Краткая история Индии - Джон Зубжицки

и могущественного государства Южной Индии. Музаффар Джанг был объявлен новым низамом на тщательно подготовленной церемонии в Пондишери в 1750 году, после того как войска под командованием французов разбили его соперника, Насира Джанга (1712–1750). Выбор Дюплекса в пользу Пондишери вместо Хайдарабада был очень важен. Он хотел напомнить мусульманскому миру, что власть от наместника Декана перешла к французам. В ответ на его поддержку Музаффар Джанг признал Дюплекса наместником всей Южной Индии, от реки Кришны до мыса Коморин. Теперь французы получили почти абсолютную власть над 30 миллионами человек.

Правления Джанга так и не признал могольский падишах в Дели, который продержался на троне каких-то шесть недель, после чего попал в западню и был убит. Но, признав французов, он создал прецедент, который навсегда изменил политическую карту Индии. С тех пор индийские правители, которые желали утвердить свою власть при поддержке английских войск, должны были отдавать им части своей территории и оплачивать содержание войск, размещенных на их земле, под предлогом якобы защиты от внутренней и внешней угрозы. От них также ожидали приглашения в свою столицу британского «резидента», за которым оставалось последнее слово в вопросах царского брака и наследования. Отрезанные от возможности проводить независимую внешнюю или военную политику, такие индийские государи оказывались просто марионетками строителей империи из Лондона.

Авантюризм Дюплекса обернулся для него крахом. В 1754 году он был заменен на своем посту французским морским офицером Шарлем Робером Годео де Займоном, который прибыл в Индию, чтобы наладить французские взаимоотношения с англичанами. Это освободило сцену для Клайва, который быстро пошел в гору по карьерной лестнице внутри компании и приобрел репутацию военного стратега и блестящего лидера.

Звезда «Клайва Индийского» взошла во время осады Аркота в 1751 году. Аркот, город с сотней тысяч жителей, был столицей Карнатика, прибрежного региона к северу от Мадраса, который управлялся наместником Низама аль-Мулька, Анвар-уд-Дином. В 1749 году, когда тот был убит в бою, французы поддержали его марионетку, Чанда-Сахиба (ум. 1752) на должности нового наваба. Чтобы избежать такого сценария наследования, при котором французы и их марионеточный правитель Карнатика окружат Мадрас, Клайв решил напасть на Аркот. С отрядом всего в 200 европейцев и 300 индийских сипаев Клайв сумел взять форт Аркота. Армия под командованием сына Чанда-Сахиба, усиленная 150 французскими солдатами, окружила форт и обстреляла английские позиции тяжелой артиллерией. Хотя Клайв потерял почти половину своих людей, он выдерживал осаду объединенных индийских и французских сил 53 дня, пока из Мадраса не пришло подкрепление.

Как и защитники Джелалабада, Лакхнау и Читрала впоследствии, люди Клайва стали олицетворением «…стойкости и несгибаемой храбрости британского народа, – восхищался Джеймс. – Те, кто удержал эти крепости, показали мужество как защитники порядка и цивилизации, а их твердыни стали волноломом, о который разбиваются воды хаоса и варварства». Как губернатор Мадраса Томас Сондерс доложил директорам в Лондоне, Аркот показал слабость индийцев: «Конечно, любое европейское государство, которое решится воевать с ними, при помощи умеренной армии сможет овладеть всей страной».

В 1753 году Клайв уехал в Англию и два года спустя вернулся как заместитель губернатора форта Сент-Дэвид в Куддалоре, к югу от Мадраса. На тот момент между французами и англичанами был заключен мир, но хрупкое спокойствие, казалось, вот-вот разрушится. 16 августа 1756 года до Мадраса дошли вести, что Калькутта досталась навабу бенгальской армии и более сотни английских пленников умерли в темнице, которую прозвали «черной ямой».

Калькутта к тому времени стала процветающим портом с населением около 400 000 человек, и лишь малая часть из них была британцами. Этот город далеко превзошел торговые поселения французов, голландцев и датчан. Отношения европейских торговцев с навабом Аливарди-ханом (1671–1756) оставались дружественными и взаимовыгодными. Смерть наваба в 1756 году совпала с началом Семилетней войны. Директора английских и французских компаний в ответ на новости из Европы начали укреплять свои гарнизоны.

