Эксперт № 11 (2014) - Эксперт Эксперт

«Но мы работаем с партнерами, которые фактически являются монополистами. Это топливозаправочные комплексы, аэропортовое обслуживание. Сейчас ввели дополнительные сборы за продление регламента обслуживания. Например, где-то на севере самолет не может вылететь из-за тумана. По графику аэропорт работает до 17.00, значит, мне нужно платить за задержку, а это очень серьезные деньги. И все при этом логично объясняется — ведь они тоже должны платить людям зарплату за переработки и так далее», — объясняет Юртаев. Самая обезоруживающая цифра, которую он называет в интервью, — 28%: такова доля затрат авиакомпании «Ангара», на которую Анатолий Юртаев как гендиректор может хоть как-то повлиять. Это зарплаты летчиков и административного аппарата, затраты на поддержание летной годности воздушных судов, содержание и развитие материальной базы. То есть если весь этот комплекс будет работать бесплатно, стоимость авиабилета компании «Ангара» и аналогичных ей снизится всего лишь на треть!

Таким образом, главная проблема региональной авиации, по мнению Юртаева, — отсутствие конкуренции на слишком узком внутреннем рынке. Отрасли нужны инвестиции «на земле» — в аэропортовую инфраструктуру, которая и является основным потребителем средств пассажиров. «Что, вы думаете, мы бы не хотели, чтобы в Иркутске или Новосибирске было, как в Европе, три-четыре аэропорта в каждом городе, которые были бы готовы нас принимать? Да с радостью! Но аэропорт везде один, и он диктует свои условия. Нужна конкуренция. В аэропорту Иркутска работают две топливно-заправочные компании — и я скажу, что это всем идет на пользу. Как только появляется возможность выбора — цены падают», — объясняет Юртаев.

Другая проблема — фактическое отсутствие универсального самолета для межрегиональных перевозок. Даже ставка на «Ан», сделанная «Ангарой», не всегда срабатывает. К примеру, авиакомпания перестала летать в новый аэропорт Горно-Алтайска. «После двух лет работы мы пришли к мнению, что размерность судна по коммерческим характеристикам на этом маршруте избыточна. Реальный пассажиропоток там хорошо бы обслуживал самолет на 20–25 пассажиров. Поэтому мы решили наши отношения с Республикой Алтай отложить до появления такого воздушного судна. С расширением парка самолетов Ан-148 мы рассматриваем возможность возобновления полетов в Горно-Алтайск», — отмечает гендиректор.

И именно вложения в инфраструктуру и новые самолеты, по его мнению, будут стимулировать приток кадров в региональную авиацию. «Я просто слышал, что говорят летчики: “Да, я получал там 300 тысяч, а у вас получаю 100 тысяч, но здесь я точно знаю, что мои дети вырастут нормальными людьми, потому что я их буду постоянно видеть”, — рассказывает Юртаев. — В итоге некоторые думают, что лучше получать меньше, но жить с семьей».            

Старожил «Силиконовой тайги» Сергей Чернышов

«Нам нет смысла сидеть в столице», — уверен Александр Лысковский, глава крупнейшего российского производителя игр, новосибирской компании Alawar

section class="box-today"

Сюжеты

Экономический потенциал регионов:

Регионы завязли в долгах

Вызов возвращения государства

/section section class="tags"

Теги

Экономический потенциал регионов

Индустрия развлечений

Спецдоклад "Освоение Сибири"

/section

На Западе мало кто знает о Новосибирске. Полуторамиллионный город, считающий себя столицей Сибири, во внешней среде воспринимается как приложение к знаменитому Академгородку — поселению ученых, построенному более полувека назад по инициативе и под руководством легендарного академика Михаила Лаврентьева. Все это время в научном центре развивались многие направления научной мысли — от ядерной физики до программирования. Однако в 1990-е, когда финансирование научных институтов сократилось, а утечка мозгов стала обычным делом, самый динамичный рост продемонстрировала ИТ-отрасль. «Вы только представьте: в условиях тотальной невыплаты зарплат в 1992 году в Академгородке появляется компания Sun Microsystems, которая начинает платить айтишникам зарплату по тысяче долларов в месяц в буквальном смысле зелеными бумажками на руки. Они были тогда самыми счастливыми людьми в городе», — вспоминает декан факультета информационных технологий Новосибирского госуниверситета, кузницы кадров для местной ИТ-отрасли, Елена Никитина. Кроме того, к середине 1990-х в город с миссией найма сотрудников стали приезжать посланники Microsoft и других крупных корпораций. Уровень зарплат, которые предлагали новосибирским программистам зарубежные гости, поражал воображение еще больше, доходя до 80 тыс. долларов в год.

figure class="banner-right"

figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure

Сегодня в Академгородке около 9 тысяч ученых и, о чем известно немногим, более 6 тысяч программистов. Причина проста: здесь всегда ценили хорошие мозги. И этого было достаточно, чтобы выросла целая отрасль экономики, которой не требовались существенные инвестиции в «железо» или в стены, как, например, машиностроению. Словом, постепенно Академгородок стал еще и ИТ-территорией, где сосуществуют гиганты (вроде Alawar или Центра финансовых технологий) и небольшие команды, работающие, как правило, на экспорт. Именно здесь, словно в первобытном «бульоне», появляется объединение людей, которое через пятнадцать лет станет одной из крупнейших российских компаний — Alawar (формально компания была создана в 1997 году и получила свое нынешнее название в 1999-м). Один из ее основателей — выпускник Новосибирского государственного университета Александр Лысковский.

