Дыши нами, пока есть время - Иоланта Палла

втихушку. Может быть, они бы успокоились, но мало того, что дикарь, Макс и тихенький хорошенько их унизили, так кто-то додумался слить видео драки в сеть. Канал телеги пестрил сообщениями и разными мемами. В общем, ребята лютовали, и я их понимала. Нет ничего приятного в том, что все окружение над ними потешалось. Пусть за спиной, ведь в глаза боялись что-то сказать, но это даже хуже.

— И только попробуй сейчас сказать что-то гадкое и ядовитое в твоем духе. Предупреждаю, я сразу поднимусь и уйду. Я, конечно, добрая девочка, но не до такой степени. Потом не дозвонишься, поняла, Алимеева? — Прозвучало очень правдоподобно, и я открыла рот, чтобы пульнуть в Иру колкостью, но не стала.

Стоит признать, что она оказалась единственным человеком, с которым я захотела поделиться произошедшим. О состоянии здоровья я молчала, но о другом поведала вкратце. Слишком странным было наше общение со Штольман. Никогда не видела в ней нормального человека, хоть и перекидывалась фразами, а теперь мы сидим за одним столом в столовой университета и обсуждаем мои проблемы.

— И можешь не смотреть на них. Видно же, что парочка спелась. Пускают друг на друга слюни. — Даже не оглянувшись на Макса и Лилю, произнесла Ира.

— Вижу я. Только наглость этой девки детдомовской уже зашкаливает. — Процедила сквозь зубы и схватила чашку с кофе, чуть не пролив его на себя. — Черт!

— Это карма, Суфлер. — Штольман подала мне салфетку, чтобы вытереть капли бодрящего на столе.

— Молчала бы.

Игнорирую протянутую салфетку, а Ира со вздохом кидает ее на пролитый напиток.

— Не могу, Алимеева. Все, что ты посылаешь во вселенную, то тебе и возвращается. — Она откинулась на спинку стула и сложила руки на груди с видом знатока. — Вот ты злишься и тут же получаешь ответочку. Забей на парочку и займись собой. Как там твой неандерталец?

Вот погорячилась я с тем, что Ира нормальная девочка. Сильно погорячилась.

— Во-первых, он не мой, а во-вторых, мне откуда знать?! Дикари по части сестрички.

— Я бы так не сказала. Она-то как раз воспитанного выбрала.

— Ой, да иди ты!

Ира ухмыляется, а поднимаюсь и иду к выходу. Не получится у них жить долго и счастливо. Я не дам, по крайней мере очень постараюсь испортить настроение. Иду к парковке, где стоит БМВ Макса и жду их. Внутри борются непонятные чувства. С одной стороны, я могу в это время заняться чем-то полезным. Для себя. И папа не узнает. С другой, уж слишком велико желание испортить день сестричке, поэтому я стою в ожидании чуда.

Уже издалека вижу, как лицо найденыша коробит от того, что я стою здесь. Мои губы расплываются в улыбке, самой искренней на данный момент.

— Итак, голубки, куда вы там ездите на факультатив? Может, и мне будет интересно позаниматься с вами часок другой. — Радостно вещаю, а парочка переглядывается.

Останавливаю вопросительный взгляд на Круглове, который с тяжелым вздохом поднимает руку и нажимает на кнопку брелка. Сигнализация пикает, и я открываю заднюю дверь, прыгая на сиденье и предвкушая последующее веселье. Мое естественно.

— Поехали, Максик. Не терпится посмотреть, где вы уединяетесь. — Хлопаю ресничками и потираю ладошки друг о друга.

В салоне витает печаль. И все от сестрички, которая насупилась и смотрела в окно на прохожих, пока я улыбалась во весь рот и ждала открытия тайны. Куда же они всегда смываются?

Вот только когда перед глазами проплыло знакомое здание, улыбка сама вползла вниз.

— То есть, вы сюда ездите? — Недовольство в голосе невозможно скрыть, да я и не пытаюсь, потому что уже глазами ищу того самого.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Дикаря. Если Лилия здесь, то и дружки ее тоже? Логично ведь.

— Тебя действительно волнует, куда мы ездим? — С не менее сильным недовольством произносит найденыш, а я фыркаю, глядя на то, как эти двое переплетаю пальцы.

— Да, сестренка, меня волнует, потому что с вами тащусь и я, а мне важно, где я буду и с кем. Надеюсь, что твои друзья-неандертальцы на этот раз остались за бортом. — Иду за ними, ощущая, что внутри все переворачивается.

Как там твой неандерталец?

Слова Штольман сами всплывают в памяти, но я встряхиваю головой, чтобы прогнать их подальше. Не мой он, да и не интересует меня вовсе. В зале его нет, лишь тихенький бродит с задумчивым видом. Вижу хозяина заведения и складываю руки на груди. На ринге двое бьют друг другу лица. Кривлюсь от вида разбитой губы и отворачиваюсь. Звери!

Прохожу по залу к каморке Макса, но дойти не успеваю, потому что из-за угла выплывает дикарь. Волосы взъерошены. Каждый мускул напряжен. Тащит какой-то тренажер в соседнее помещение, и мне бы пройти молча, но…

— Чернорабочие нынче в цене, — протягиваю с улыбочкой, а он замирает, окидывая меня злобным взглядом, — ты только по части грязной работы? Или…

Договорить не успеваю. Тренажер с грохотом падает, а дикарь молниеносно оказывается около меня. Слишком близко и нагло. Я даже теряюсь.

— Что ты сейчас сказала, Рапунцель? Повтори-ка.

Время останавливается в это мгновение. Я открываю рот и замираю в таком положении, потому что он находится на непозволительно близком расстоянии от меня. Таком, что можно разглядеть поры на носу, который практически моего коснулся. Снова нервно сглатываю, только отступать не собираюсь. Глупо нарваться на неприятности, а потом бежать от них, поджав хвост. Лучше всей грудью броситься на амбразуру, как Александр Матросов.

Пусть мой подвиг и не подвиг вовсе. Далека я от такого героизма, но все же…

— Ты все прекрасно слышал. — Вздергиваю нос, глядя в голубые глаза.

Красивые между прочим. Мне есть с чем сравнить. Многих людей рисовала. Портреты. Глаза — душа человека. По ним сразу можно понять, есть ли внутри что-то, хорошее или плохое. Передо мной яркие, чистые, но полные презрения… Ко мне, на минуточку! И это дает пинка! Не будет какой-то неандерталец ТАК смотреть на меня. Никогда!

— Для особо одаренных повторять не собираюсь. Если есть проблемы со слухом, то обратись к врачу. Кстати, и к психологу загляни, чтобы помог с очевидным диагнозом.

— Каким же? — Надвигается на меня, от чего я невольно делаю шаг назад, потом второй, и вот путей отступления уже нет, потому что спина упирается в стену.

— Диссоциальное расстройство личности, как минимум. Все симптомы на лицо. Агрессия, — начинаю загибать пальцы, пока дикарь скрипит зубами и испепеляет меня взглядом, — импульсивность, асоциальность, уверенность в правоте собственных потребностей…

— Лучше перестань, — цедит сквозь зубы и впечатывает меня в стену окончательно своим телом, при этом