Пёс из породы хранителей и праздник противоядия будням - Ольга Станиславовна Назарова

меня попрыгает! – думала Буба. Ульянку она на дух не переносила. Эта была из соображающих, из тех, кто пытается вывернуться, пытается не дать себя укусить, да ещё и дуру-маменьку отбить. Ну, уж действуя через её мать, всегда можно достаточно досадить самой Ульке!

У Ульяны дома, после её переезда на новую квартиру, Буба ещё не была. Она вообще-то немного отвлеклась от этой семейки – другими развлекалась, и когда прикончила всё, что можно там, вернулась к этим недобиткам. Вернулась, и выяснила, что многое пропустила. Как роскошно можно было сыграть на страсти этой идиотки Ульяны к секте! Хотя… И сейчас ещё не поздно! Говорят, что выбраться оттуда почти невозможно, а это значит, что она наверняка ещё там. Ну, или там, но скрывает, а даже если это и не так, всегда есть возможность поскрести и нарыть что-нибудь интересненькое! Собственно, для этого она и поехала к Ульке, сначала накрутила её глупую мамашку, сейчас – к дочурке, а на десерт запланировано возвращение к Нинке – Улькиной матери, с «добычей». Вот уж повеселится…

Домофон открыли сразу, на лестничной клетке Буба наткнулась на какую-то бабку, которая роняла Бубе под ноги сумку, кошелёк и перчатки, ахала и многословно благодарила за помощь. Другая бы, на месте Бубы, откинула бы бабку с дороги, но Буба, приторно улыбаясь и медоточиво утешая престарелую кошелку, присматривалась к ней, как к потенциальному источнику информации. Никто не знает жизнь людей лучше, чем их соседи! Чего не знают – придумают!

– Я к вашей соседке иду, к Улечке. Я – подруга её матери, – мило улыбалась Буба.

– Ааа, ну, идите, идите милая. Благодарю за помощь, – соседка не приняла подачи и завуалированного приглашения к разговору. И Буба, по привычке прошипев по себя нечто непечатное в адрес соседки, проследовала к Улькиной квартире.

На звонок довольно долго никто не открывал, Буба уже начала закипать и приготовилась стучать кулаком, как вдруг, дверь распахнулась, и на пороге показалась какая-то… Не понятно кто, но точно не Ульяна.

– Ээээ, вы кто? Вы что здесь делаете? – Буба оглядела какую-то особу со спутанными волосами, в растянутых, грязных и продранных на коленях спортивных штанах, в такой же футболке и с огроменным чёрным псом рядом.

Буба лихорадочно пыталась понять, что она перепутала? Дом? Подъезд? Этаж? А, может, номер квартиры? И эта дура на площадке… Неужели не могла сказать, что тут Ульяны никакой нет…

И вдруг неопрятная баба, стоящая в дверях, откинула волосы, явив огромный синяк под глазом, и обдав гостью запахом перегара, хрипло пробормотала:

– Ой, это ж тётя Люббббоовввь! Буууубббаа! Мэггги, а к нам пришла Буууубббааа! – обратилась она к псине, ростом с приличного теленка.

Буба редко теряла дар речи, но сейчас был именно такой случай!

– Ээээээ? – спросила она у пьяной грязнухи.

– Дааа заххходите, давааайтее, неее сти.. не стю… не стесняйтесь! – Ульяна цепко взялась за рукав Бубиного пуховичка и втянула её в квартиру.

Огромная собачища шла по пятам, отрезая Бубе пути к бегству.

Страшный, грязный коридор, с заляпанными и ободранными обоями, освещённый лампочкой без плафона, Буба прошла как во сне, а попав на кухню, где что-то неописуемо воняло, горой громоздилась грязная посуда, плита была залита чем-то невозможно пригоревшим, а на столе тоскливо покачивалась прожженная во многих местах клеёнка, она поняла, что ей немыслимо повезло!

– Ну, всё, вот теперь-то держись, алкоголичка немытая! Мамашка-то твоя всё квохчет, что мол, доченька живёт хорошо, как сыр в масле катается, только вот не работает нормально, всё на какой-то дистанционной работе. А вон оно как! Не работает-то она потому как спилась! И видать, ещё и муж бьёт! Вон, фонарь какой под глазом! А, может, уже и не муж? Может, он уже сбежал? А это сожитель? Оооо, какие возможности! Вот уж Нинка повертится, как уж на сковородке! А ещё типа приличные люди! Знаю я вас! Всех знаю! Всё одним миром мазаны, никаких исключений нет, главное, знать, как смотреть! – воодушевлённо думала Буба. – Всех! Всех можно вывести на чистую воду! А то прикидываются такими ах какими… А сами?

– Выыы чай будете? – уточнила Уля, нетвёрдо, стоя на ногах.

– Я? Да, налей. А сама-то небось, опохмелиться хочешь? Да?

– А чё? Имммею право! За сввввоои! – мотнула головой страхолюдина.

– И кто ж тебя так разукрасил-то? Муж или любовник?

– Какой мммууууж? Мы ж давно не живём вместе! Аж с лееета! Уже ррразвелись даже.

– Да ты что? Неужели развелись? – загорелась Буба.

– Ддддавно и офффффициально! – Ульяна закивала головой, вышла из кухни, загремела где-то в полутёмном коридоре и оттуда помахала свидетельством о разводе. – Вввот. Видали?

– А сын? Небось, переживает? – жадно уточнила Буба. – Может, срыв нервный у бедняжки?

– Аннндрей? Неее, а чего ему… Ппп… Ппереживать. Он с папенькой!

Ульяна вернулась на кухню, небрежно плеснула в треснутую кружку тёмной заварки, и налила кипяток. – Пейте.

– А к чаю? К чаю ничего нет? – Буба страшно хотела подобраться к холодильнику.

– Да посмотрите сами. Может там сыр завалялся… – Ульяна, безразлично махнула рукой на вожделенный Бубой предмет кухонной техники.

Заплесневелый кусок сыра, одно треснутое яйцо, какая-то вскрытая консервная банка и привядший зеленый лук – вот и всё, что узрела Буба. Она бы с радостью сфотографировала это вопиющее безобразие, но рядом сидела собачища и пристально смотрела на неё очень нехорошим взглядом. Буба вернулась на место, и хотела поковыряться в ранах собеседницы, но та, только отмахивалась и глуповато хихикала.

– Так, ладно! Я всё поняла, не могу сказать, что рада тому, что увидела, но я всегда знала, что ты плохо кончишь! – изрекла Буба, закрывая за собой входную дверь Улькиной квартиры. И тут ей под ноги опять попалась та же бабка. Она уже возвращалась из какого-то магазина с тощеньким пакетиком, и снова уронила сумку. Буба машинально подняла сумку, отдала бабке и спросила напрямую:

– И давно ваша соседка выпивает?

– Какая? – бабка подслеповато щурилась.

– А! Что с вами говорить! – Буба была настолько впечатлена и воодушевлена увиденным, что решила время на всяких куриц не тратить. Даже звонить Нинке предварительно не стала. По телефону-то не увидишь, как именно она обрадуется известиям.

Зато оторвалась по полной, приехав к «подруженьке».

– И что же ты мне, Ниночка, не сказала, что Ульяна пьёт горькую?

– Кого пьёт? – Нина даже не поняла, о чем Бубочка говорит.

– Водку! Она запойная! И не мудрено! С мужем развелась, сын с ним ушел. В квартире – ужас что творится, обои клоками висят, грязь несусветная. У самой синяк на пол морды, перегаром вся провоняла,