Запретная девочка Тагира (СИ) - Пиратова Лана

Я убираю свои руки с него и закрываю лицо.

Опять плачу. Вспоминаю вчерашнюю ночь. Все это складывается в одно большое горе. Я не знаю, что меня доводит больше.

Я отсаживаюсь от Тагира и он поворачивается ко мне.

- Не плачь, Полина, - вдруг произносит тихим голосом. – Все проходит. Пройдет и это. Их не вернуть. Ты их любила, вижу. Вот пусть все так и останется. Просто люби их. И за вчерашнее…

- Хватит! – я вскакиваю и бегу к двери.

- Полина, постой! – слышу в спину и меня тут же обхватывают сильные руки и прижимают. – Постой. Успокойся.

Я еще дергаюсь, пытаясь освободиться, а он сжимает кольцо своих рук вокруг меня.

- Успокойся, Полина. Тихо. Не надо, - произносит тихо.

- А то что? Ты опять изнасилуешь меня? – выкрикиваю я и он резко разворачивает меня к себе лицом.

Смотрит так, как будто хочет прожечь насквозь. В глазах вспыхивает огонь, который я уже видела. И от этого становится еще страшнее.

- А ты хочешь этого? – спрашивает, прищурившись. – Понравилось?

- Пусти меня, Тагир!

Со всей силы толкаю его и он отпускает меня. Я в последний раз смотрю на него и убегаю.

28. Тагир

Я ненавижу ее. За то, что с ней не могу контролировать свои эмоции. Теряю контроль над собой.

Я ненавижу себя. За то, что оказался слабее, чем то, что заставляет меня действовать в противовес моим целям.

Я должен выгнать ее. Отпустить. Тем более, что она сама этого хочет. Должен. И не могу.

Я долго думал в ту ночь. Какая мне разница, что будет с ней? Я же хотел, чтобы ей было больно. В ответ за все те года, что она получала любовь матери и отца, а я был ее лишен. Эта детская обида не давала мне покоя.

Я до сих пор помню ее испуганные глаза в самую нашу первую встречу. Сколько ей было тогда? Лет пять? Но она сразу поняла, как я ее ненавижу.

И потом я следил за ней. Сначала мне просто было интересно, что же выросло из той, которая получила все, что было предназначено мне. А потом… потом это стало моей привычкой. Я уже не мог не ехать, чтобы еще раз не увидеть ее. Сколько раз я хотел остановиться. Но всякий раз брал брелок и ехал. К школе, потом к университету.

Я видел, как пацаны-малолетки смотрели на нее. И это злило меня. Злило по одной причине – мне нужна была нетронутая Полина. Вернее, не мне, а Алику. Таков был план.

В какой момент план перестал быть таким идеальным, как казался?

И, чтобы вернуть все, надо было просто быстрее избавиться от Полины. Потому что видеть ее в своем доме было тяжелее всего.

Я старался не думать о ней, не смотреть на нее, но как это можно было сделать, когда она постоянно была рядом? Я взрослый мужик и отлично понимаю свои желания и хотелки. А она уже не девочка, а женщина.

Я понял, что совершаю глупые поступки еще тогда, на кухне. Зачем мне надо было ее трогать? Она и так испугалась. Но я не мог. Сам не знаю, почему и зачем.

И я даже вздохнул с облегчением, когда Алик сказал, что нашел клиента. Мои сомнения должны были закончиться. Нет Полины – нет проблемы. Чтобы выкинуть ее окончательно из головы, нужна была лишь опытная шлюха.

Шлюха и трезвая голова. И вот со вторым вышли проблемы. Что меня взбесило больше после звонка Алика? То, что Полина в очередной раз сломала мой план? Алику она больше не нужна. Она уже трахнулась, еще, небось, и удовольствие получила. И от этой мысли мне захотелось запульнуть бутылку в стену.

Или больше выбесило, что она уже была с кем-то? Все мои годы, когда я пас ее, прошли даром? Она кому-то уже дала?

Я пытался успокоиться. Пытался заставить себя думать, что мне плевать. Ну, дала и дала. И с Аликом всегда можно договориться, чтобы отдал ее кому-то другому. У кого нет пункта о девственнице. Красивая девка. Клиента найти не составит труда.

Красивая… и я сжимал бутылку в руке и пил прямо из горла.

