Пацаны. Ковенант - Сергей Извольский

Остатки жгутов молний еще ветвились по площадке, а я смотрел на свои руки — левая еще сияет потухающим отсветом метки, а на правой, на безымянном пальце, золотой перстень, повернутый печаткой внутрь. Сейчас — по мере того, как молнии прекращали искрить, перстень истончался, исчезая.

Когда полностью стихло огненно-электрическое буйство, полностью исчез и перстень вместе с погасшей татуировкой метки. Только и там и там остались едва заметные, чуть более темные чем остальная кожа следы.

Обернулся, посмотрел за спину — чистый мрамор. Кровь, тела противников, их оружие, все исчезло, сгорело в пламени. Поднял взгляд вверх — почти первые и иные важные лица в высокой ложе явно ошарашены. Кто-то оглушен, многие заметно испуганы, невозмутимых почти нет. Анна выглядит лучше всех — словно тяжкий груз с плеч сбросила. Хотя, кивнув мне, она тут же посмотрела на зеленый сектор трибун, где в одиночестве сидела Василиса. Да, сбросила конечно тяжкий груз, да не весь.

Подмигнув Анне — несмотря на разделяющее расстояние, она похоже заметила, я направился к зеленому сектору. Внешне старался выглядеть невозмутимо и беззаботно, но по всему телу растекается слабость адреналинового отходняка. Хочется уйти куда-нибудь в темный уголок, сесть обхватив руками колени и посидеть так, чтобы никто не трогал минут сто двадцать.

Пройдя мимо статуй германо-ирландского пантеона поднялся на трибуну и подошел к Василисе, кивком показал в сторону основной группы.

— Пойдем.

Девушка ни спорить, ни даже говорить ничего не стала. Поднялась и мы вместе вернулись на трибуну красного сектора, встреченные гулом самых разных возгласов, в которых преобладало удивление нашей смелостью, восхищение умом и сообразительностью. Нет, понятно, что про слабоумие отваги никто не говорил, но в некоторых комментариях прямо откровенно читались намеки.

Пока мы стояли в кругу удивленных товарищей, в высокой ложе происходила организационная суета волнения. Там явно прощались и уходили некоторые люди — в том числе почти первые лица и их свита из других государств. Видимо присутствовали как наблюдатели, а остаются только те, кто имеет допуск к речи, которую нам сейчас речь говорить будут.

В высокой ложе теперь в основном мелькали темные мундиры Ковенанта — костюмов и платьев практически не осталось, переходили на другие позиции обеспечивающие безопасность бойцы.

— Красавчик, привет. Какие планы на пятницу? — отвлекая от наблюдений, раздался рядом чарующий голос.

Повернув голову, буквально оцепенел — рядом стояла самая красивая девушка на свете. Да что там девушка — самая настоящая богиня, прекрасная настолько, что зажмуриться хотелось от нестерпимого блеска ее красоты. Высокая, одного роста со мной, длинные чуть вьющиеся светлые волосы рассыпаны по плечам, пронзительные голубые глаза смотрят, казалось, прямо в душу; улыбка, за возможность увидеть которую еще раз хочется мир бросить к ногам этой прекрасной девы.

Хотел ответить, что в пятницу вечером у меня свободное время, которое я обязательно разделю с тобой, моя прекрасная королева, но не смог. Язык не повернулся, я просто потерял дар речи.

— Прости, подруга, красавчик занят, — вдруг почувствовал, как меня крепко взяли под руку. Мелькнула сбоку белая туника — к моему плечу в игривой позе прижалась Василиса, и тут же ощутил, как сквозь ткань в мое предплечье впиваются ее длинные ногти.

Голубоглазая богиня между тем с показательной ленцой перевела взгляд на вставшую рядом со мной девушку. В ее взгляде легко читался пренебрежительный вопрос: «Тобой что ли занят?»

— В пятницу вечером он трахает мою маму. Но если ты к тройничку без предубеждений, могу попробовать договориться. Если сосешь как пылесос, это будет преимуществом. Норм?

Голос Василисы с едкими интонациями, и ощущение ее впившихся под кожу ногтей просто в клочья разметали накатившее на меня наваждение.

Я моргнул даже пару раз, не в силах глазам поверить. Теперь передо мной стояла вполне обычная девушка, правда с необычным именем — Люция. Я ее не только по необычному имени запомнил, но и отметил — даже находясь в волнении перед своей авантюрой, что она первой пошла на посвящение из своей группы, отправившись к статуе богини Афродиты.

Да, Люция девушка миловидная, но совсем недавно, пока в московском метро по красной ветке ехали, на каждой станции в вагон и не такие красотки заходили пачками. Когда пересели на другую ветку, фестиваля красоты конечно поменьше стало, но тоже красавицы встречались.

В общем, понятно все: Люция выбрала покровительство Афродиты и из-за ее божественной ауры я дар речи и потерял, впав в очарованное состояние и едва слюной не капнув.

— Пиши если что, — между тем натянуто улыбнулась мне Люция, бросив короткий злой взгляд на Василису и отошла к своей группе с таким видом, как будто забыла об огромном количестве важных дел.

Вот зря Люция, кстати, так на Василису злобно смотрела. Вообще-то за такие шутки, как она только что провернула, в зубах промежутки бывают. Она, похоже, этого даже не понимает, надо будет объяснить. Но не сейчас. Точно не сейчас, позже — сейчас еще отойти от всего произошедшего надо.

— Спасибо, — негромко сказал я Василисе.

— Я тебя свидания лишила, а ты мне спасибо? — подняла она одну бровь явно отточенным жестом. Больше не прижималась демонстративно томно, но руку мою пока так и не отпустила.

Кстати, а ногти-то ее все еще под кожей, саднит ощутимо.

— Спасибо за то, что предупредила.

Именно Василиса кричала предостерегающе, когда меня секутор со спины атаковал, несмотря на напряжение момента голос я ее узнал.

— Ах, ты про это. Да случайно вырвалось, не благодари.

— Слушай, у тебя по жизни характер такой, или просто магния не хватает? Может витамины пропить?

Все же не сдержал эмоции, слишком сильно переволновался перед выходом. Да и в круге арены, в общем-то, не сказать, что спокойно все было.

— Тебя нахер давно посылали, герой?

— Тебя давно головой в препятствие втыкали, злодейка?

— Вот и поговорили, — поджав губы, Василиса отбросила мою руку и отвернулась.

Опустил взгляд, потрогал саднящее место, но рукав поднимать не стал. И так чувствую, что далеко под эпидермис ногти всадила, нечего другим показывать.

— Господа, дамы, внимание! — появился перед нами Атаманов. — Сейчас идем переодеваемся кому надо, — короткий взгляд на меня. — После этого состоится важное собрание.

— Какое собрание, Анатолий Германович? — подал голос Ярик.

— Важное.

Глава 9

Раздевалки находились в вагончиках строителей, куда мы дошли большой группой.