Уорхол - Мишель Нюридсани

и Энди, который был достаточно одарен, чтобы продолжить учебу в университете. Андрей всегда откладывал деньги про запас, большей частью в виде облигаций, этих сбережений должно было хватить по крайней мере на два года обучения. Вот эти деньги, которые он собрал, отказывая себе во всем, работая по двенадцать часов в сутки, выискивая способы заработать еще и соглашаясь на любые предложения, он с пафосом перепоручал Джону, чтобы тот употребил их по назначению. Кроме этого, отец советовал вовремя оплачивать все счета и в срок погашать задолженность за дом. Этот злополучный дом…

Для семьи Вархола больница – роковое место[197]. Андрей умер 15 мая 1942 года, спустя пять дней после госпитализации. Говорили о перитоните. Энди тогда было четырнадцать лет.

Вопреки предположениям, Поль, который работал на металлургическом заводе, остался жить с матерью и братьями. Вся семья жила на его зарплату. Женился он только в 1943 году и почти сразу был призван в армию, оставив беременную жену. Военную службу он проходил на флоте, попав в самый разгар войны. Ему на смену пришел Джон. С той поры он стал опорой для матери и младшего брата.

С самого рождения Энди вся семья верила, что этот маленький, щупленький мальчик, очень болезненный и очень своеобразный, обязательно прославится. Это была идефикс, почти родовая легенда. Все надежды семьи Вархола устремились к одному человечку – к Энди.

Только что поступивший (в сентябре 1941 года) в колледж Шенли, где в основном учились дети мелких буржуа, он был «прилежным учеником», вежливым и скромным, решительно настроенным и серьезным. Разумеется, там заметили его способности к рисованию, значительно превосходившие других учеников. Дело в том, что Энди с самого раннего возраста рисовал без остановки, где бы он ни находился, изображая все, что попадалось на глаза. Где бы он ни появлялся, с ним обязательно были блокнот и грифельный карандаш.

Критик Дэвид Бурдон[198] рассказывал, что однажды, во время благотворительной ярмарки в пользу центра народного творчества, Энди целый день просидел на табурете, рисуя портреты всех желающих, оценивая их в один доллар.

В школе все ученики были впечатлены его талантом, но то была лишь «репетиция»: совершенство и неоспоримое лидерство Уорхола в области искусства ведет отсчет с того момента, как он сделал себе имя в рекламе. С тех пор Уорхол во всем, что бы его ни интересовало, был первым и блистательным.

Отталкивающий и отстраненный

Но лично он здорово переживает. Его считают физически неприятным и даже «отталкивающим» из-за слишком слабого зрения, слишком большого носа, чересчур высоких скул, слишком бледной и угреватой кожи, почти таких же бесцветных волос, из-за его неуверенной манеры двигаться. Его называли «альбинос» или «прыщавый».

Очень раздражала дистанция, на которой Энди держал всех, не подпуская к себе близко. Он «чересчур серьезен», говорили о нем. Когда другие играли, развлекались, дурачились, он рисовал. С братьями он тоже был не более общителен.

В 1945 году его приняли одновременно в Питтсбург-ский университет и Технологический институт Карнеги, на котором Энди остановил выбор из-за кафедры художественного дизайна, будущий художник был на седьмом небе от счастья, но внешне ничем не выдал своей радости, а ведь это был очень важный момент – поворот всей его жизни.

За отстраненной манерой, за привычкой держать всех на расстоянии Энди скрывал свою чрезмерную эмоциональную впечатлительность, слишком хрупкую физическую конституцию, неконтролируемый страх перед приступом хореи (пляска святого Витта), бессильную ярость против гнойничковых высыпаний на коже.

Что касается его гомосексуализма, то он казался вполне очевидным, но был ли он реальным или придуманным? Загадка…

Уорхол остановил свой выбор на живописи и рисунке. Ничего необычного, но в Технологическом институте Карнеги он получил первое место за художественный дизайн. Странно.

Однако не будем удивляться этому выбору молодого Энди. В этом возрасте многие современные художники, его сверстники, охотно поступали и учились в технических или в полухудожественных учебных заведениях, где изучали совершенно другие предметы, нежели в школах изящных искусств. Таков путь в искусство многих американских художников, например Эда Рушея[199], одного из самых необычных художников, работающих в стиле поп-арта и, конечно, концептуализма. Он учился рекламной графике в Институте искусств Шуинар и в Институте Уильямса в Лос-Анджелесе. Джулс Олицки[200] учился черчению; Кит Харинг – на дизайнера; Ричард Артшвагер[201] учился на химико-математическом факультете; Джеймс Таррелл[202] – в Калифорнии в частном гуманитарном Помона-колледже на психологическом отделении; Сэм Фрэнсис[203] изучал медицину, биологию и психологию; Джордж Сигал[204] – дипломированный архитектор. Только Дэн Флавин[205] – замечательный самоучка, и Виллем де Кунинг в двенадцатилетнем возрасте бросил школу и поступил помощником в оформительское коммерческое предприятие, прежде чем стать художником, скульптором и строительным дизайнером.

Во Франции этим путем прошли Даниель Бюрен, который окончил Высшую национальную школу по классу прикладного искусства; Жан-Пьер Рейно[206] и Бертран Лавье учились в школе садоводов в Версале.

В Питтсбурге преподаватели считали, что изящные искусства и прикладные виды искусств – это, по большому счету, две стороны одной медали. Ласло Мохой-Надь[207] – это их притча во языцех, поучительный пример и образцовый представитель баухауса[208].

Напомним, что баухаус – стиль, созданный гениальным архитектором Вальтером Гропиусом[209], был утопией, претендовавшей на реальность. Он намеревался стереть границы между главными и второстепенными видами искусства, восставал против концепции «уединенный – романтичный – произведение искусства». Искусство было или должно было быть гармоничным устройством пространства, где каждая деталь дополняет целое, становясь неотъемлемой частью единого ансамбля, созданного усилиями многих. Уорхол не забыл урока или этой манеры видеть и понимать искусство. Идеи Гропиуса имели то же происхождение, что конструктивизм Ле Корбюзье: техническая и индустриальная революция XX века привела цивилизацию в точку невозврата и потребовала глубокого интеллектуального изменения общества. Отрицать машины – это все равно что обрекать себя на беспомощность. Уж лучше стать над ними хозяином. Или стать самому машиной.

В конце апреля – начале мая 1945 года произошел странный инцидент, который частично объяснял сомнения по поводу даты рождения Энди. Чтобы получить диплом, ему необходимо было представить свидетельство о рождении. Это может показаться удивительным, но его не оказалось: в 1928 году мать «забыла» подать заявление о регистрации новорожденного сына, а может, у нее не хватило денег на эту процедуру…

3 мая 1945 года она урегулировала, наконец, эту ситуацию у нотариуса в присутствии одной из своих соседок в качестве свидетеля. Это на столько лет