Я не знал в тот вечер, придет ли она сюда. А что если она задумала сбежать? Опять. Или пойдет к тому, кто ее трахнул? Но кто он, сука?! Почему я не видел его рядом с ней?! Это же не тот сосунок?!

Я понимал одно – если сейчас этот мудак окажется рядом, то я убью его. Поэтому лучше мне о нем ничего не знать. Для меня же лучше. У меня и так маячит тюрьма, пока я не разберусь.

И это еще одна проблема.

Сука. Когда моя жизнь перестала быть спокойной? Тру ладонями глаза. Сука.

Это она во всем виновата. Она. Если она не вернется…

Не успел я это подумать, как услышал щелчок замка.

Это она.

И даже испытал какую-то радость от этого.

Если бы она была послушной, то ничего не произошло. Она сама виновата. Сама.

Когда я схватил ее и прижал к себе, то понял, что уже не отпущу. Она, похоже, до конца не верила, что я сделаю это. Но я для себя решил сразу, как только рука легла ей на шею, а член уперся в хрупкое тело.

У меня встал, как только она вошла в комнату. Я тогда еще подумал, что, наверное, ни одной девке, даже самой красивой шлюхе, такого не удавалось. Я перевидел столько тел, что меня ничем не удивить.

Но в тот вечер эта маленькая, хрупкая девочка в тонкой блузке и юбке смогла то, что не смогла ни одна другая.

Прижавшись к ней, я, наконец, признал, что хочу трахнуть ее. Хочу и все. И сразу стали понятны многие мои поступки. Хотя от этого и не стало легче. Наоборот, злость усилилась.

Сучка.

Ведь кому-то дала. Кто-то уже вогнал в нее свой отросток.

Я сжал ее еще сильнее. Так что она застонала.

А потом… потом она совершила ошибку. Решила поиграть со мной.

Придавливая ее своим телом, я получал особый кайф. Она так трепыхалась подо мной. До последнего надеялась выползти из-под меня. Освободиться.

А сама стонала, когда я дал ей попробовать как могло бы быть, если бы она вела себя хорошо. Могло бы, но не будет.

Ломалась и брыкалась как будто и правда в первый раз. Но ведь уже было у нее! Врач сказал. Врач, который работает на Алика, а значит не может врать. Не должен, если хочет остаться в живых.

Губы сами тянулись к нежной коже. Она не хотела целоваться, но я хотел. А я всегда получаю, что хочу. С девками и подавно.

Она и правда оказалась сладкая. Вот даже сейчас, вспоминая все это, у меня член напрягается. Потому что я помню ее вкус. И ненавижу ее за это. Хочется опять напиться. Но нет. Я не буду каждый раз нырять в бутылку. Она не доведет меня до крайности.

Сладкая и… нетронутая…

Член так туго входил в нее, но она же была не разогретая. Поэтому.

Я так думал.

Испугалась еще, зажалась.

Зато какой кайф мне. А сама не хочет получать удовольствия, хрен с ней.

Вела бы себя по-другому, то кончила бы так, что все забыла. Но раз хотела иначе…

Сука. Надо было пальцем сначала проверить.

Кто же знал, что Алик или его врач напиздили.

Полина была целкой. Это даже после виски я почувствовал.

Почувствовал и замер на мгновение. Не поверил сразу. Но потом увидел ее глаза, полные слез и почувствовал крик ее себе в рот.

Толкнулся еще. Узко сука. И еще. А потом уже не смог остановиться. Такое это было наслаждение. Трахать Полину. Девочку, которой я бредил. Бредил ради мести, не более. И трахал я ее, чтобы отомстить.

Но какой же это был кайф.

Даже сейчас я стискиваю зубы. А член опять стоит. Я опять хочу. Хочу ее.

Сука. Обидно признавать. Как же сука обидно признавать, что я хочу ее. Все еще хочу.

Трахнул, а хочу.

Ведь получил же уже. А все равно хочу. Хочу еще. Чтобы долго и с ее стонами.

И?

Она здесь. В моем доме.

Что меня останавливает?

Она уже дала мне. Я взял. И еще возьму. Столько раз, сколько захочу.

А потом. Потом есть Алик.

И я, все-таки, достаю бутылку из бара.

Но мне хватает одного глотка. Я как будто не напиваюсь, а, наоборот, трезвею. Убираю бутылку и иду к Полине. За окнами уже темно и, когда я захожу в ее комнату, силуэт в кровати мне освещают блики луны.

Похоже, она уже спит.