Песнь мечты - Сандра Смит

– Я умею слушать, и у нас достаточно времени, чтобы поговорить.

Она улыбнулась, но тут же поняла, что он не видит ее в темноте.

– Может быть, мне именно это и нужно – чтобы меня выслушали. Здесь только мы с тобой.

– Попробуй. Это останется между нами.

– И звездами.

– Они всегда были моими друзьями. – Его голос эхом отозвался в ночи. Этот звук окутал ее, словно одеялом. И она решилась.

– Первый год своей учебы я провела в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе. Семья моего отца жила тогда в Бель-эйре.

Воспоминание об О’Нилах улучшило ее настроение. В противоположность ее клану, они были открытыми людьми и не боялись выказывать свои чувства.

– Моя тетя пригласила меня жить в ее семье. Их дом находился неподалеку от студенческого городка. Мои дед и бабушка тоже жили поблизости, и мои родители одобрили мой выбор.

Осень шла, обходя кусты с шипами, которые перегораживали ветками дорогу. Ее мул заупрямился от неожиданной смены направления. Осень успокоила животное, терпеливо обводя его вокруг кустов. Джесс шел следом за ней, и, когда они вышли на более широкую часть дороги, она услышала, что он поравнялся с ней. Осень продолжала:

– Это было во время второго семестра, когда я узнала о своей настоящей матери. Произошло это довольно странным образом. В один из солнечных дней я сидела на свежем воздухе, на траве, готовясь к занятиям, и у меня была пара свободных часов между уроками.

До сих пор у нее перед глазами стояла пышная зелень студенческого городка, и она помнила, как пели вокруг птицы, и как звучал отдаленный смех студентов, проходящих мимо по дорожкам.

– Я готовилась к уроку литературы, когда неожиданно передо мной села странная женщина. Сначала присутствие женщины удивило меня: тот факт, что она села так близко, когда вокруг были акры свободного места, я расценила как странность. Но когда она внимательно посмотрела на меня, я поняла, что женщина хочет поговорить со мной. Это была старая индианка. Ее кожа была смугла и обветрена. В волосах струились седые пряди. На ней была ситцевая юбка и плотная блузка, в которой, я подумала, ей, должно быть, жарко. Но самое сильное впечатление на меня произвели ее ювелирные украшения. На ней было несколько ожерелий и серебряный пояс, инкрустированный бирюзой.

Осень обошла развалины скалы, совершенно не обращая внимания на дорогу, поскольку ум ее путешествовал обратно во времени.

– Она не вписывалась в ту обстановку, но по какой-то непонятной причине не казалась она также и чужеродной. Она была из тех людей, которые казались людьми вне времени. Из тех людей, которые живут настолько в согласии с самими собой, что им незачем подстраиваться.

– Редкость, – прокомментировал Джесс. – Я знал еще двух-трех, похожих на нее.

Это замечание могло бы вызвать у нее любопытство, но она была слишком погружена – в прошлое. Она не вспоминала о визите этой женщины много лет, но неожиданно ей показалось, что необходимо вспомнить каждую деталь.

– Она была старая, но красивая. Ее присутствие действовало на меня успокаивающе. И это было хорошо, потому что ее рассказ показался мне очень странным. Сначала я ей даже не поверила.

– Она рассказала тебе о твоих родителях?

– Да. В это трудно было поверить. Потом, когда то, что она говорила, начало доходить до меня, то показалось еще более невероятным. Она сказала мне, где найти запись о моем рождении и даже назвала агентство, из которого меня взяли О’Нилы.

Воспоминание о женщине принесло с собой сожаление и теплоту. Было бы так славно поговорить с ней снова и узнать побольше о своей родной матери! Упоминание о Доре Росс было табу в ее родном клане.

– Странно то, что клан не пожелал признать того факта, что я дочь Доры Росс. И, тем не менее, женщина настаивала на том, что мой долг и судьба приехать в Аризону.

– Навахи не любят терять своих детей. Они обычно идут на крайние меры, чтобы вернуть их.

– Да, я читала о случаях, разбиравшихся в суде, когда племя требует вернуть ребенка, усыновленного белыми.

Это был другой шип, который пронзал ее сердце. Клан действительно обычно боролся за своего потерянного ребенка. Почему же тогда они отвергали ее?

– Когда я приехала, чтобы встретиться с Большим Хозяином и представиться клану, они, казалось, совсем не были рады принять свою давно потерянную дочь.

– Когда это было?

– Когда кончился семестр. Я ездила в Гранаду. То самое место, куда мне сказала поехать та женщина.

Джесс быстро прикинул и понял, что она приезжала, когда он был на действительной службе в армии. Ни один человек – никто не сказал ему о приезде Осени. Это не было чем-то необычным: в то время он ничего не хотел знать о резервации – его не интересовало ни то, кто там был, ни то, кто приезжал туда.

Но с тех пор, как он оказался связанным со спецслужбами, ему пришлось возобновить свой интерес к тому, что происходит в ближайших резервациях. Его связи в Мексике и его знание испанского и нескольких индейских диалектов привлекли к нему внимание комиссии сената по нелегальной торговле наркотиками Соединенных Штатов. Теперь, когда он работал по заданию правительства, то восстановил контакт с навахами, хопи и апачами Белой Горы. Это, конечно, понравилось бы Дайе. Она хотела, чтобы он признал свою принадлежность к апачам. Однако он общался с ними в силу долга службы, но никогда не обращал внимания на их образ жизни и обычаи.

Голос Осени прервал его горькие размышления.

Он напомнил себе, что у него есть задание. Именно это задание и было той причиной, по которой он взял Осень с собой.

– Я уехала, очень разочарованная и обиженная. Понимаешь, я думала, что они будут рады познакомиться со мной.

– Они не поверили, что ты член их клана? – Он знал о сомнениях Арло, но он также знал, что Арло испытывал крайне горькие чувства по поводу участи своей сестры Доры.

– Они поверили мне, но я не понимаю их молчания. В семье моего отца было совсем иначе. Там обнимались, целовались, устраивали большие праздники по каждому случаю. Я неверно поняла реакцию Большого Хозяина, потому что не знала их обычаев.

– Значит, ты уехала? – подвел он итог.

– Я была очень зла и растеряна. И кинулась скорей к семье, домой. Мои сестры думали, что я свихнулась, чтобы так огорчаться из-за родственников, которые не желали меня признавать, и которых не заботила моя судьба.

Им пришлось прервать беседу, поскольку впереди был крутой склон. Тропа сузилась, и Джесс пошел впереди, чтобы указывать путь. Пока он продвигался, ведя в поводу свою лошадь, в его голове мелькали разные предположения. Может быть, горечь и боль вызвали у нее желание наказать клан – тем, что она будет иметь дело с наркотиками? Тоже своего рода месть…