Alawar известна своими продуктами «Веселая ферма», «Сокровища Монтесумы», «Приключения Масяни» и другими. Стоимость разработки одной игры достигает 100 тыс. долларов, но в случае успеха прибыль может зашкаливать за десятки миллионов долларов. Это позволяет сохранять в компании высокие «белые» зарплаты. Сам Лысковский уверен, что лучше Новосибирска для его компании места нет. А иметь центральный офис в Москве вообще противопоказано: у столицы нет имиджа интеллектуального центра (в отличие от Академгородка), там плохая экология и высокая стоимость жизни (при том что программист в Новосибирске может получать даже больше денег, чем в Москве). «Компании, которая продает свою продукцию по всему миру, нет смысла сидеть в столице какой-то определенной страны. Если бы мы сидели в Нью-Йорке — это было бы еще понятно, но Москва-то зачем? — улыбается Лысковский. — Москву никто не считает местом, где делаются хорошие игры. Там есть только деньги и власть Путина. Кроме того, сегодня программист в Новосибирске может получать за вычетом стоимости аренды жилья столько же, сколько в Москве. К тому же Москва — это большой и не очень удобный город с пробками и смогом. Да и разрыва между Москвой и Новосибирском в культурной жизни уже нет».

Он не похож на айтишника, скорее на предпринимателя западного образца с демократичным кабинетом, отвечает на вопросы коротко и по делу и рассказывает длинные истории только тогда, когда речь идет о делах минувших. Но и эти рассказы он приправляет фразой «теперь-то я понимаю», особенно когда речь заходит о причинах того или иного поступка, о суммах сделок, о схемах заработка. «Я поступил в НГУ в 1992 году, тогда еще дома ни у кого не было компьютеров, разве что у богатых людей. А студенты довольствовались компьютерами в терминальных классах университета. И поэтому мы постоянно что-то придумывали, чтобы оставаться в этих классах, делать вид, что мы пишем курсовые работы, и так далее. Ну и, конечно, половину времени играли в игры. Это заметил лаборант, отвечавший за эти классы, и сказал: «Если вы уж тут все равно сидите, то делайте что-нибудь». Мы ответили: «Окей, будем писать игры». И вот мы вечерами собирались и писали игры», — рассказывает Лысковский.

Первый заказ он с приятелями делал, как ни странно, для NASA — «простенькие игры, которые управлялись не мышкой и клавиатурой, а сопротивлением кожи». «Конечно, все это неправда, но деньги были попилены, и это был наш первый коммерческий заказ, а за ним последовало еще несколько. А потом мы решили серьезно взяться и написать игру. В 1997 году мы начали делать большую стратегию «Сварог» про славян-язычников и немцев-тевтонов, по мотивам повести писателя-фантаста Успенского. Очень приятный дядька, у него были красноярские друзья, которые продавали трубы для нефти и газа. То есть нормальные такие мафиози. Они приезжали на вокзал на тонированной “шестерке”, открывали багажник, в котором лежали пачки денег, доставали оттуда несколько пачек, и мы шли в шашлычную обсуждать детали проекта», — вспоминает Лысковский.

А через несколько лет после вышеописанных событий появился Alawar. В первое время Лысковский с партнерами делали игры, которые за счет курса доллара приносили огромные по тогдашним меркам деньги. «Это было целое приключение. Приходила какая-то бумажка, про которую в Новосибирске никто ничего не знал, — чек американского банка. Все говорили: «Это что — деньги?» Обналичиванием занимался только ВЭБ, документы нужно было посылать в Москву, но периодически за вычетом огромного количества непонятных налогов чеки все же превращались в реальные деньги», — говорит он. Сейчас финансовые показатели своей деятельности компания не раскрывает. Известно только, что это крупнейший российский производитель казуальных (простых, легких) игр. По некоторым оценкам, оборот Alawar превышает несколько миллионов долларов в год, темпы роста — 30–40%. Структура продаж: 30% — в России, половина — США, еще 20% — весь остальной мир. Сегодня группа состоит из нескольких юридических лиц, которые, однако, зарегистрированы в Новосибирске и платят налоги здесь же. Для местного бюджета это идеальный налогоплательщик, потому что основные затраты любой ИТ-компании — это зарплата, налоги с которой питают муниципальную казну. Штат — около 150 человек.