Фортификационные работы раздражали наследника Аливарди-хана, Сирадж-уд-Даулу (1733–1757), который видел в них угрозу своей власти и приказывал прекратить их. Французы подчинились, но англичане проигнорировали это требование. Когда уд-Даула отправил на переговоры посла, который сообщил о том, что время на размышления закончилось, английский офицер дал послу пощечину и выгнал вон. Вернувшись в столицу, Муршидабад, посол отчитывался Сираджу: «Осталась ли у нас какая-нибудь честь, если кучка торговцев, которых даже не научили омывать свой срам, в ответ на приказ нашего правителя выгоняет его посланника?» Когда последняя отчаянная попытка Сираджа уговорить англичан, чтобы они вели себя как положено купцам, не удалась, он собрал большую армию и двинулся к югу, на Калькутту.

Хотя предупреждений о наступающем неприятеле было достаточно, высокомерие помешало защитникам Калькутты, и они не потрудились приготовиться к защите города. Офицеры хотели разрушить дома возле форта Уильяма, чтобы было удобнее вести стрельбу, но владельцы домов не позволили, опасаясь, что никто им не оплатит издержки. К 16 июня 1756 года силы уд-Даула достигли Дум-Дума – места, где сейчас расположен международный аэропорт. В форте начались беспорядки и паника, 2500 в основном британских жителей города пытались найти в нем убежище. Пока враг подходил, некоторые смогли уплыть на одном из двадцати с лишним судов, стоявших на реке. Одним из беглецов оказался губернатор города Роджер Дрейк.

За несколько часов люди наваба овладели фортом Уильям, но вместо того, чтобы перебить оставшихся защитников, взяли их в кольцо. Уд-Даула пообещал пленникам, что не тронет и волоса на их голове. Но когда вусмерть пьяный английский моряк застрелил могольского солдата, отнимавшего у них ценности, настроение правителя изменилось. Всех выживших затолкали в тесный карцер форта площадью 4,3 ˟ 5,5 метра с только одним окошком и без всякой воды.

«Отвратительная смерть»

Рассказы о «черной яме» основаны преимущественно на докладе, представленном командиром британского гарнизона Джосайей Холуэллом (1711–1798). Согласно рассказу Холуэлла, когда спустя десять часов заточения дверь камеры открыли, было шесть часов утра, внутри сгрудились трупы, и только 23 пленника подавали признаки жизни. Вернувшись в Англию в следующем году, он опубликовал «Достоверный рассказ об ужасной смерти английских джентльменов и прочих, задохнувшихся в черной яме». Более новые исследования оценивают число заключенных только в 43. Сирадж-уд-Даула не приказывал закрывать пленников в «черной яме» и узнал о них только впоследствии.

Самая успешная сделка

«Черная яма» в умах английских политиков будет символизировать варварство индийцев и использоваться для усиления механизмов британского управления. Проще говоря, это злодеяние станет спусковым крючком для захвата Калькутты, а затем и остальной Бенгалии. В январе 1757 года военный флот Британии взял город без особого труда. Но вместо того, чтобы вернуться в Мадрас, Клайв решил захватить французское торговое поселение в Чанданнагаре, чтобы весь регион оказался под контролем Британии. Теперь все было готово для решающей битвы при Плесси.

Большинство историков снижает значение сражения при Плесси до обычной стычки. После утреннего артиллерийского обстрела начался жесточайший тропический ливень, который привел в негодность почти весь боезапас наваба, в то время как британцы защитили свои боеприпасы непромокаемым брезентом. Беспорядочная атака, начавшаяся с чрезмерного энтузиазма британского офицера, окончилась победой армии Клайва. По отчетам, 800 европейцев и 2000 местных солдат сражались против вражеской армии в 50 000 человек, но на самом деле у уд-Даула не было ни шанса. Торговцы и знать, которые хотели избавиться от наваба, заручились поддержкой его главнокомандующего, Мир Джафара (ок. 1691–1765), который отвел свои войска в тыл как раз тогда, когда они были нужны. Спонсировало этот заговор семейство Джагат Сет, крупнейшие финансисты Бенгалии, которые потеряли веру в то, что уд-Даула обеспечит безопасность их торговли, необходимую, чтобы та процветала. Их роль позволила английскому историку Нику Робинсу относиться к событию при Плесси «скорее как к коммерческой сделке, чем как к битве». Можно рассматривать эту битву и как первый шаг к созданию Британской империи в Индии, а также «Плесси можно считать самой удачной сделкой Ост-Индской компании».

Клайв удостоил Джафара должностью