до автоматизма. Это их хлеб. И захват того же Чернова на Тихоновом лугу тому подтверждение.

А вот потом пошло все наперекосяк. Сначала ничего не дал обыск квартиры. Их сосед оказался не так прост. И карту, и слитки, если они были, он спрятал не там, где жил сам, а где-то в другом месте. Бандюкам ничего не оставалось, как, инсценировав ограбление, убраться восвояси.

Я умолк. Что случилось дальше, было ясно как божий день – пытки. И говорить о них мне было неприятно.

– И тогда бандиты всерьез взялись за Женьку: побои, утюг, паяльник. Как в крутых боевиках, – пришел мне на помощь тезка. – Но там пытали суперменов, которым все нипочем. А Женька – ботаник, студент кулинарного техникума, шахматист. Я все прикалывался над его увлечением шахматами, шутил, что если шахматы спорт, то онанизм – тяжелая атлетика. Неужели он выдержал пытки?

Я пожал плечами.

– Я б в жизни не выдержал. Сто пудов! – признался Гриша и даже поежился. – Один раз бы прижгли утюгом – и все бы рассказал. Пофиг! Зимой Ванька, братишка, разбаловался и уронил нечаянно мне на ногу стакан с чаем. Я полчаса бегал по дому и орал, как полоумный. А тут утюг, паяльник – ужас!

– Не наговаривай, Гриш, на